— Ты прости меня, Сиерра, за мое ужасное поведение в этот год. Я всегда любила Сириуса, но новость о его невиновности все перевернула в нашей жизни.

Сиерра смотрела на свою тетю — такую красивую, статную, роскошную женщину, которая всегда ей казалась несколько холодной и отстраненной, и не верила, что она сама начала этот непростой разговор.

— Мне с самого твоего появления в нашем доме хотелось обеспечить тебя не только крышей над головой и сытой жизнью, но и подарить безопасность, окружить заботой и любовью. Я привязалась к тебе, Сиерра. — Андромеда коротко улыбнулась и легким движением руки смахнула слезы. — Считала тебя своей второй дочерью, а потом в мою привычную жизнь ворвался Сириус, и я уже не чувствую себя нужной. Это причиняло мне боль. Я ревновала, хоть и не имела на это право.

Сиерра прерывисто вздохнула и крепко сжала тонкие пальцы Андромеды.

— Ты действительно дала мне все это — бедной девочке с такой непростой историей. Ты расположила меня к себе, и я полюбила тебя. Ваша семья стала и моей семьей тоже. Меда, — девушка шмыгнула носом, держа тетю за руки, — ничего не изменилось. Просто теперь моя семья стала больше.

Андромеда всхлипнула, а затем засмеялась.

— Так все глупо вышло. Нет бы сразу поговорить!

Сиерра улыбнулась и крепко обняла ее. От Андромеды всегда исходил легкий, едва уловимый нежный аромат, она помнила его еще с детства, когда та укладывала ее спать и обнимала перед сном, целуя в макушку.

— Веселись, дорогая, сегодня твой день.

Сиерра благодарно улыбнулась и вернулась к однокурсникам. В тайне от учителей ребята по обычаю подливали выпивку, а те делали вид, что ничего не замечают. Этот вечер сплотил даже тех людей, которые никогда ранее не общались. Все вместе они танцевали, обнимали друг друга и почти искренне обещали встречаться после школы. Это было традиционное обещание, которое обычно никогда не выполнялось, и все об этом знали. Кира увлекла Сиерру в парный вальс, в котором девочки не смогли определиться, кто ведет, поэтому импровизировали и хохотали. Вскоре к их танцу присоединились и остальные однокурсники, выкрикивая на мили вокруг всего два слова «Гриффиндор» и «Ура». Этот синхронный хор эхом разносился по всей территории школы и, казалось, даже отскакивал от ее стен, возвращаясь назад.

— Обещай мне! — пылко сказала Сиерра, схватив подругу за руки. — Обещай, что наша дружба не закончится на этом дне.

— С ума сошла? — возмутилась девушка. — Даже, если я уеду в Америку, это ничего не изменит. Ты моя лучшая подруга, Си. Ты мне больше, чем сестра.

Сиерра улыбнулась, смутившись своего порыва.

— Иди сюда, — произнесла Купер и крепко обняла подругу.

Солист приглашенной музыкальной группы своим сильным голосом заглушал и гитары, и барабаны, и вся эта какофония звуков, состоящих из музыки и смеха, дурманила даже без капли алкоголя.

— И что же? Все наши индивидуальные занятия трансфигурацией не обернулись тебе оценкой «превосходно»? — ухмыляясь, поинтересовался Эван.

— Просто стоило бы действительно заниматься трансфигурацией, — фыркнула Кира и скрестила руки на груди. Сиерра подарила подруге смеющийся взгляд.

— Возможно, но тогда было бы не так весело, — ответил ей он. — Потанцуешь со мной, Блэк?

Кира закатила глаза и отошла.

— Почему бы и нет? Все и так знают, что у нас что-то есть.

Сиерра с удовольствием оказалась в его крепких объятиях, возможно, в последний раз. От того она теснее прижималась к нему и как можно глубже вдыхала запах его кожи. Она не хотела себе признаваться в том, что привязалась к слизеринцу, но это случилось, и уже ничего не изменить.

— А ты закончил школу круглым отличником? — улыбнулась она.

— Разве могло быть иначе? — Юноша самодовольно ухмыльнулся. — Ты запорола только трансфигурацию?

— Еще древние руны. — Сиерра поморщилась. — Но «выше ожидаемого» тоже неплохо.

Кира наблюдала за ними со стороны и, к своему неудовольствию, признала, что эти двое — самая красивая и гармоничная пара, какую только можно представить. Розье надел на праздник черный костюм, в тон ему шелковую дорогую рубашку и галстук, и рядом с такой же черной королевой он выглядел великолепно. Также Кира признала, что слизеринец одаривает ее подругу взглядами, полными восхищения, но как скоро оно сменится ненавистью за то, что она никогда не будет принадлежать ему всецело? И тогда, осознав это, он воспользуется всем арсеналом своих знаний и связей, чтобы уничтожить запретный плод своего обожания.

Устав от танцев, Эван предложил девушке прогуляться. Она держала его за руку и невольно гладила пальцем ладонь.

— У меня есть для тебя подарок, — вдруг сказал он и остановился. Сиерра вопросительно изогнула бровь.

Розье достал из кармана небольшую бархатную коробочку, внутри которой покоился серебряный кулон в виде цельной буквы «B», сделанной из лунного камня.

— Позволишь?

Сиерра повернулась к нему спиной и обнажила шею. Эван аккуратно застегнул цепочку, и девушка мгновенно почувствовала холод металла и вес дорогого украшения.

— Спасибо. — Она обернулась и оставила поцелуй на его щеке.

— Никогда не забывай о том, кто ты.

Розье всегда был единственным, кто не боялся ее фамилию, не вешал ярлыки и принимал каждого до единого демона, что таились в ее голове, и он хотел, чтобы и она сама принимала каждую из своих сторон, будь та даже самой темной.

В последнюю ночь в Хогвартсе Сиерра не спала. Она сидела на подоконнике своей спальни, ставшей ей домом на семь долгих счастливых лет, и курила в распахнутое окно, слушая мирное и такое привычное сопение Киры. Скоро все изменится, и эти перемены до дрожи в коленях страшили ее, но гриффиндорская храбрость, безрассудство и любопытство позволяли смотреть в глаза неизведанному с честью. Перед отъездом Сиерра долго осматривала комнату — опустевшую и будто бы чужую, с трудом осознавая, что больше никогда сюда не вернется. Карета, управляемая фестралами, уносила выпускников все дальше от школы, позволяя в последний раз полюбоваться величием Хогвартса, двери в который теперь уже навсегда были для них закрыты. Когда остроконечные башни скрылись из вида окончательно, Сиерра прерывисто вздохнула и отвернулась.

— Я буду скучать, — прошептала Кира.

Девушки переглянулись и грустно улыбнулись друг другу. Уже в поезде они закрылись в купе, закупившись сладостями, и до самого Лондона вспоминали самые прекрасные моменты из своей школьной жизни, и их было так много, что с трудом верилось в то, что Хогвартс был лишь этапом.

Сиерра перевела тоскливый взгляд в окно. Снаружи мелькали деревья, поражая буйством зелени, узкие реки и глубокие озера, а поезд все дальше уносил ее в новую жизнь.

========== Глава 23 ==========

«Никогда больше не хочу тебя видеть. Отныне ты для меня умер». Эти фразы острым лезвием выцарапались на сердце, и каждую ночь в тишине маленькой темной комнаты Перси слышал разочарованный, пропитанный ненавистью и презрением, голос Сиерры. Он закрывал глаза и видел ее бледное решительное лицо, видел взгляд, переполненный гневом; казалось, будто тот камень предназначался вовсе не Краучу младшему. Для нее не имело веса даже то, что он так самоотверженно бросился на ее поиски и рисковал всем, чтобы спасти. Иногда Перси думал, что Сиерра в таком случае предпочла бы смерть его неразумному героизму. Эти мысли причиняли боль, но отрезвляли, четко давая понять, что это конец. Не осталось незавершенностей, и именно он причастен к этой финальной жирной точке. Все разрушено: карьера, любовь, жизнь…

Целых две мучительных недели Перси ежедневно с трудом поднимался с постели и шел в министерство, прячась в душном кабинете за закрытой дверью в надежде, что его никто не заметит. Стоило ему увидеть Фаджа или злорадствующих коллег в коридоре, юноша тут же спешно разворачивался и сливался с толпой. Он не боялся, что его вновь отчитают или нагрузят еще более дурацкой работой, самый большой страх заключался в незамедлительном увольнении, и все эти четырнадцать дней — каждый напоминал бочку с порохом, и однажды одна все-таки рванула.