– Далеко от поселений. Одному в котлах не выжить.

– Вы прямое тому опровержение.

– Даже я вынужден держаться ближе к людям, – сухо ответил Тархельгас, закинув седельные сумки на Таги.

Вести разговор настроения у него не было, поэтому Джувенил молча продолжил борьбу с подобием бинтов.

Они стали проверять поселения в округе в поисках зацепок по банде, что устроила резню в Лихих Каида, но, обойдя за десять лик три деревни, ровным счетом ничего не нашли, за исключением нового меча для Балеса взамен того, что парень потерял при встрече с костяником. Упоминания о других разбойниках были, иногда даже о тварях, похожих костяника, однако, сколько бы металла ни предлагали, Тибурона подобное никак не интересовало. Он закрывал глаза на беды местных, не вдаваясь в подробности, после чего они вновь вступали на вырубки, топтать дальше намоленный снег.

Для Балеса путь оказался тяжким, но он тешил себя мыслью, что и вовсе мог умереть. А так он, пытаясь свыкнуться с болью и слабостью, почти всегда ехал верхом на Таги, пока Тибурон шел следом. Иногда они ехали вместе, а бывало, охотник заставлял его слезть и идти самому, чтобы тот размял затекшие ноги.

Странно, но это помогало. Балес начинал чувствовать себя лучше. К тому же выбора у него, в общем-то, и не оставалось. Лошадь одна, а разжиться другой не было ни металла (все деньги Балеса либо увели вместе с его скакуном, либо он обронил в бою с костяником), ни возможности.

За время стоянок в пристанище и ночевок в очагах парень привел себя в порядок как мог, заштопал плащ и куртку. А кроме того, ему все же удалось заставить Тибурона подписать документы по Ахора Крамего, и теперь его обучение стало официальным. По всем законам кодекса.

Странно, как подпись на бумаге могла так греть душу.

Еще один шаг на пути к осуществлению плана принес ему хоть какое-то удовлетворение в этих промерзших насквозь землях. В остальном же Балесу приходилось терпеть характер Тибурона, мириться с его решениями и следовать за ним, лишь иногда разбавляя их дорогу скоротечными беседами.

И вот на двенадцатый лик среди деревьев и снегов показалась четвертая по счету деревня.

Сол прятался за верхушками мрачных деревьев, когда охотник и кастодианин оказались в поселении, где продолжили задавать вопросы, ставшие уже привычными. Ответы, что не удивительно, не отличались от услышанного ими за последние лики.

Они спрашивали людей на улицах, торговцев с ремесленниками, проверили очаг, а услышали лишь о болезнях, мелких бандах да недовольство по поводу снежного и холодного луна. О разбойниках, о двенадцати людях, никто и слыхом не слыхивал.

Теперь Балес уже едва ли не постоянно думал, что они гоняются за призраками.

Им оставалось проверить последний очаг в этом поселении, где и решено было заночевать.

В конюшне оказалось на удивление полно лошадей.

Причем как минимум шесть из них были полностью снаряжены для пути по вырубкам. Тархельгас, заметив это, не тешил себя надеждой, что случайно наткнулся на своих жертв. Зато прекрасно знал, какие проблемы могут сулить наездники.

Охотник расплатился с конюхом, снял с Таги сумки и на сей раз прихватил с собой еще и щит на случай, если дело дойдет до клинков.

В очаге оказалось людно. Местные и приезжие уверенно надирались, кто-то играл в кости, оставляя последний металл, а девы плоти, поношенные хуже сапог Тархельгаса, пытались продать себя любому, кто заплатит.

Ничего нового. Котлы все оставляют прежним, меняя лишь место и объем тех помоев и бед, что льются на тебя.

– Займи место. – Тархельгас заметил пару свободных столов. – Я попытаюсь снять комнату и закажу поесть.

Балес кивнул и двинулся в нужном направлении, огибая пьянь и прочих весьма сомнительных личностей.

За одним из покосившихся столов сидела компания, чей смех, взрывавшийся так же часто, как и грубая брань, перекрывал остальные звуки очага. Наглые, грубые, неотесанные и явно не гнушавшиеся разбоем и убийством. Казалось, Балес за прошедшие лики должен был привыкнуть, но эта компания явно выделялась из общего числа местных.

И те, на беду Джувенила, заметили его интерес.

– Кем так любуешься, юнец?

– Неужто кто из нас пришелся по душе?

До сего момента Балес сам не понимал, насколько дорога с Тибуроном измотала его, поэтому, поравнявшись с ними, он просто отвел взгляд, после чего, не думая о последствиях и смысле сказанного, ответил:

– Едва ли.

Его хватило лишь на одно слово, но брошено оно было с таким пренебрежением, что этого оказалось достаточно, чтобы разозлить полупьяную компанию. Один из мужиков поднялся, перегородив ему путь. Тон парня, который явно не вписывался в окружение, не понравился ему больше остальных.

– Не в духе, я погляжу?

Последнее, чего сейчас хотел Балес, так это проникновенной беседы. А вот тело и разум, взвинченные долгими бесполезными скитаниями, были готовы проявить себя, причем далеко не лучшим образом.

Рука сама легла на эфес меча.

Если бы не шум очага, то можно было бы различить скрежет клинков, что мужики уже начинали вытаскивать из ножен.

Рухнувшие на пол сумки и голос за спиной заставили их пересмотреть поспешное решение и остановиться.

– Сложно поверить, что тебе могут отказать? – охотник заговорил с бандой.

Тархельгас едва успел вмешаться, чтобы вытащить Джувенила из неприятностей.

– Люди говорят, я красавец. – Мужик, так легко спровоцировавший парня, дважды подумал, прежде чем нарываться на кого повнушительнее. Однако задор все же остался. За ним как-никак было еще пятеро.

«Слабые всегда сбиваются в стаю», – еще один из негласных законов котлов.

– Люди порой врут, – ответил Тибурон, явно не готовый шутить, но и сам откровенно не лезший в драку.

– Парнишка с тобой?

– Допустим, – не ответил напрямую Тархельгас. Он был немногословен, не давая тем самым мужику лишнего повода увидеть в его речах скрытый подтекст.

Бандит ухмыльнулся, оценивая его взглядом.

– И каково твое ремесло, раз ты странствуешь по котлам с юнцом?

– Он охотник, – встрял Балес, чего делать определенно не следовало.

Вся компания разом напряглась. Куда сильнее прежнего. За соседним столом Тибурон тут же заметил еще двоих, тех, кто сидел в резерве, как раз на подобный случай.

– Охотник, – не спеша заговорил человек за столом, который явно был у них за главного, – со щитом крепости. Служил, купил или снял с трупа?

– Крепость Воющего Ущелья.

– Значит, точно глейдехин. То бишь хранитель, – мужик едва заметно, как показалось, одобрительно, качнул головой, а после вытер измазанные жиром пальцы о куртку. – Не тебя ли кличут Отрубателем Голов?

– Котлы дали мне много имен. Это одно из них.

– Идешь по предписанию? – мужик делал вид, что полностью спокоен, но половина изуродованного лица, лишенная, как казалось, мимики, все же выдавала его.

– Будь оно так, – холодно отвечал Тархельгас, – я бы не вел сейчас этот разговор.

– И то верно.

Уже не было смысла скрывать, кто есть кто. Охотник и жертва, чьи пути еще не пересеклись.

Глава банды дал сигнал всем расслабиться и продолжил разговор:

– Про тебя ходят жуткие слухи.

– Большая часть из них правда, – снова короткий ответ.

– Слышал, ты завалил упыря в Вольном котле. И его выводок отправил следом.

– Он был один. Потомство не созрело. Их я просто сжег. Все остальное верно.

– Не думал, что охотники берутся за подобные заказы.

– Подозревали человека. Предписание было весьма расплывчато.

– А правда, – с ним заговорил мужик, который цеплял Балеса, – что ты в одиночку прикончил банду Сухого Кеинса? Поговаривают, ты привез двенадцать отрубленных голов.

– В мелочах многое приврали. Голов было одиннадцать.

Глава банды налил самогона и пододвинул стопку на край стола.