«А если он прогонит меня? Нет, не прогонит. В любом случае, стоит рискнуть. Я не могу больше так жить!»

Ранним утром, когда над кварталом удовольствий встало солнце, последние клиенты вернулись домой к женам, а усталые жрицы любви разбрелись по своим комнатам отдохнуть после ночных трудов, Когьёку вскочила с постели.

Она переоделась в неприметную одежду: простую льняную рубаху и штаны, заплела волосы в косу и спрятала под платком. Если повезет, ее примут за служанку.

Когьёку собрал в узелок припасы, из вещей она взяла с собой только шпильку матери. Драгоценностей, которые можно было бы продать, у нее не было — Фаран держала все сколько-то стоившие побрякушки у себя под замком и выдавала младшим куртизанкам лишь на время прихода гостей.

По сплетенной из простыни и одеяла веревке Когьёку спустилась со второго этажа и притаилась в саду, среди цветущих розовых кустов. У входа в «Белую лилию» стояли два охранника, пройти мимо них незамеченной было сложно. Но на такой случай у Когьёку было готово решение: в заборе на заднем дворе она нашла расшатанную доску.

Когьёку без труда покинула бордель и быстро зашагала улице. У лавки торговца рыбой она остановилась и юркнула в подворотню. Здесь стояла телега, на ней расположились пустые бочки из-под рыбы, которые раз в день торговец возил в порт за новым товаром. Запряженная в телегу пегая лошадка подозрительно уставилась на Когьёку, но та угостила ее яблоком, и животное успокоилось.

Когьёку забралась в одну из бочек, согнувшись в три погибели, кое-как устроилась. Тут ужасно воняло тухлятиной, Когьёку прикрыла нос рукавом и постаралась дышать ртом. Потянулись томительные минуты ожидания. Когьёку показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем она услышала шарканье шагов, а затем бочку тряхнуло, и раздался скрип колес.

Торговец болтал сам с собой, уныло жаловался на весь свет и ругал лошадь. Бочку слегка потряхивало, что в сочетании с ужасным запахом, не очень понравилось желудку Когьёку, и он выказал горячее желание расстаться со вчерашним ужином. Когьёку сжала зубы и за борьбой с тошнотой не сразу заметила, что телега остановилась. Когьёку замерла. Если стражники у ворот заглянут в бочку — все пропало. На лбу выступил холодный пот, сердце бешено колотилось в груди, Когьёку казалось, что все точно услышат такой грохот.

— Привет, старый хрен!

— Сам ты хрен!

— Опять едешь в порт за тухлятиной?

— Не тухлятиной, а лучшей рыбой. Мне делает заказы сама госпожа Фаран!

— Ладно, давай открывай бочки.

Когьёку похолодела: такого развития событий она в своем плане побега не учла.

— Может не надо? — заныл торговец. — У меня сегодня куча дел, а тут еще время на вашу проверку тратить.

— Так положено, — строго возразил один из стражников.

Другой захихикал.

— Мало ли, может ты там украденную шлюшку везешь.

Мысли в голове Когьёку панически заметались, она лихорадочно пыталась найти выход из западни.

«Ткнуть открывшего бочку стражника шпилькой в глаз и сбежать? Поймают. Но я застану их врасплох…»

Пока она думала, послышался стук: похоже, стражники открыли одну бочку.

— Фу, как воняет-то! Меня сейчас вырвет! — пожаловался один из них. — Слушай, Шен, может ну его? Все равно в бочках нет ничего, кроме смрада.

— Ладно, проезжай, — разрешил другой.

От облегчения у Когьёку на глаза навернулись слезы.

«Меня будто какая-то высшая сила защитила. Рух, если ты меня слышишь, спасибо тебе!»

Телега ехала по улицам города, Когьёку вслушивалась в звуки снаружи: голоса, стук копыт, топот ног. Иногда раздавался звонкий детский смех, и тогда горло Когьёку сдавливал спазм. Там, в городе, жили люди, радовались, грустили, любили. Испытывали все то, чего она была лишена.

Когьёку воспользовалась шпилькой и проделала в старом дереве дырку, чтобы следить за обстановкой. Примерно через час телега остановилась, послышались шаги торговца. В щелочку Когьёку увидела, что он вошел в какое-то здание. Она поспешно откинула крышку и выбралась из бочки. В нос ударил соленый запах моря, лицо обдало свежим ветром.

Они приехали в порт.

Когьёку спрыгнула с телеги и спряталась за какими-то тюками. Там она отдышалась, успокаивая взволнованно колотившееся сердце. Ей все еще не верилось, что она выбралась из квартала удовольствий на волю.

Когьёку осторожно выглянула из-за тюков и замерла. Она увидела море. Широкая темно-синяя гладь раскинулась насколько хватало глаз, уходя далеко за горизонт и там сливаясь с лазурным небом. У Когьёку от восторга перехватило дыхание. Бесконечный простор зачаровал ее. Ни стен, ни стражи, можно сесть на корабль под белыми парусами и плыть, куда душа пожелает.

Несколько минут Когьёку просто стояла и наслаждалась красотой мира, впитывала чистейшую синеву воды, прохладный ветер, крики чаек и запах соли.

В себя ее привел резкий окрик тащившего тюк матроса. Когьёку поспешила посторониться.

«Не время расслабляться, — жестко напомнила она себе. — Я еще не спаслась. Фаран наверняка обнаружила мое отсутствие, значит, стража уже переворачивает вверх дном квартал удовольствий. Хитрая старая лиса догадается, к кому я побежала за помощью. Скоро стражники будут здесь, надо торопиться!»

Когьёку подошла к матросу, который только что проходил мимо. Он уже успел поставить свою ношу и теперь уселся сверху, обмахиваясь рукой и утирая пот со лба.

— Прошу прощения, добрый господин. — Когьёку изобразила детскую невинную улыбку, входя в образ милой девочки. — Не подскажите, где я могу найти корабль из Синдрии?

— Не знаю. Отвали, — огрызнулся матрос.

Когьёку пришлось отправиться на поиски кого-нибудь полюбезнее. На пожилого бородача ее тщательно сыгранный умоляющий взгляд произвел впечатление.

— Прости, милая, я бы с радостью помог такой красавице, но не знаю ничего о синдрийском корабле, — со вздохом сказал он.

Больше часа Когьёку бродила по порту, расспрашивая каждого встречного, но все либо огрызались, либо недоуменно пожимали плечами. Наконец, когда девушка уже начала отчаиваться, ей повезло.

— Синдрийский корабль? Я как раз с него, — заявил веснушчатый рыжий мальчонка. — Пойдем со мной.

Когьёку поспешила следом за бодро потрусившим по причалу парнишкой. Когда они пробегали мимо небольшой группы переговаривающихся людей, Когьёку услышала обрывок разговора.

— … ее сложно не заметить, у нее необычный цвет волос — рыжие с алым отливом, — сказал мужчина с мечом на поясе.

«Стражники! — догадалась Когьёку. — Ищут меня. Как быстро старая грымза спохватилась».

Она посильнее затянула платок, порадовавшись, что додумалась скрыть волосы.

«Пока они меня не заметили. Может, повезет».

— Вон он, — объявил тем временем мальчик, показывая пальцем на большой корабль. — «Морской дракон», флагман. На нем прибыл сам король.

Синдбад облокотился на борт и наблюдал за погрузкой, изредка перебрасываясь с Джафаром словами.

— Все-таки жаль, что эти переговоры опять ни к чему не привели, — сокрушенно произнес Джафар.

— Я и не надеялся на благоприятный исход, — устало заметил Синдбад. — С императором всегда было очень сложно вести дела, он упрям, ослеплен жаждой завоеваний. Он, похоже, вообще не рассчитывает на мирные отношения с другими странами…

Синдбад замолчал на полуслове, заметив на трапе суматоху. Какая-то девушка, растолкав матросов, взлетела на палубу, молнией метнулась к Синдбаду и пала перед ним ниц.

— Пожалуйста, возьмите меня с собой! — выпалила она.

Синдбад привык к неожиданностям, застать его врасплох было сложно, поэтому ему понадобилась всего секунда, чтобы сориентироваться. Он успокаивающе кивнул, отсылая прочь матросов, которые горели желанием спасать государя от коварной убийцы. Затем произнес, протягивая девушке руку:

— Ни один правитель не стоит того, чтобы перед ним опускались на колени, в том числе и я. Встань, как свободный, гордый человек, и расскажи, что случилось.