Семья

Софи Эванс

С большой неохотой я открыла глаза. Неестественно-яркий, желтый свет светил сквозь оконное стекло прямо мне в лицо.

– Да уж, мамочка постаралась, опять жалюзи раздвинула с утра пораньше! – пробурчала я про себя, сворачиваясь калачиком, и тщетно пытаясь укрыться тонким одеялом, чтобы спрятаться от назойливого света (А это уже папина идея: детей нужно закаливать, дабы они не болели!)

В принципе, каждый из них был по-своему прав: папа, несмотря на огромную занятость, с раннего детства уделял много внимания моему физическому развитию, а мама старалась сделать все для того, чтоб я не чувствовала своей оторванности от внешнего мира. Ведь с тех пор, как я себя помню, мы всегда жили в подземном городе – секретной базе американского правительства, на которой мои родители занимались научной работой по изучению подводного мира. Почему-то их работа была настолько засекречена, что мы безвылазно находились в подземелье. Нет, разумеется, не мы одни: в Smalltown, так называлась наша база, жили и трудились порядка шести тысяч человек. В основном, это были ученые – океанологи. Одни из них, как моя мама, занимались в лабораториях изучением жизни океанических растений и животных; другие, как папа моей лучшей подруги Мерил Смит, – изучали химический состав воды в океане; а некоторые, как мой папа, служили в военной разведке, которая в нашем случае была тесно связана с наукой.

Правда, в последние пару лет в городе заметно увеличилось число военных, но если мой папа на службу ходил в обычной одежде, то те всегда носили форму. Держались они обособленно, жили за высоким забором на самой окраине города, и лечились в своем военном госпитале. Честно говоря, их присутствие немного нервировало, но, как замечала Мерил со свойственной ей практичностью: «Зато так спокойнее! Мало ли, кто на нас может напасть?» У меня в голове не укладывалось, а кто станет нападать на секретную подземную базу? Но мнению Мерил я привыкла доверять. С другой стороны, кто ж не знает, как американцы любят страховать себя на все случаи жизни? Ведь это, без всякого преувеличения, – наше национальное хобби! А хобби – вещь серьезная.

Часть людей была занята в сфере обслуживания: Smalltown, мне это было известно по фильмам, внешне выглядел и функционировал, как самый обычный город, только располагался под землей. А так – такие же дома, общественные здания и учреждения, дороги, трамваи, автомобили, кафе, магазины. Правда, в городе отсутствовали коттеджи: вдоль дорог стояли, хоть и симпатичные, но стандартные четырехэтажные дома. Еще у нас никогда не отключали уличное освещение: но, если ночью высокие фонарные столбы, к вершине которых прикреплялись светильники в виде факела, давали приглушенный, чуть голубоватый свет, то утром большие, медленно вращающиеся диски, на потолках высотой свыше ста футов на улицах Smalltown слепили глаза чересчур ярким светом. Поскольку мы жили на самом верхнем этаже, то нам его больше всего и доставалось. Нет, потом в течение дня яркость света понемногу убавляли, что, по замыслу нашего градоначальника, мистера Стивенсона, очевидно, должно было создавать у горожан иллюзию, будто бы жизнь в подземном городе ничем не отличается от жизни на поверхности земли. Но это, конечно же, было не так.

Всеми фибрами души я рвалась на землю! Мне до слез, до боли в горле, которая, как я понимаю, возникала из-за того, что у меня сразу перехватывало дыхание при одной мысли, что это возможно, хотелось вдохнуть чистый, свежий, а не очищенный кондиционерами воздух; увидеть настоящее солнце, пушистые белые облака, бездонное ночное небо, загадочную луну, яркие звезды; сбежать по песчаной, нагретой солнцем отмели, и с разбегу окунуться в океан, а не в пресную воду бассейна; ощутить легкое дуновение ветра; услышать мерный, успокаивающий шум прибоя; прогуляться в лесу, прислушиваясь к разноголосому пению птиц и шороху листьев под ногами; попробовать вкус медленно стекающих по лицу капель дождя; почувствовать себя обычным нормальным человеком.

Хотя мне еще в некотором смысле повезло: со слов моих родителей, я родилась и до трехлетнего возраста жила на поверхности земли, в штате Florida Соединенных Штатов Америки. Между тем, большая часть маленьких жителей Smalltown появилась на свет уже здесь, в подземелье. Для них Smalltown являлся их первой и единственной родиной, другой они попросту не знали. Однако моя генетическая память яростно восставала против всего того, что мне навязывали обстоятельства, и вся, окружающая меня среда.

Мой отец, Роберт Эванс, был типичным американцем. Каждое воскресенье он исправно посещал церковь. Каждый месяц часть своей зарплаты жертвовал на благотворительность, ведь в Smalltown имелись дети – сироты, которые нуждались в поддержке. Каждое утро папа читал свежую прессу, что издавалась городской типографией. Каждую субботу играл по утрам в американский футбол, а после обеда вывозил семью на природу. Так именовали здесь небольшой сквер, в котором росли цветы, карликовые деревья и кустарники, между которыми на лужайках располагались горожане со своими семьями на традиционный барбекю в уик-энд. Любил кока-колу, гамбургеры, хоть и не злоупотреблял ни тем, ни другим. А вот кофе папа пил галлонами! Пожалуй, этот напиток являлся его единственной слабостью. Впрочем, где вы видели американца, который не любил бы кофе? Да это все равно, что ковбой без шляпы! Также он всегда принимал участие в выборах, сопереживая в душе республиканцам, но голос отдавал за демократов, как и все обитатели Smalltown. Широкая улыбка, которая, по убеждению обывателей, являлась визитной карточкой любого мало-мальски успешного человека, практически никогда не сходила с его гладко-выбритого, моложавого лица.

Высокий белозубый шатен с точеным носом, высокими скулами и квадратным, чуть выступающим вперед подбородком, он улыбался даже, если речь вдруг заходила о его родителях, хотя, насколько мне было известно из случайно услышанного разговора, между ними произошел очень серьезный конфликт после того, как папа принял предложение о переводе на службу в Smalltown. Ведь его отец, а мой дед, являлся владельцем компании, которая выпускала ряд крупных газет и журналов. Он имел двух сыновей, старший из которых, по замыслу дедушки, должен был унаследовать родительское дело, но его ранняя смерть в результате крушения судна во время океанского круиза вынудила старшего Эванса обратить свой взор на младшего сына, который с детства мечтал стать разведчиком и даже достиг на этом поприще кое-каких успехов. Но папа категорически отказался быть продолжателем семейной династии, так как его не интересовал бизнес. Родители обиделись, а, узнав о переводе сына в «царство кротов», как я язвительно звала Smalltown, хотя, разумеется, никаких кротов в нем близко не водилось, просто мы, подобно этим млекопитающим, находились всегда под землей, дед отказал папе в его доле наследства. С тех пор они не общались.

Моя мать, Кэтрин Эванс, была француженкой. Невысокого роста, изящная, темноволосая, она не являлась красавицей, точнее не соответствовала американским стандартам красоты, но стройная осанка, безупречные манеры и знаменитый французский шарм придавали ей неповторимость и обаяние, которыми отнюдь не каждая кинозвезда может похвастать. Впрочем, обрисовать мамину внешность можно несколькими словами: она очень похожа на французскую актрису Софи Марсо. Кстати, я, в свою очередь, внешне пошла в мамочку, однако характер у меня – однозначно папин! Моя мама – человек слишком мягкий, знаете ли. А родилась она и выросла в Париже в семье врача – педиатра и учительницы словесности. Ее детство можно было б назвать безоблачным и даже счастливым, если бы в пятнадцатилетнем возрасте мама внезапно не осиротела: родители мамы катались на лыжах в Верхней Савойе, когда в горах произошел сход снежной лавины. Дальнейшим маминым воспитанием занималась бабушка.

Бывший директор небольшой муниципальной библиотеки, она была по происхождению русской и воспитывала свою внучку в строгости. Может, поэтому мама так сильно пристрастилась к чтению и захотела заняться наукой? Она даже умудрилась перевезти через океан часть личной библиотеки после того, как в институте Луи Пастера встретила своего будущего мужа и моего отца, который увез ее в Америку, где на свет появилась я, Софи Эванс. По такому случаю из Франции приехала мамина бабушка, да так с нами и осталась. Правда, я ее совершенно не помнила, ведь за несколько месяцев до нашего переезда в Smalltown она скончалась, а я на тот момент была совсем мала, и обо всех этих событиях мне известно только со слов моих родителей. Кстати, на мое счастье, несмотря на строгие ограничения по перевозке багажа для будущих сотрудников секретной базы, папе удалось переправить в Smalltown мамину библиотеку, и теперь эта комната, одновременно являющаяся папиным кабинетом, где он вечерами иногда работал, была моей самой любимой в нашем доме. Ведь мне также передалась мамина страсть к чтению. Более того, я мечтала, что когда-нибудь и сама стану писательницей.