Перед входом висели красные бумажные фонарики, а на вывеске блестели серебряные буквы «Белая лилия».

— По-моему, выглядит просто отвратно, — припечатал Джафар.

— Если хочешь, можешь вернуться в гостиницу, — с готовностью предложил Синдбад.

— Ну уж нет! Кто-то же должен за тобой приглядеть!

Синдбад только пожал плечами и ступил на крыльцо.

Все куртизанки, у которых не было особых заказов, собрались в одной из внутренних комнат. В глазах рябило от расшитых платьев и блестящих украшений.

Когда Когьёку вошла, то сразу же поднялся шелест шепотков.

— А вот и наша принцесса, — с издевкой проговорила Цайшен.

Они с Когьёку были давними соперницами, хозяйка прочила одну из них на место главной куртизанки. Девушки вели негласную войну, состоящую из обмена колкими замечаниями и мелких пакостей друг другу.

— Поздравляю, сегодня ты наконец-то станешь настоящей куртизанкой, — протянула Цайшен с гаденькой улыбкой. — Наверняка, твоим первым будет прекрасный принц из дворца. Или, может быть, он спасет тебя и возьмет в жены? Ведь как можно отдать невинность дочери императора какому-то низкорожденному мужчине?

Ее подружки захихикали, а Когьёку затряслась от бешенства, сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Популярные в борделе шуточки о ее якобы знатном происхождении ранили особенно больно.

Когьёку была готова броситься на Цайшен, расцарапать ей лицо, вырвать волосы. И плевать, что будет потом! Но тут в комнату вплыла хозяйка заведения.

Для приписываемых ей сорока пяти лет Фаран выглядела великолепно, она тщательно следила за собой и могла бы казаться красавицей, если бы не глаза: холодные, колючие. Под ее тяжелым взглядом все куртизанки, в том числе и Когьёку, съежились, втянув головы в плечи.

— Сегодня у нас много важных гостей, — произнесла Фаран. — Генерал Ли, советник Ван, господин Боссан…

При упоминании последнего внутренности Когьёку скрутились в ледяной ком.

«О нет, только не Боссан. Хоть бы он пришел сюда не ради права первой ночи, хоть бы».

— А также самый главный гость, с которым надлежит быть особенно обходительными. Нас посетил сам Синдбад, — значительно закончила Фаран.

По рядам девушек прокатился изумленный вздох.

— Синдбад?

— Сам Синдбад?

— Не может быть!

— О, я столько о нем слышала!

— Как нам повезло!

Когьёку тоже в свое время зачитывалась историями о приключениях легендарного покорителя семи подземелий, пока не решила, что жить мечтами о далеких странах глупо и не забросила все свои книги в дальний сундук.

«Неужели к нам пришел сам король Синдрии? Вряд ли. Скорее всего, это какой-нибудь мошенник, решивший воспользоваться славой Синдбада, чтобы даром поразвлечься. В любом случае, даже если он настоящий герой, он всего лишь мужчина. Они все одинаковые, когда дело доходит до постели».

Подумав так, Когьёку тут же забыла о Синдбаде. Гораздо больше ее занимал Боссан.

«О Рух, сжалься! Хоть бы он пришел сюда не из-за меня. Может быть, он пришел к Юй Лянь, она ведь его любимица. Да, да, он пришел к ней».

Напуганная Когьёку не слышала, что еще говорила Фаран, но вдруг хозяйка молниеносным движением оказалась рядом с ней. Она больно схватила Когьёку за подбородок, резко приподняла ее лицо, заставляя смотреть прямо в свои безжалостные глаза.

— Сегодня на аукцион будет выставлена твоя невинность. Я рассчитываю, что мои затраты на тебя окупятся. — Голос Фаран скрежетал, как ржавое железо. — И запомни, дрянь, если вздумаешь упасть в обморок, как Хуэй в прошлом месяце, я не посмотрю на ценность твоей шкуры и прикажу высечь тебя на заднем дворе, а затем отдам солдатне. Ясно?

— Ясно, — пискнула Когьёку.

— Не слышу! — рявкнула Фаран.

— Ясно, госпожа! — отбарабанила Когьёку, словно новобранец на плацу.

Фаран изобразила отвратительную пародию на материнскую улыбку.

— Вот и умница. А теперь шагом марш в комнату для гостей!

Куртизанки вереницей потянулись в коридор, прошли на первый этаж и стайкой прелестных фей впорхнули в главный зал. Здесь за изящными деревянными столиками сидели роскошно одетые мужчины. Комнату окутывал приглушенный розовато-золотистый свет, оживляя росписи на стенах: обнаженные танцовщицы изгибались в соблазнительных позах, двигались в такт тихой мелодии, лившейся словно из ниоткуда. Разлитый в воздухе сладкий аромат благовоний довершал картину, расслабляя и настраивая на нужный лад.

«До чего гадкое место», — подумала Когьёку.

Она шла последней, точно за несшей поднос с угощением Цайшен, и не преминула отомстить за недавние шутки. Когьёку наступила на подол соперницы, и та с визгом упала прямо на увешанного драгоценностями длинноволосого мужчину в белых одеждах. Поднос довершил катастрофу: сливовая наливка вылилась под ноги гостю, тарелка с рисом и мясом, исполнив немыслимый пируэт, приземлилась точно ему на макушку.

Мысленно Когьёку злорадно ухмыльнулась: сегодня ее ждут мучения, так пусть достанется не ей одной. Гостей всегда раздражала неловкость куртизанок, Когьёку уже предвкушала, как мужчина разозлится, и Фаран устроит Цайшен взбучку.

— Какая ты горячая, сама прыгаешь мне в объятия. Люблю таких смелых девушек. — Глубокий голос длинноволосого гостя звучал совсем не рассержено, а весело. — И покормила мой тюрбан. Думаю, ему понравилось угощение.

Он добродушно улыбался Цайшен, подхватил со стола салфетку и небрежно стряхнул с головы еду.

Фаран тут же оказалась рядом, засуетилась, извиняясь.

— Ах, господин Синдбад, мне так жаль…

— Ничего страшного. — Мужчина не выглядел огорченным. — Это всего лишь одежда.

Он усадил Цайшен себе на колени, принялся нашептывать ей что-то на ушко и успокаивающе гладить по волосам.

«Так это и есть тот самый Синдбад?»

Когьёку была удивлена его поведением, опыт научил ее, что знатные мужчины не отличаются добротой, но Синдбад, похоже, собирался доказать обратное.

«Ха, как же, наверняка просто притворяется. Все они одинаковые».

Когьёку досадно поморщилась и поспешила пройти к гостю, на которого ей указала хозяйка. Она обворожительно улыбнулась ему и поставила на стол тарелку с яствами. Началась обычная рутина: Когьёку поддерживала светский разговор, подливала клиенту сливовой наливки, а он пожирал ее взглядом, иногда обнимал или целовал, обдавая вонючим дыханием. Когьёку особенно не любила этого постоянного посетителя — у него была дурная привычка больно щипать куртизанок пониже спины и хихикать, как развратный старикашка. Но приходилось терпеть.

Когьёку украдкой поглядывала на Синдбада и Цайшен, все больше изумляясь. Язвительная Цайшен, которая могла удовлетворить любого, даже самого взыскательного клиента, а затем высмеять его среди подружек, сейчас краснела, точно невинная овечка! Синдбад что-то ей говорил, а она не сводила с него влюбленного взгляда.

Когьёку была уверена, что это не игра — Цайшен действительно восхищена Синдбадом.

«Кто же он такой, раз смог очаровать даже такую гадину?»

Безусловно, Синдбад был хорош собой, но кроме симпатичного лица было в нем еще что-то. Неуловимое, чему Когьёку не могла дать название. Харизма? Величие? Он будто светился изнутри, Когьёку чувствовала ауру силы вокруг него, но не разрушительной силы мужчин, а созидающей, теплой. Когьёку ощущала, как ее тянет к нему. Она все чаще и чаще оборачивалась на Синдбада, пока не получила от клиента возмущенное замечание.

Когьёку поспешила вернуться к своим прямым обязанностям. Несколько минут она выслушивала скучные жалобы клиента на сварливую жену, сочувственно кивала и улыбалась. Вдруг Когьёку ощутила на себе чей-то взгляд, по коже будто скользнуло что-то липкое, противное. Когьёку чуть повернула голову и увидела его. Господин Боссан, глава всех столичных бандитов, наблюдал за ней с другого конца зала, обнажив в улыбке белые зубы.

Он был ярким доказательством того, что внешность бывает обманчива. За приятной наружностью Боссана скрывался монстр. В «Белой лилии» он часто покупал невинность юных куртизанок. Двое из них скончались после роковой ночи, а остальные рассказывали такое, что у Когьёку волосы вставали дыбом. Боссан был любителем извращенных удовольствий, он находил особое наслаждение в том, чтобы лишать девушек чистоты самыми необыкновенными и болезненными способами. Платил он очень щедро, и Фаран позволяла ему издеваться над своими подопечными сколько душе угодно.