А пока, с любимой морской свинкой и чемоданом с наклейкой "Д.Е. Спенсер", в котором лежала школьная форма и платья, Диану отправили учиться в школу Риддлесворт, в сорока милях от дома.

Это была школа-интернат для девочек из высших кругов общества. Британские интернатные школы – особые учреждения. Рутина обучения, жесткие требования соблюдения внутренних правил и распорядка, одновременно соседствовали с насаждением чувства надежности и защиты воспитанниц. Диана, подобно многим другим детям из ущербных семей, приобрела в школе уверенность, которой ей так не хватало в детской жизни.

Воспитанницы, в первые дни своего пребывания в интернате, по ночам сдавленно плакали в подушки. Плакала и Диана. Но к школе она привыкла достаточно быстро. Может быть, помогло отчуждение происшедшее между членами семьи и здесь, после первой растерянности, она обрела душевный покой, чего не имела в последние годы дома.

Диана, как отмечают учителя, была "трудолюбивой пчелкой". Ее интересовала история, рассказы из жизни королей и королев. Она уже хорошо читала и красиво писала, любила гуманитарные дисциплины. По другим предметам была "весьма посредственной ученицей". У нее были хорошие спортивные результаты, также все отмечали ее необыкновенную любовь к животным.

Здесь же ее посещали отец и мать. Но по очереди – одно воскресение мать, другое – отец. Обычно они привозили ей сладости, которые Диана очень любила.

Диана не добилась больших успехов в учебе. Позже, в 1981 году, когда Диана станет принцессой, директрисса напишет о своей бывшей ученице: "Я очень хорошо помню ее приветливость по отношению к младшим детям нашей школы, ее положительную общую успеваемость, ее любовь к животным, ее высокие результаты в соревнованиях по плаванию и вообще ее ловкость во всем, чтобы она не делала". Но это было сказано о принцессе, а не о той посредственной ученице. Директрисса обязана была написать такое о будущей жене короля.

Знания, полученные в Риддлесворте, позволили ей сдать общий экзамен и открыли возможность для дальнейшей учебы. Многие дети королевского двора учились в частной школе в Вест Хеме. Там же, в свое время училась мать Дианы, которая направила в эту школу своих дочерей.

Школа была основана в 1865 году и в ее уставе было записано "научить девушек работать над собой, развивать свои интересы и выполнять свои гражданские обязанности". Соответственно в школе была суровая дисциплина. Все начиналось с формы. Воспитанницы должны были носить обязательную форму или матроску с плиссированной юбкой и черными чулками. Когда в 1987 году Диана посетила школу, то она воскликнула: "Надо же! Вам сейчас разрешают носить колготки разных цветов! Нам такое не разрешалось". Но когда она училась, то действовал девиз: "развивать характер и самоуверенность" у своих воспитанниц. А такое можно только методами суровой дисциплины.

Спали воспитанницы в одно или двуспальных комнатах, которые сами называли "хлевами". Лишних украшений в комнатах не допускалось. Но разрешалось иметь на стенах портреты членов королевской семьи. Диана украсила свою комнату портретом наследного принца Чарльза и в шутку говорила подругам, что хотела бы выйти за него замуж.

От каждой воспитанницы, в рамках ее "гражданских обязанностей", требовалось активное участие в общественно-полезном труде. Диана выбрала благотворительную деятельность. Каждую неделю она навещала старую даму, живущую недалеко от школы. Она ходила за покупками в магазины для старушки, помогала в уборке комнат, просто беседовала с одиноким человеком. Также раз в неделю она посещала детский дом, где воспитывались дети-инвалиды. Именно с той пор ее душа прониклась состраданием к больным и страждущим, – она увидела людскую боль и одиночество наяву. А детские впечатления – самые сильные.

В школе большое внимание уделялось занятиям музыке и спорту. Здесь у Дианы были наибольшие успехи. Она успешно занималась балетом, высокий рост помогал ей в игре в гандбол. Прилично играла в теннис, а за прыжки в воду получила приз.

Если вторая сестра Джейн не приносила особых забот, то с Сарой положение обстояло намного сложнее. В школе она была отличной теннисисткой, ее даже зачислили в младшую команду Уимблдона. Также она возглавляла команду пловцов. Особую славу принес ей знаменитый, как его называли, "спенсеровский" прыжок, едва волновавший воду.

Но Сара была вздорной и упрямой девочкой и рано привыкла к спиртным напиткам. Сейчас она не пьет, но вспоминает: "Я пила от скуки. Пила все что угодно. Виски, коинтре, шерри, но чаще всего водку, потому что она не отражалась на дыхании"… Сара имеет в виду чудесное свойство водки при разговоре со старшими, – ее запах менее ощущаем для других. Но все-таки ее поймали на употреблении алкоголя. Нравы школы достаточно суровы и ей пришлось навсегда ее оставить.

Маленькая Диана была поражена поведением старшей сестры, но не могла воспрепятствовать Саре в пагубной привычке. Та просто не слушала ее. Но Диана сумела сделать правильные выводы из поведения сестры и впоследствии никогда не злоупотребляла алкоголем.

Когда Диане исполнилось четырнадцать лет, ее семья унаследовала престижное владение в Нортхемптоншире – родовую резиденцию Спенсеров. Умер ее дед и великолепное дворянское поместье в двух часах езды от Лондона перешло к ним. В выставочной галерее висели портреты предков Дианы, в том числе, кисти Рейнолдса.

А на следующий год произошло событие, которое не могло не отразиться на душевном состоянии Дианы, ее сестер и брата. Отец женился. Его новая жена была замужем за графом из Дартмута и сразу же после развода с ним, зарегистрировалась браком с Джоном Спенсером. Отец приподнялся на ступеньку выше дворянской иерархии, а Диана с этих пор стала иметь приставку – леди Спенсер. Но это было единственное положительное приобретение от мачехи.

Новая избранница отца – Рейн, была дочерью писательницы Барбары Картланд. До этого момента Диана любила романы Картланд. Слащаво-любовные, они уводили ее в мечту о встрече с необыкновенным принцем. После встречи с мачехой, Диана возненавидела романы ее матери.

Первое знакомство с мачехой закончилось полным провалом для обеих сторон. Рейн попыталась завязать с девочками знакомство, как говорится сразу, своими изощренными аристократическими манерами и простецки-командными замашками.

– Девочки! Чарли! Сегодня у нас будет любимый вами имбирный торт! Кто его больше съест, тот получит в награду еще один торт!

Но в ответ двадцатиоднолетняя Сара замурлыкала под нос мотив известной песенки, но со своими словами:

– Рейн, Рейн, выметайся вон!

Диана подхватила слова старшей сестры:

– Вон! Вон!!

Даже обычно сдержанная Джейн что-то мурлыкала в такт. Только застенчивый Чарльз, молчал.

Рейн, сделала вид, что не заметила реакции детей на свое оптимистическое предложение и снова предложила:

– Садимся за стол. – И допустила аристократическую бестактность. – Будем знакомиться ближе.

Может, она привыкла к такой манере поведения и не считала его бесцеремонным. Но девочки были уже взрослыми и такое обращение им не понравилось. Отец попытался сгладить возникшую неловкость, нелепыми словами:

– Посмотрите, девочки, как Рейн к вам хорошо относится. Будьте ласковей. Она хочет быть вам, как мать…

А это упоминание было совсем излишним. Хотя дети осуждали свою мать, но она оставалась им матерью. Сара, самая бойкая их всех, недовольно фыркнула:

– Эсид Рейн! – Что по-английски означает "Кислотный дождь".

И отец проявил не свойственную ему в отношениях с дочерями строгость:

– Сара! Я попрошу тебя выйти из комнаты. Можешь продолжать обед на кухне.

Сара победно посмотрела на мачеху и вышла из столовой. На минуту все притихли, удивленные тем, что своенравная Сара подчинилась приказу отца, но еще более затихли, когда из-за стола поднялась Диана и молча пошла вслед за сестрой. Растерянный отец удивленно спросил младшую дочь: