В середине следующего утра его отвели к адвокату. Адвокат сказал, что копы забрали его грузовик и обыскали его дом. «Это обвинение единственное, что вы ожидаете? Единственное, единственное?» — спросил он. Он казался немного озадаченным. «Полицейские повсюду вокруг вас. Во всем тебе. Это обвинение — это мелкое дерьмо. Мелкое дерьмо.

  — Ничего другого я не знаю, — сказал Куп. Но он подумал, черт. Может быть, они знали что-то еще.

  Адвокат снова встретился с ним в здании суда для предъявления обвинения. Он отказался от предварительного слушания по совету адвоката. Судебное преследование было быстрым, рутинным: залог в пять тысяч долларов, поручитель прямо здесь, чтобы забрать его грузовик.

  — Не шути с грузовиком, — сказал Куп поручителю. — Я приду к тебе с деньгами, как только получу их.

  — Да, конечно, — сказал крепостной. Он сказал это небрежно. Он слышал все это слишком много раз.

  — Не шути с этим, — прорычал Куп.

  Поручителю тон Купа не понравился, и он уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь умное, но тут увидел глаза Купа и понял, что тот совсем недалеко от смерти. Он сказал: «Мы не будем его трогать», и он имел это в виду. Куп отвернулся, а крепостной сглотнул и удивился, почему они выпустили такое животное из тюрьмы, раз уж его посадили.

  КООП НЕ решил, что делать. Не совсем. Но он точно знал, что не вернется в тюрьму. Он не мог с этим справиться. Тюрьма была смертью. Не было бы никаких сделок, ничего, что могло бы загнать его внутрь.

  По словам его адвоката, шансы на то, что его оправдают, велики: дело штата, похоже, полностью основано на показаниях Шульца. — На самом деле, я удивлен, что они удосужились вас арестовать. Удивлен», — сказал адвокат.

  Однако, если его осудят, Купу придется отсидеть небольшой срок — уж точно не год, хотя технически он может получить шесть лет. После вынесения обвинительного приговора государство продолжит освобождение под залог в ходе судебного расследования. Он будет свободен как минимум еще месяц. . . .

  Но если его осудят, Куп знал, он исчезнет. Мексика. Канада. Аляска. Где-то. Нет больше тюрьмы. . . .

  АДВОКАТ сказал ему, где он может получить грузовик. «Я проверил, и с этим покончено». Ему нужен был грузовик. Грузовик был его , давал ему охрану. Но что, если копы внесли его в какой-то список наблюдения? Что, если они повесят его в банке, где у него была заначка? Ему нужно добраться до тайника, чтобы деньги заплатить холопу.

  Подожди, подожди, подожди. . . .

  Суд не должен был длиться даже месяц. Следующие пятнадцать минут ему не нужно было ничего делать. Если бы они наблюдали за ним, он бы это заметил. Если только они не прослушивали грузовик. Куп положил руки на голову и толкнул ее, держа ее вместе.

  ОН ВЕРНУЛ грузовик — все было буднично, канцелярски, бюрократам насрать, лишь бы была бумага — и поехал к себе домой. Две соседские шлюхи шли по улице и вышли на лужайку, когда увидели, что он приближается, таща за собой детскую коляску по траве.

   «Суки», — крикнул он им.

  Он нажал кнопку открывания гаражных ворот, когда был еще в полквартале от него, и вкатился прямо в стойло гаража, дверь закрылась за ним. Ему потребовалось десять минут, чтобы обойти дом. Полицейские были повсюду. Вещи были перемещены, и не были возвращены совершенно правильно. Ничего не испортили. Насколько он мог судить, ничего не пропало. Подвал выглядел нетронутым.

  Он прошел через переднюю комнату. Кресло стояло напротив телевизора. — Хуесос, — закричал он. Он пнул его сбоку, и ткань прогнулась. Куп, тяжело дыша, оглядел комнату, на длинную стену, спускавшуюся к спальням. гипсокартон. Слегка грязный, безобидный бежевый. — Хуесос, — закричал он на это. Он ударил кулаком по стене; гипсокартон прогнулся, образовалась дыра, похожая на лунный кратер. «Хуесос». Пробил снова, еще одна дыра. «Хуесос. . ».

  Крича, колотясь, он двинулся боком по коридору, остановился только в конце его, оглянулся. Девять отверстий, размером с кулак, на уровне плеч. И боль. Ошеломленный, он посмотрел на свою руку: костяшки пальцев превратились в кровавую кашу. Он поднес костяшки ко рту, слизнул их, пососал. Вкус хороший, кровь.

  Тяжело дыша, выдыхая, как лошадь, Куп побрел обратно в спальню, на ходу посасывая костяшки пальцев.

  В спальне он первым делом увидел бутылку Опиума, стоящую на сундуке. Он открутил крышку, понюхал, закрыл глаза, увидел ее.

  Белая ночная рубашка, черный треугольник, полные губы. . .

  Куп намазал кончики пальцев опиумом, промокнул под нос, стоял, покачиваясь, с закрытыми глазами, просто в гостях. . . .

  Наконец, со сказочным запахом Сары Дженсен, играющим с его разумом, и болью в руке, помогающей привести мысли в порядок, он взял фонарик и вернулся в гараж. Он начал пробираться через грузовик, дюйм за дюймом, болт за болтом, посасывая костяшки пальцев, когда кровь становилась слишком густой. . . .

  32

  Лукас завис среди мужских аксессуаров, рядом с одеколоном, за вращающейся стойкой с кошельками, держа в поле зрения макушку Купа. Он нес толстый кожаный портфель. Куп слонялся в мужской спортивной форме, засунув руки в карманы, ничего не трогая и даже не глядя.

  Коннелл запищал. "Что он делает?"

  — Убить время, — сказал Лукас. Невысокая пожилая дама остановилась, чтобы посмотреть на него, и он отвернулся. — Ты его видишь?