В гнетущей черноте мой слух обостряется. До меня доносятся шепоты ночных мотыльков, тоскующих по свету. Я слышу перекаты тяжелой воды, несущей заброшенные барки и молитвы утонувших. Кто-то скулит вдалеке, то ли от удовольствия, то ли от боли. Скрипки ли это стонут, вздыхают ли валторны, или это лишь шорох чешуи химер, ползущих вслед за мной по мокрым булыжникам?

За громкими ударами частого пульса я ясно чувствую чьё-то присутствие.

Ветер играет с обрывками музыки и разгоняет на минуту тучи. Полная Луна выходит на небеса, и от страха сердце мое проваливается под землю…

Потому я вижу, как черный силуэт отделяется от мрака.

Шурша полами длинного широкого плаща, человек, не спеша, направляется в мою сторону.

Возможно, ужас, объявший меня, лишил разума, но попросить помощи у этого зловещего господина представляется мне самым лучшим выходом.

– Добрый вечер. Простите, пожалуйста, я ошиблась адресом. Мне нужно попасть на другой берег Масляной реки. Извините, я очень боюсь, вы бы не могли проводить меня до моста?

Вспышка спички и красный огонек сигареты нарушает черное однообразие ночи.

– Ты действительно считаешь, что попала сюда случайно?

– Я ехала на праздник на другой стороне…

– Представь себе тысячи лет цивилизации, войн, революций, убийств и рождений. Миллиарды возможных вариантов событий, которые замкнули круг и пересекли наши потерянные в лабиринтах бытия пути. Подумай обо всех этих илиадах1, крестовых походах, конкистадорах2 и хиросимах. Все это лишь для того, чтобы мы с тобой здесь разговаривали о случайностях?!

– Вы правы… Проводите меня, пожалуйста, до моста.

– Идем.

Мы медленно шагаем по набережной. Страх не отпускает, все крепче сжимает мое горло. С каждым шагом музыка заглушается, неоновые отсветы вывесок баров тускнеют, затягиваясь угольным туманом… А может дымом от прогоревших чумных костров?.. И этот странный шелест чешуи следует по пятам… Я спотыкаюсь и еле удерживаю равновесие.

– Извините, но мне очень страшно. Вы уверены, что мы идем в правильном направлении?

Незнакомец зажигает еще одну сигарету. Вспышка спички освещает кольцо на его тонкой руке: серебряный змей трижды обвивает безымянный палец, закусив кончик хвоста.

– Уверен, что нет! – он усмехается. – Хотя… Смотря, что понимать под «правильно». И для кого! Да и кто тебе сказал, что у этой реки есть другой берег?

И действительно, черная густая вода перекатывается толстыми блестящими спинами морен, переходя в бездонность звездного неба. Пропали тусклые пятна световых реклам. Исчезли даже всполохи воспоминаний чумных костров на окраинах.

У реки нет другого берега. Ее другой берег – это небо…

Мы стоим рядом посреди этой жуткой вселенной. Сигарета в губах у незнакомца, как последний огонек во мраке, потухла. Звуки умерли. Ветер приносит запах гари, сырости и грязной воды. Мужчина закуривает вновь, выбрасывает спичку на землю, ее уголек описывает прощальную огненную дугу и тает в луже.

Сердце мое готово остановиться от ужаса. Воображение рисует жуткую картину: изуродованные маньяком тела, выброшенные в реку обескровленные жертвы, поплатившиеся за неосторожность.

– Про этот берег рассказывают столько страшных историй… Вы же поможете мне выбраться отсюда?

Сигарета пульсирует огненными искрами.

– Смотри, в этом небе такие древние звезды, если ты хочешь, ты можешь дать новое имя каждой мутной звезде! Большая часть из них в реальности уже мертва, но ты можешь собрать свет этих звезд-мертвецов в новые созвездия… В новые иллюзии… Сегодня такая прекрасная ночь! Сегодня даже кровь будет черного цвета!

О, как мне бы хотелось, чтобы все это оказалось кошмарным сном!

– Пойдем, я провожу тебя до моста. Но с одним условием. Мне нужна капля твоей крови. Всего одна.

Мое тело больше не подчиняется и дрожит, а зубы стучат. Я знаю, что бесполезно звать на помощь. Даже если меня и услышат, то в эти жуткие места на отшибе города, рядом с пустырями и заброшенными после эпидемии больницей и тюрьмой, никто никогда не придет.

В правой руке незнакомца блестит лезвие. Он протягивает левую, красивую, с длинными пальцами гитариста, настойчиво требуя мою.

– Всего одна капля!

Я отдаю ему трясущуюся кисть и зажмуриваюсь. Рука незнакомца обжигает холодом. Острие скальпелем вонзается в мою плоть. Кровь пульсирует в кончике пальца. Капля звонко падает на мостовую. Еще одна. Их гулкий стук о камни оглушает меня.

Есть такие сны, кошмар в кошмаре. Когда понимаешь, что боишься ты самого страха, но за ним всего лишь твое воображение и больше ничего. Ты просыпаешься, и вот уже… но, оказывается, что настоящий кошмар ждет тебя впереди, потому что ты все еще спишь.

Ужас парализовал меня, я не могу ни пошевелиться, ни открыть глаза. Незнакомец не отпускает меня, он чем-то обматывает рану, берет меня за локоть, принуждая идти. Повинуюсь, следую за ним на непослушных ватных ногах.

– Я оставлю тебя здесь. Отсюда ты доберешься до моста самостоятельно.

Открываю глаза, очнувшись от кошмара. Мост вырисовывается из черного тумана, слева от нас, обозначившись вереницей молочно-белых фонарей.

– Запомни, Анжела… – он произнес мое имя так, как никто никогда меня не называл: с ударением на «А» в первом слоге. – Никогда не останавливайся на мосту! И никогда не оглядывайся! Увидимся через несколько мгновений…

Я бегу так быстро, как могу, спешу туда, откуда слышны обрывистые звуки праздника.

Густой мрак, смешанный с дымом, долетающим из ушедших лет, затягивает пространство и время за моей спиной. Я бегу и не оглядываюсь…

Потому что знаю, у этой реки всего один берег.

А двенадцать сожженных по ошибке ведьм забавляются, делая ставки на мою жизнь.

Время – это ковер, который плетется чьей-то рукой из обрывков шерсти. Каждая нить – это новая вероятность реальности или новый поворот сна, возможность проснуться или заснуть еще глубже. Только как вплести в этот ковер именно ту нить, которая желаема больше всего?

Здесь заканчивается мой рассказ о нашей первой встрече, и начинается магия…

Вообще-то, Чумной город – это ненастоящее название того миленького поселка городского типа, где мы, я и моя бабуля, поселились. В школьном географическом атласе он называется Лахденпокье. Но, согласитесь, разве это УДОБНОЕ название? Его не выговоришь, не запомнишь, да и друзей в такой город не пригласишь – заблудятся, не в состоянии спросить дорогу. А чума… Это отдельная история.

Однажды весной, в порт на Масляной реке (той, у которой всего один берег) причалила чудного вида вычурная лодка с высоко задранным носом – настоящая, с золотом и резьбой, черная гондола. Неизвестно как она сумела доплыть до наших северных широт. Поговаривали, гондола эта принадлежит самому Казанове, и что якобы он решил сменить обстановку и отправился путешествовать в чужие времена и страны.

Не верьте этим досужим сплетникам! На борту шикарной, украшенной золотыми крылатыми львами гондолы не было никого живого. В кабине, под балдахином, поддерживаемым грациозными колоннами, полулежал, облаченный в бархат, шелк и кружево, труп. Его окружали разбросанные книги, дюжина пустых бутылок из-под выдержанного «пино гриджо» и шляпа-треуголка со страусиным пером и пышным бантом. Рядом на диванчике – длинноносая карнавальная маска. Ну, и ее величество Чума.

Некоторые до сих пор убеждены, что на появление чумы влияет положение звезд на небе. Другие знатоки придерживаются теории злотворных миазмов. Третьи – что чума дело рук негодяев, заключивших сделку со страшными и смертоносными демонами с самых нечистых задворков Девяти Миров. Вернувшиеся же по весне перелетные птицы щебетали о том, что в каком-то неведомом, построенном на воде городе, именно в таких черных лодках вывозят трупы умерших во время эпидемии чумы.