Третья, и последняя фаза, именована как «рождение». Адская тварь забиралась на тот самый небольшой островок в центре, где ожидали своего часа два ребёнка. Их обязательно нужно было доставить туда в момент плавки цепей. Для этого фанатики использовали специальные приспособления, напоминающие строительные краны малых нагрузок, которые они изготавливали за несколько недель до ритуала. Дети всегда были двух полов. Как только сгусток дыма преисподней добирался до них, он сразу же начинал примерку костюма. Проникая через глазницы жертв, бестельная сущность причиняла неописуемую и неповторимую боль, от которой малолетние издавали крик, способный приглушить стоны, звучавшие из ада. После того как одна из земных оболочек растворялась, подходила вторая и сбрасывалась в объятья заключенных-грешников. Земля вновь сходилась, врата запирались, и демон, приглашённый на земной пир, приступал к сотворению нового порядка: хаоса, анархии и смерти.

Мисс Л. являлась матерью тех самых двух детей, которым суждено было принять дар – стать кульминацией нечестивого спектакля. Когда ритуал находился в разгаре, земля разверзлась, а вторая фаза должна начаться с минуты на минуту, она поняла, на какую дьявольщину растила бедняжек. Не знаю, был ли это материнский инстинкт или Мисс Л. узрела, во что верила всю жизнь; понимая серьезность и опасность происходящего, она решила не отдавать невинные души в руки своего идола. Быстро схватив мальчика и девочку, бросилась к причалу на озере Унко, где нанесла детям несколько ударов камнем по голове, а после детоубийства сбросила их в воду. Унко – очень большое озеро; в тот вечер был шторм и тела быстро унесло буйствующими волнами в сердце водной пучины.

Не успевшие помешать «матери-спасительнице», оккультисты прибежали слишком поздно. В гневе они схватили её и связали. В тот момент вторая фаза уже закончилась… и демон, не получивший сосуд, издавал противные пульсирующие звуки, вибрации которых сильными накатами били по ушам присутствующих. Напуганные и опустошённые члены секты бросили Мисс Л. в объятья тьмы с надеждой задобрить зло. Как только кричащая женщина пропала из виду, ослепительная вспышка озарила весь посёлок. Мгновенно воцарилась мертвая тишина, прерывавшаяся лишь на несколько секунд громким гулом, после чего вновь нависавшая над округой.

Позже полиция обвинит жителей в групповом убийстве матери и двух детей. Не попавшие под обвинения жители Швенте исчезнут, оставив свои дома. Эта история рассказана одним свидетелем той кровавой жатвы. Поговаривают, в момент яркой вспышки демон успел схватить души тех детей и не позволил им вознестись на небеса, на веки оставив бродить по здешним лесам. Егеря рассказывали о странных встречах. Два ребёнка, державшиеся за руки, появлялись из ниоткуда, а затем вновь исчезали в никуда. Также некоторые туристы чувствовали пристальный взгляд, изредка ощущали лёгкое дыхание со спины. Души детей и сейчас могут наблюдать за нами, слушать разговоры. Обречённость на вечность бесцельной жизни – это петля, из которой не выбраться.

После рассказа Ричарда школьники, впечатлённые историей, ещё некоторое время расспрашивали вожатого о подробностях, которые не были затронуты. После чего по команде отправились спать. Устроившись в палатке, Макс задал Тому вопрос, возникший у него сразу после окончания посиделок:

– А ты случайно не помнишь, какой был акцент у странной парочки, показавшей тебе ту старую лачугу? Не польский… случайно?

– Я тоже об этом подумал, но понимаешь, в чем вопрос: я ни хрена не знаю, какой акцент у поляков, да и язык их никогда не слышал. Ты же не веришь в эту чушь? Да и история была нестрашная. Я слышал похожую байку, только события происходили ещё раньше, да и…

– Не знаю, Том. Я не общался с двумя утопленниками и не бродил по лесу с ними. Мне не о чем переживать, – в издевательской манере перебил Макс.

– Иди в задницу. Я спать, – раздражено ответил Том. – Не надо меня пугать, это всего лишь сказки. Я не верю в эту чушь.

– Не обижайся, я всего лишь шучу.

Обменявшись колкостями, школьники улеглись спать. Время приближалось к полночи, так что Морфей моментально встретил уставших после насыщенного дня друзей.

Солнце было ещё далеко за горизонтом, утренний треск лесных птиц ещё не разносился по округе, но Макс почему-то проснулся. Переворачиваясь с боку на бок, он не мог вновь заснуть, а тут ещё и в туалет захотелось. Выпитый вчерашний морс из свежих лесных ягод дал о себе знать. Аккуратно одевшись, не разбудив Тома, спавшего с открытым ртом, он вылез из палатки и крадущимися шагами отправился в отхожее место. Закончив с этим, Макс вдруг услышал знакомый голос, исходящий из темноты леса. Прислушавшись, отчётливо распознал его. Это однозначно был Том: невозможно спутать слегка наивный, звонкий и приставучий звук, лившийся бурным фонтаном.

Это показалось слегка странным. Макс был очень осторожен и всячески старался не создавать шороха, но, по-видимому, ему это не удалось. Наверняка как Том проснулся, ведомый своим любопытством, то решил поискать друга. Но все же… какого черта он поперся в темноту леса? Голос Тома продолжал настойчиво зазывать немного опешившего друга. Как завороженный, он всматривался в пучину густых деревьев, скрытых ночным мраком, всячески пытаясь рассмотреть или хотя бы увидеть слабый силуэт источника звука. Все было напрасно: безлунная ночь не давала узреть ни безумца Тома, решившего прогуляться в специфическое время, ни трёх шагов в глубь зарослей. Единственным источником света были тлеющие угли кострища, оставшиеся после вечерних посиделок, да и то они находились позади на значительном расстоянии, так что толк если и был от них, то очень спорный. Идти в чащу – весьма неразумное решение, но Том продолжал поторапливать:

– Да где ты уже, иди на голос, если не видишь!

Замешкавшись, Макс все же решился пойти к своему непутёвому товарищу, неоднократно пожалев о забытом в палатке фонаре. Мелкими шагами, аккуратно прощупывая дорогу руками и ногами, Макс приближался к голосу. Пройдя более двадцати шагов, он приметил: Том оказался дальше, чем думалось. Несколько раз попытавшись его окликнуть, Макс в ответ слышал только звуки ночного леса, что начало пугать. Но как только появлялась небольшая паника, вновь раздавался слегка надменный и навязчивый голос:

– Ты как черепаха! Тут тропа, и нет ни камней, ни веток. Быстрей давай! Тут чума просто! – словечки под стать этому болтуну, что весьма успокаивало.

Однако на все вопросы Макса, в частности про место их направления и про невероятную находку, Том не отвечал. Время текло, и здравый смысл брал верх: Том никак не мог за такое маленькое время найти «чуму» на таком расстоянии от «Трёх дубов». Он физически не успел бы исследовать столь обширную территорию за те жалкие секунды, что Макс провёл в туалете. Это начало по-настоящему пугать. Голос, казавшийся обнадёживающим, даже спасительным, практически перестал звучать в мрачной округе. А как только жадные реплики возвращались, раздаваясь где-то в глубине мрака или же резко поблизости, в нескольких метрах, то нагоняли жуть, перераставшую в страх. Вскоре они совсем пропали, оставив Макса наедине с самим собой.

Предприняв попытку вернуться назад, направляясь исключительно по ощущениям, одинокий школьник окончательно понял, что заблудился. Тяжело представить, какие мысли были в его напуганном сознании. Непроглядная тьма, поглотившая все вокруг, оказывала немыслимое давление на неокрепший разум. А ещё Том, позвавший за собой неизвестно куда и зачем. Вообще, Том ли это был? Мысли спутывались в гремучий клубок жутких, порой ужасных представлений своего положения. Время для Макса остановилось, казалась, уже прошла вечность в поисках «Трёх дубов», и все усилия абсолютно впустую.

Страх поочередно сменялся на полное безразличие к ситуации, вызванной из-за дурацкого любопытства. Плутая во мраке, Макс проклял все: забытый фонарь в палатке, голос во тьме, кому бы тот ни принадлежал, посиделки у костра вместе с жуткой историей про убитых детей и кровожадных фанатиков; даже злосчастный морс, какой бы вкусный он ни был, но именно из-за него он проснулся этой ночью. Когда голос уже практически пропал, а боль в горле мешала глотать слюну, слезящиеся глаза обнаружили еле светящиеся красные огоньки. Протерев заплаканное лицо рукой, Макс присмотрелся получше. Это точно были тлеющие угольки костра. С уверенностью решив, что ему удалось отыскать лагерь, он смело, как мотылёк, двинулся на спасительное свечение, даже успев подумать об опасности упасть в пропасть с «балкона» поляны.