В мире, контролируемом человеком, случайности места нет. Исключить самую возможность ее — наша задача. Наш мир должен целиком контролироваться и всесторонне управляться. Случайные влияния в области техники ведут к авариям, стихийность в общественной области влечет за собой беспорядки и волнения. Профессиональные группы, основу деятельности которых составляют производство идей и фантазия, воздействуют на социальную структуру, если являются ее элементами, разрушительно; деятельность всякого рода изобретателей, реформаторов, художников и писателей отрицательно сказывается на удовлетворенности граждан; поэтому из официального списка вышеназванные профессии исключаются.

В области техники использование генераторов случайных чисел допускается лишь по особому разрешению, прежде всего для целей моделирования и научных исследований. С завершением переходного этапа разрушительная случайность будет устранена из действующей структуры нашего государства окончательно. Таким образом, путем создания непреодолимой преграды между микромиром и макромиром будет достигнуто состояние абсолютного порядка.

Встреча с Харди подействовала на Бена гораздо сильнее, чем он себе в этом признавался. Если к встрече с Барбарой он был совершенно неподготовлен, то здесь все было иначе. В случае с Харди он все продумал заранее, да и нельзя было считать того совсем ему незнакомым человеком хотя бы потому, что Харди играл важную роль в его сновидении. Но, спрашивается, Харди его сновидения — тот ли самый Харди, который лежит сейчас в больнице из-за того, что хотел, прежде чем встретиться с Беном, уничтожить свои воспоминания? Если ему, Бену, кажется, будто он и еще трое лиц, с которыми он якобы вступал в контакт, вместе участвовали в каком-то событии, то из этого еще не следует, что событие это на самом деле имело место. Действующих лиц он во сне видел смутно, впечатление такое, будто это всего лишь схемы, средоточия действия, которые, возможно, просто по воле случая воплощаются в любое конкретное лицо, которое в этот момент занимает его мысли.

Как бы то ни было, Бен пришел к твердому убеждению, что прошлое хоть и частично, но все же ему открылось, и решил, что сегодня же вечером использует следующую ампулу. Однако незадолго до ужина сосед из спальной кабины рядом сказал, что ему звонили. Бен вошел в кабинку видеофона и набрал номер, который дал сосед. Экран осветился, но остался пустым.

— Как хорошо, что мы снова встретились! Мне бы хотелось еще раз с тобой увидеться… — Хотя женщина, голос которой он слышал, не назвалась, Бен сразу узнал Барбару. — Алло, ты здесь? Ты меня слышишь? А что если мы встретимся сегодня вечером? — Она не стала дожидаться ответа. — Так что жду в девятнадцать тридцать на конечной станции подземки, «Западный сектор города». Понял? В девятнадцать тридцать!

Экран погас, оставив Бена в полной растерянности. Но несмотря на все сомнения, он с первого же мгновения знал, что приглашение примет. Невзирая на все опасения, естественные, когда речь идет о встрече с девушкой, любопытство взяло верх. Он получил подтверждение тому, что Барбара знает что-то о его прошлом. Сегодня ему станет известно, что именно!

Когда он вышел из переполненного вагона подземки, оказалось, что моросит дождь, и он поспешил надеть дыхательный фильтр. Подождал, пока пройдет основной поток пассажиров, и оглядел опустевшую платформу. Через минуту ему уже казалось, что придется ни с чем вернуться домой, но тут из темноты вынырнула фигура. Это была Барбара. Она взяла его за руку и повела. Они старались держаться в тени. Хотя в этом квартале противозаконные поступки такого рода, возможно, не так уж редки, он ни за что на свете не хотел бы, чтобы его увидели вместе с девушкой. Туман этому помогал, да и дыхательные маски и дождевые накидки тоже скрывали всех, на ком они были, в единообразной анонимности.

Барбара ввела его в какое-то здание. Они подождали несколько секунд, пока не убедились, что в вестибюле больше никого нет, и тогда вошли в лифт. Бен обратил внимание, что Барбара набирает странное сочетание цифр — по нескольку раз нажимает на одни и те же кнопки, будто над стандартными двенадцатью этажами есть и другие, куда тоже можно подняться. Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что эта абсурдная мысль отвечает действительности! На экране появлялись теперь, вспыхивая ненадолго, цифры, обозначающие следующие этажи: 13, 14, 15… Может, помещения для машин, ремонтные мастерские, зона ограниченного доступа? Цифры росли и росли, и лифт остановился только на «76». По-видимому, они в одном из башнеподобных зданий, которые в нескольких местах в городе уходят в неведомые высоты; увидеть их верхние этажи невозможно, потому что эти этажи всегда теряются в тумане.

Они с Барбарой вышли в коридор, и Бен не поверил своим глазам: они были в холле со стенами из зеркал и мрамора, пол устилали толстые ковры, потолок был покрыт мозаикой ламп из шлифованного стекла. Барбара потянула его за собой:

— Нам нельзя оставаться здесь слишком долго!

Они дошли до двери, и Барбара сунула в щель для личного номера кусочек серебристой фольги. Прислушалась… потом быстро выдернула фольгу и нажала кнопку.

— Что ты делаешь?

— Там сейчас никого нет. Одна моя подруга здесь убирает. Она и сказала мне об этом. Пришлось заплатить ей десять пунктов.

— Но где мы?

Они уже вошли в квартиру, там было еще великолепнее, чем в холле: высокие потолки, огромные комнаты — двадцать шагов от одной стены до другой.

— А ты не догадался? Здесь живет гражданин категории В.

Они подошли к окну во всю стену — вид был ошеломляющий. Они с Барбарой были высоко над морем облаков, воздух вокруг был почти чистый. Над ними свободно изгибалось черно-синее небо; несколько облаков над горизонтом на западе, освещенные снизу розово-красным светом, казалось, разлетались в стороны. Далеко внизу вокруг дома что-то колыхалось: это было серое море смога.

— Здесь жить можно, правда? — сказала Барбара.

Она подошла к Бену вплотную, и он невольно подался назад.

— Что случилось? Я сделала что-нибудь не так? Разве ты не рад, что мы опять вместе?

— Слушай, Барбара, я не знаю, меня ли ты на самом деле ждала. Похоже, нас что-то связывает, но я не знаю, что именно. Мои воспоминания… я все забыл.

— Забыл? Кто бы этого не хотел — забыть? Но пойдем, не будем терять времени!

Она шагнула к стенному шкафу, открыла его; как по мановению волшебной палочки, взгляду Бена предстала батарея бутылок всех цветов и размеров. Барбара взяла два стакана и наполнила их. Один протянула Бену:

— Пей! Не надо задумываться!

Она подняла стакан, коснулась им его стакана. Тончайшее стекло зазвенело, и будто что-то шевельнулось в памяти Бена, не сон на этот раз, а подлинное воспоминание о прошлом… но, едва появившись, тут же исчезло. Бен стал пить жидкость, чуточку сладкую, чуточку терпкую и чуточку оглушающую — должно быть, какие-то концентрированные вещества…

— Нам не… Ведь нас могут…

Кончиками пальцев Барбара коснулась его губ:

— Ни о чем не думай — все в порядке!

Через дверь под аркой, открывшуюся в стене, Барбара вошла в смежную комнату и исчезла за углом. Бен медленно пошел за нею следом и увидел, что пол в комнате застлан толстым пушистым ковром — настоящим газоном из крученых ниток, в котором утопали ступни ног. Справа от Бена продолжалась стена из цельного стекла, а перед ней стояла огромная постель, по меньшей мере раз в шесть шире той, на которой он всегда спал.

Позади раздался шорох, он повернулся и увидел Барбару. Она успела за это время переодеться. То, что было на ней теперь, спускалось от плеч до пола и волочилось по ковру. Бен не сразу осознал, что одежда эта полупрозрачная, — он впервые видел тело женщины, и все его куклы не шли ни в какое сравнение с тем, что он видел.

Чувство омерзения, отвращения, которое всегда вызывали у него, возникая в его воображении, такого рода картины, сейчас, к его изумлению, не появилось. Зато появилось и охватило его прямо-таки экстатическое возбуждение, головокружительное раскачивание между ликующей радостью и убийственным смущением, между желанием и страхом.