Молодой человек замечал, что ничего не проходит мимо зорких глаз имама.

За время своей учебы Азат быстро разобрался в крайней неоднородности мусульманской общины Александреттского санджака (района), входившего в Халебский вилайет. Район был густо населен, около 220 тысяч человек, а вся умма делилась на три этнические группы: турок, арабов и курдов.

Самая большая часть приходилась на турок – около 90 тысяч человек. Арабы – сунниты санджака были по отношению к ним в меньшинстве, едва доходя до трети от их числа. Что же до курдов-суннитов, то они и вовсе оставались в меньшинстве абсолютном.

Все эти этнические группы жили разрозненно и занимались разной хозяйственной деятельностью. Их объединяло только одно – ислам.

Но и в религии были свои подводные камни в лице небольшой общины шиитов, которые не признавали над собой власти суннитских имамов, а были ориентированы на иранских аятолл.

К ним было приковано самое пристальное внимание Азата. Он вскоре установил, что шииты санджака в основном приверженцы исмаилитской ветви ислама.

Таких традиционное суннитское духовенство всегда считало самыми опасными из еретиков!

Они не признавали пророка Мухаммеда единственным пророком Всевышнего, а ставили его лишь на седьмое по счету место, после Адама, Ноя, Авраама и т. д., что само по себе было неслыханным святотатством!

Кроме того, исмаилиты верили в мировой разум, считая, что Бог таким образом «делегировал» себя в мир. Считали, что вместо пяти раз в день вполне достаточно молиться два раза, и не посещали мечети, предпочитая им свои, закрытые от посторонних молельные дома.

Азат постигал все эти премудрости, врастая в обстановку, где постепенно начинал чувствовать себя достаточно уверенно.

Теперь он по-настоящему оценил профессионализм тех, кто послал его именно в вольнодумную Сирию, где вдоволь было всяких верований и учений и где никто не заподозрит чужака!

По вечерам, после службы, он садился за бумаги, наводя порядок в торговой документации приказчика шейха, ас-сеида Мухаммеда Хашема. Обладая хорошим почерком, Азат каллиграфически разборчиво переписывал журналы учета проведенных сделок и прошивал разрозненные бумаги, придавая им сгруппированный, упорядоченный вид.

Наконец наступил день, когда вся основная работа была завершена – весь учет был приведен в образцовый порядок. Восхищенный приказчик обещал непременно доложить о рвении молодого человека и протянул ему пухлый пакет с деньгами.

– Никогда не встречал таких работников! – хвалил он парня. – Да благословит тебя Аллах! Хочешь учиться – учись! Но помни: тебе доверяет хозяин! А это многого стоит!

Ас-сеид Мухаммед имел в виду шейха Абдул Разака, чье доверие и вправду было намного весомее и важнее тысячи лир, лежавших в конверте…

Начальник Политуправления Туркестана комиссар госбезопасности II ранга Иппо не уходил с работы со вчерашнего вечера.

Картина вокруг Турции и в целом в регионе была не совсем понятна. Еще в 1921 году советская власть передала Ататюрку 10 миллионов рублей золотом за его «лояльность» к России. Он обещал Ленину – и что? Ведет бесконечные переговоры с Англией, Францией, а главное, с Германией! Вчера телеграфировали из Москвы – хотят гарантий, что Турция сохранит нейтралитет в возможном военном столкновении на Западе! А где они, гарантии-то?! Идет явный неприкрытый торг: кто больше даст! Это же и дураку ясно! По сведениям агентуры, страна (Турция) полна германскими шпионами.

«Шляются там всякие, заклинатели и дервиши бродячие, со свастикой на заднице, мать их так! – мысленно выругался насмерть уставший от нервотрепки и бесконечного недосыпа комиссар. – А кстати, наш-то где странник-паломник? Прошло целых полгода, а он как в воду канул!»

В дверь постучали.

– Входите! Не заперто! – раздраженно возвысил голос начупра.

На пороге стоял заместитель Ревунов, держа в руке листок бумаги:

– Пришло радио от Бека!

– Да ну?! – искренно удивился Иппо. – Я уж думал, сыпанулся там наш «мусульманин»! Читай! – приказал он.

«Бек – Эмиру, 12.9.36: Натурализация завершена успешно. Служу в качестве помощника имама мечети аз-Зарка, гор. Александретта (санджак Александретта) Халебского вилайета. Надежность каналов переправы и связи (через Хиляль-2) подтверждаю. Следующий сеанс связи – по графику».

– Ну, теперь можно и домой пойти, поспать часок-другой, а?! – повеселел начупра. – Хоть что-то хорошее за последние дни!

Александреттский базар[9] был переполнен местным и заморским товаром. Торговые ряды ломились от фруктов и овощей, а в воздухе, кроме запаха близкого моря, витал медовый дух восточных сладостей и пряных специй. Но все ароматы угасали, как бы кланяясь королю всех запахов – кофе, горкой лежавшего на прилавках.

Его продавали в зернах, укладывая в маленькие коричневые пакетики из вощеной бумаги, мололи ручными мельничками, предлагали готовым в многочисленных открытых ресторанчиках, где вполне демократично соседствовали люди разного сословия и достатка.

Базар являлся своего рода местом встречи и обмена информацией для горожан. Здесь можно было увидеть кого угодно: от важного чиновника местного муниципалитета, сопровождавшего жену и взрослых дочерей за выбором шелка или бархата на очередной наряд, до простолюдина и нищего странника, слонявшегося в поисках пропитания. В выходные дни тут было не протолкнуться от избытка людей.

Азат любил побродить среди многоголосой толпы, отдыхая от напряжения будней.

Кроме того, в одной из лавчонок проходили его встречи со связными – семейной парой из Греции, бежавшей от резни иноверцев в Турции.

Раньше Илиа (так звали грека) служил радистом на турецком торговом судне и был специалистом своего дела. Его уважали, и денег на жизнь хватало.

Но ситуация в корне изменилась с приходом к власти в Турции кемалистов.

Так он оказался в Александреттском санджаке с женой и тремя детьми, без средств к существованию, где и был завербован советской разведкой.

Позднее, получив финансовую поддержку, Илиа открыл рыночную торговлю коврами из Персии и Индии.

Несколько лет его канал связи был «заморожен». О нем вспомнили лишь после прибытия Бека.

Был базарный день накануне пятницы – выходного всех правоверных. Азат медленно продвигался по рынку, останавливаясь, прицениваясь и совершая мелкие покупки.

В его планы не входил контакт со связным. Наоборот, ему было предложено временно «замолчать». Но, действуя как истинный разведчик, он проверял за собою слежку.

Мимо него на всех парах, с прыгающим посохом в руке и чалме на боку, пронесся, отчаянно пыля, незнакомый странник.

«Грубо работают!» – мелькнуло в голове у Азата. Он давно уже знал, что в ковровом ряду орудует немецкая разведка. Ему даже удалось определить, где, в каком месте предположительно находится мощный передатчик. В последнее время туда все чаще стали наведываться всякие пилигримы, причем не особо обращая внимания на меры конспирации.

У немца, хозяина лавки, выдававшего себя за болгарина, был такой грубый акцент, что кроме как на «боша» он однозначно не тянул. Было очевидно, что германская агентура чувствовала себя в абсолютной безопасности в санджаке и «на всякую ерунду» просто не обращает внимания.

Беку удалось узнать, общаясь с местным духовенством и высокопоставленными прихожанами, ценную информацию, свидетельствующую о том, что германская разведка пытается в сжатые сроки установить и опробовать в действии мощный радиопередатчик-ретранслятор, связанный с Мюнхеном, для работы на Ближнем Востоке.

Центр был поставлен в известность и после недельной паузы сообщил о подготовке спецоперации по ликвидации ретрансляционного узла.

Во время ее проведения Беку было предложено обеспечить для себя полное алиби, а лучше покинуть город. Вот он и показывался на людях без всякого дела, прогуливаясь и совершая покупки.