– Я купила мотоцикл.

Ее мечтательный взор устремился к звездам, а я представил, как круто она будет смотреться на байке в шлеме и косухе. Мигом пришла картина: разбитый мотоцикл и ее искалеченное тело лежит рядом. Нет. Она же так безрассудна.

– Нет.

Она удивленно посмотрела на меня.

– Чего нет? Ты же там никогда не был?

– Ты про что?

– Про Румынию.

– А что с Румынией?

– Я же тебе уже минут десять рассказываю, как будет клево съездить туда, посмотреть всякие шаманские штуки…

– Шаманские штуки… Продай мотоцикл.

– Зачем?

– Продай. Я буду волноваться, если буду знать, что ты на нем катаешься.

Она задумалась, ее курносый носик сморщился.

– Ты будешь волноваться?

– Да.

– Значит, я тебе не безразлична?

– Совсем не безразлична.

Она обняла меня и положила голову на плечо.

– Я так рада. Я так грустила, когда закончилась Индия…

– Ты скучала?

– Очень, но ты не оставил своего телефона, а я не дала своего…

Я понял, что не смогу оставить ее, по-детски наивную и доверчивую, в этом мире ей обязательно нужен тот, кто будет создавать для нее сказку.

Нера

Остин стоял в гостиной, уставший и счастливый, я кинулась к нему и сжала в объятьях, он удивился, но обнял меня и зарылся лицом в мои волосы. Я слышала, как учащенно забилось его сердце, как напряглись мускулы. Рядом со мной был человек, которому я по какой-то причине была небезразлична. Он был рядом, я сжимала его в объятьях с такой жадностью, словно провела пару лет в заточении. Мы долго стояли, пока руки не устали и не опустились. Остин поднес к губам мои пальцы, поцеловал их и спросил:

– Что с тобой?

– Я… – язык отказывался меня слушаться. Как уместить в слова ту невыносимую тягу к семье, которая далеко? Я опустила голову… Тогда он отвел меня к дивану, усадил и, обняв, положил мою голову к себе на грудь.

Понемногу мое дыхание выровнялось и сердце успокоилось, в то время как сердце Остина все еще отбивало рваный ритм, а встревоженный взгляд был устремлен на меня.

– Просто я соскучилась по семье. Они далеко, и я их давно не видела. А ты сегодня виделся со своими близкими. И это вызвало во мне кучу воспоминаний. И стало очень грустно. Потому что я не могу вот так просто с ними встретиться.

– В чем проблема?

– Банально. В деньгах.

– Если дело только в этом, то я могу сделать так, что послезавтра ты сядешь в самолет и полетишь к родным.

Я уже хотела возразить, но он закрыл мне рот рукой.

– И не возражай. Если это сделает тебя счастливой, то поезжай. Я все устрою.

– Но я не могу просто уехать…

– Можешь.

– А как же наш уговор? Я же смотрю за квартирой?

– Я переведу на время все дела сюда. Это вполне реально. Поезжай, не отказывай мне в удовольствии сделать доброе дело.

Неужели это происходит на самом деле?

Вот то предложение, от которого невозможно отказаться. Стоит только представить, что через несколько дней я могу оказаться ТАМ. Сердце взбесилось, все внутри завязалось в узел… И я согласилась.

– Тогда я сейчас сделаю пару звонков и все устрою. Объясни, куда конкретно тебе надо, – и к послезавтра у тебя будут на руках билеты.

Я объяснила. Это заняло больше времени, чем я ожидала: когда Остин узнал, что после девятичасового полета мне предстоит столько же ехать на автобусе, он не успокоился, пока не убедился в надежности дорог и доступности транспорта. Потом он отправил меня на кухню за кофе, а сам принялся куда-то судорожно названивать.

Когда я принесла кофе, он все еще очень эмоционально искал билеты на наиболее удобный по времени рейс. Я решила не мешать и вернулась на кухню.

Вышел Остин уже спокойным и довольным:

– Билеты есть. Туда и обратно. Обратно с открытой датой. К сожалению, на автобус бронировать по телефону они отказываются, а продать по кредитке не имеют возможности. Билеты на самолет доставят завтра. Единственная просьба – вернись в течение полутора месяцев. Ну и, конечно, заранее сообщи – встречу.

Я готова была прыгать от счастья. Прыгать не стала, просто весь вечер с упоением рассказывала о родных краях. И где-то посреди рассказа уснула прямо на ковре перед камином.

Проснулась в кровати. В дверь звонили. Я встала и понеслась к двери. За ней стоял Остин, в руках у него были билеты и пакет из булочной.

– В дверь звонил курьер, – пояснил он, – просто я в магазин ходил. Билеты есть. Можешь паковать чемодан. Самолет через семь часов.

В моей голове взорвалась бомба. На сегодня! Не на завтра. Завтра я уже буду на месте! Неужели это все на самом деле?

Не сказав ни слова, я умчалась в комнату. Попытка собрать вещи не удалась: факт того, что желаемое совсем рядом, настолько выбил меня из колеи, что все валилось из рук, и я никак не могла решить, брать ли мне с собой вторую зимнюю куртку и понадобится ли мне вся коллекция носков или стоит ограничиться тремя-пятью парами… Поняв тщетность усилий, я в очередной раз опустошила дорожную сумку.

Потом подумала, что было бы неплохо, если бы кто-то собрал за меня вещи.

Я вышла в гостиную. Остин мерил шагами пространство у стеклянной стены и говорил по телефону. Увидев меня, прервал разговор и спросил:

– Собрала вещи?

Ответ вырвался сам, минуя сознание.

– Я их вообще брать не буду.

Действительно, не буду я ничего брать. Ограничусь тем, что влезет в дамскую сумку. Тут же вернулась в комнату и взяла документы, мобильник и кошелек. Все. Остальное куплю или возьму погонять у родственников.

Остин стоял прямо за дверью.

– Поехали.

Все так быстро, так стремительно. В голове не то что каша – пюре овощное.

Бегом к лифту, бегом к машине. Как в кино, быстро и динамично. Опомнилась только, когда машина гнала по шоссе, а я сидела с ногами на переднем сиденье и судорожно теребила ремень безопасности. Минут через двадцать я поняла причину столь скорого отъезда. Мы встали в огромную пробку. Казалось, ей не будет конца. Как потом выяснилось, простояли мы в ней три часа.

В аэропорту успели к самому концу регистрации. Как приятно быть бизнес-классом. На регистрации разве что в обе щеки не расцеловали и красную ковровую дорожку не постелили. Мы побежали в зону досмотра перед посадкой, здесь нам предстояло расстаться. Впервые за сегодняшний день я взглянула на своего благодетеля. Вот он стоит прямо передо мной. Выше меня, темные волосы, светлые глаза, тонкие губы изгибаются в улыбке. Первый человек со времени моего отъезда из дома, который сделал что-то для меня, только для меня. Сердце наполнилось благодарностью, оно готово было взорваться. И я поняла. Он будет меня ждать. В этом городе появился человек, которому я небезразлична. Он смотрел на меня с участием, и захотелось его как-то отблагодарить. Руки сами обвили ему шею, губы встретились с его губами. Как только это произошло, я вспомнила наш прошлый поцелуй – и язык сам проник в его рот. Я забыла, что мы в аэропорту, что я опаздываю, что я не люблю его… Последнее не сказать чтобы было помехой, но все же именно эта мысль меня отрезвила. В голове что-то щелкнуло, и я отрыла глаза. Одновременно с этим он осторожно, но уверенно оттолкнул меня и убрал мои руки со своей шеи. В его глазах плескалось море самых разнообразных эмоций. Гнев, отчаяние, радость, разочарование?

– Что ты делаешь? – Остин чеканил каждую букву. – Что ты делаешь…

Я замерла. Как мышка перед кошкой. Вот он сейчас бросился и разорвет. Стало страшно. Я развернулась и побежала в зону досмотра, не сказав ни слова. Девушка за стойкой понимающе улыбнулась. Наверное, думает, что я прощаюсь со своим парнем. Дура.

И я дура. О таком парне можно только мечтать. А я все ломаюсь. Убежала от него, как школьница.

Поскорее бы уже в самолет – отвлекусь от всей этой ерунды. Как только объявили посадку, я сразу встала в очередь. Это уже было действием, чтобы еще хоть как-то занять мозг, я стала наблюдать за тем, как ведут себя люди, стоящие передо мной, и пытаться догадаться, о чем они думают. Время пошло быстрее, и я не успела опомниться, как стюардесса уже с улыбкой объясняла, где мое кресло.