Все было замечательно. Один только раз за вечер Сюзанна поледенела. Когда официант в очередной раз удалился, нечаянно заглянула в глаза Виктора, и увидела взор, который тот не успел погасить. Там был холодный красный огонь при полном бессмыслии!

   Вино впрочем делало свое дело. Сюзанна успокоилась и забылась. Танцовщицы опускались на колени Виктору, щебетали глупости, пили шампанское на брудершафт и целовались. О! Сюзанна не ревновала! Оставаясь вдвоем, он шептал ей ласковые слова, а под конец сказал загадочное и непонятное:

   - Сегодня твоя ночь! Последняя!

   Смысл сказанного не доходил до Сюзанны. Было весело, пьяно, сытно. Музыка, аплодисменты, дурманный дым дорогих сигарет, цвибельклопсы, официанты и прочая и прочая.

   В гостиницу ехали таксомотором, Сюзанна склонила голову на плечо Виктора и блаженно дремала. А Виктор, невесть откуда вынувший пачку завтрашних газет (из рукава, что ли?!) еще пахнувших типографской краской - принялся их внимательно рассматривать. Некоторые вызвали удовлетворение. Он изучал статьи и одобрительно хмыкал.

   В отеле, в номере седьмом, были мраморные простыни и пакистанские наволочки, паркет, дубовые гардины и плюшевые занавеси. Сюзанна глянула в окно. Вдали сверкал освещенный купол Исаакиевского собора.

   - Небесная красота! - сказала Сюзанна. - Исаакий великолепен!

   Виктор включил телевизор. Сюзанна разделась и в сорочке отправилась в ванную. Плескалась долго, наслаждаясь струей прохладной воды, белизной кафеля, своим молодым, красивым телом. Любовалась собой в зеркалах, закидывая распущенную косу на прекрасный лоб.

   По телевизору передавали новости. На экране творилось невообразимое. Мелькали искаженные злобой лица, сверкали кулаки, строчили автоматы и грохали пушки. Крики и мат изобиловали в динамиках. Драка сменялась дракой. Людоеды, насильники, убийцы, самоубийцы, нанятые убийцы, кровопийцы и кровососы, смердящие трупы, предатели. Какая-то и почему-то железная дорога (телевизионный коллаж), мчащийся поезд, спереди и сбоку могильные кресты, конец света и невесть что ещё. Смаковал программу знаменитый в России Алексей Талансков.

   Виктор впился в экран.

   - На-а-шш! - рычал он, напрягаясь до хруста в суставах. - На-а-шш!

   Виктор трепетал от возбуждения, красные глаза излучали мертвый блеск. Он сгреб валявшиеся на полу газеты.

   - Наши! Наши! - и рык его вдруг превратился в тихое мурчание.

   Вошла нагая Сюзанна, пахнув духами, весенним ароматом.

   - Хороша! - восхитился Виктор, падая в хрустящую, подкрахмаленную постель. Возбуждение уже отпустило его. - Божественна!

   - Я хочу быть твоей. У нас впереди ночь.

   - У нас впереди - дальняя дорога. - мягко поправил Виктор, любуясь Сюзанной, её округлыми формами, торчащими бугорками грудей.

   Она прилегла возле него.

   - Что ты? Какая дорога? Здесь хорошо!

   - Нам нужно в Москву. Нас ждут. Скажи, сколько теперь времени?

   Сюзанна достала золотые, подаренные им, Виктором, часы - ответила.

   - В дорогу! - Виктор был строг и решителен. - Мы не должны опаздывать! Но прежде открою секрет. Здесь происходит инаугурация! Это историческое место! А мы миссию по подготовке к инаугурации выполнили!

   Сюзанна ничего не успела спросить. Под воздействием Виктора, её будто обволокло туманом, она стремительно теряла вес, её подхватило сквозняком, сознание рассеялось и больше ничто не волновало. Наступили покой и блаженство.

   Они вынеслись в окно, на воздух. Вокруг Исаакиевского собора возвышалась невидимая стена, о которую Сюзанна ударилась, не чуя боли. Она набрала разгон и вновь попыталась пробиться сквозь стену, и вновь, и вновь - но стена отталкивала её, пружинила, отбрасывала назад. Виктор был далеко и призывал не отставать. Тогда она изменила маршрут, пролетев вдоль берегов Невы, над самыми мачтами крейсера Аврора.

   Петербург спал.

<p>

6</p>

   В саду было тихо и спокойно, в небе блестели светлячки звезд. Август с Артемом двигались по песочным тропинкам меж высокой травы, меж яблонь и груш, туда, где начиналась аллея кипарисов. Псы подвывали, поскуливали, беспокойно тянули воздух, рычали и тявкали. Уговоры и приказы не действовали, наоборот, они пытались наброситься на Артема и даже изодрали ему штаны. Пришлось запереть их во флигелек, расположенный в глубине сада.

   - Твой дядя был профессиональным журналистом. - сказал Артем, поправляя брюки и ругая взбесившихся собак.

   - А у меня, по-твоему, не факультет журналистики?

   - А скажи, тебе нравятся мои статьи? - поинтересовался Артем, он был мнительным и самовлюбленным в отношении собственного творчества.

   - В принципе да. - Август косился на него уже с опасением.

   Тот неожиданно рассмеялся, перевел разговор на другое.

   - Замечательная ночь! - он двигался, сунув правую руку в карман брюк. - Ты не находишь, старик? - Под ногами шуршал песок. - Ожидание - сладостно!

   - Не понимаю о чем ты.

   Еще немного прошлись и присели на лавку из толстых брусьев, на кипарисовой аллее.

   Артем вновь расхохотался, освещенный бледной луной. Он поднял семипалую лапу и когтями, отточенными и мерзкими - неожиданно чиркнул Августу по груди, разодрав в ленточки рубашку. Засочилась кровь, побежала по животу. Артем хохотал, от смеха колыхались кипарисы.