Бен оставил игру с числами. Это было бесполезно. Но как он выйдет отсюда, если каждая его мысль находилась под контролем? Он перебрал предмет за предметом, которые у него еще остались, но ничего подходящего среди них не было. Ему пришло в голову, что они явно не знали, что относится к его организму и что — нет, и он додумался до забавной идеи. Мобилизовав все свои духовные силы, он сосредоточился на одном размышлении: все, что во мне действует, — это моя душа. Моя воля, способность к мышлению, само мое Я — все это не представляет собой ничего телесного, это моя душа. Мое тело, силы моих мышц, знания будут орудием моего освобождения, а заключены они в ящичке, который вот-вот начнет действовать…
Снова пришли в движение захваты. Обе руки-клещи обхватили Бена, открылся шлюз, третья, внешняя рука приняла его и поднесла к вещам. Бен схватился за поручень летающей платформы и побежал, таща ее за собой, стараясь стать недосягаемым для механических рук. Вскочил на летательный аппарат, поворот рукояти — и вот он уже летит, описывая изящную кривую, к выходу из ангара.
Секунды спустя он парил высоко над зданиями, которые становились все меньше и меньше и вскоре исчезли в тумане.
Огненные змеи[4]
(перевод Р. Рыбкина)
Кай привел алмазный бур в действие. Вибрация ощущалась сквозь скафандр и проникала тихим жужжаньем в уши.
— Сколько у тебя уйдет времени? — спросил Бен.
— Стенка из иридия, — ответил Кай. — Он не очень твердый. Минут десять, я думаю.
Бен беспокойно огляделся вокруг. Они находились сейчас снаружи космической станции на теневой, противоположной двойному солнцу стороне, однако здесь гладкую, слегка изогнутую поверхность корпуса освещал мягкий свет планеты. Станция мчалась по своей орбите с огромной скоростью, и Бену от этого казалось, что звезды движутся. Прежде чем скрыться за другой стороной планеты, звезды начинали мерцать и наконец расплывались, превращаясь в рефлексные полоски, эффект плотной водородной атмосферы.
Бур работал ровно, без сбоев. Кольцо металлического порошка вокруг алмазного наконечника становилось все шире.
— Надеюсь, они нас не услышат, — сказал Бен. — Через несколько минут я просверлю стенку насквозь. Водород из станции вырвется наружу, и наши «друзья» уснут. Им бы…
Бен не кончил фразы, и Кай услышал, как он закричал. Кай оглянулся и увидел опасность. В металлической поверхности ползли, быстро приближаясь к обоим, две раскаленные добела полосы длиной метра в три каждая. Друзья начали отступать, однако огненные змеи не отставали. Снаружи по металлу ничего не ползло, просто он накалялся и жар двигался за ними.
Сперва уходить от раскаленных полос было не трудно, полосы ползли медленно. Но скафандры мешали двигаться, и было нелегко отрывать от металла корпуса электретовые подошвы. Бен явно ослабел — измерительное устройство выпало у него из рук. Добела раскаленная полоса достигла устройства через две секунды. Оно накалилось, стало прозрачным на какой-то миг, а потом, сплавившись, превратилось в бесформенный комок.
Не останавливаясь ни на мгновение, все время петляя, Кай и Бен двигались по металлической стене спутника, и жар неумолимо за ними следовал. Мозг Бена лихорадочно работал. Бен знал: силы у него на исходе. И тут его осенило.
— Подойди ко мне ближе, Кай! — крикнул он.
А потом сам побежал к Каю, пробежал у него за спиной, сделал крюк, подбежал к полосе, которая ползла за Каем, и через нее перепрыгнул. Потом, уже совсем обессилевший, остановился.
Обернувшись, Кай увидел, что Бен сидит на металлической поверхности, но змеи раскаленного металла к нему больше не ползут. Пышущие жаром полосы не исчезли, однако остановились теперь на месте.
— Что ты сделал? — спросил, прерывисто дыша, Кай.
— Сверли, пожалуйста, дальше, — сказал Бен. — Нельзя терять ни секунды.
Бур, совсем не поврежденный, вошел в прежнее углубление. Кай включил его, и бур зажужжал снова.
— Иридий плавится при температуре две тысячи четыреста сорок градусов, — стал объяснять Бен. — Металл раскалился добела; это значит, что температура достигла самое меньшее тысячи восьмисот градусов. Я подумал: если мне удастся сделать так, чтобы полосы пересеклись, тепловая энергия в точке пересечения сложится, металл в этой точке станет жидким, водород вырвется наружу и экипаж станции будет выведен из строя. Вот зачем я пробежал между тобой и полосой жара. И хотя раскаленные полосы не пересеклись, та, что ползла за тобой, остановилась. Похоже, пересечение полос предотвращается автоматически. Но благодаря тому, что я провел перед твоей свою полосу, твою удалось остановить. Вот зачем я сделал поворот, подбежал к полосе, которая ползла за тобой, и перепрыгнул через нее. Сейчас обе полосы заблокированы. Сделать это оказалось совсем просто.
Кай молча кивнул. Опять вставил бур в уже глубокую ямку. Минуты тянулись бесконечно. Вдруг что-то вырвало бур у него из рук и унесло в пространство.
— Что случилось? — испуганно спросил Бен.
— Бур нам больше не нужен, — успокоил его Кай. — Я просверлил насквозь. А водород, вырвавшись наружу, унес его с собой. Теперь мы можем войти в станцию, ничего не опасаясь.
Он смотрел на две неподвижные изогнутые полосы: белый цвет на глазах у него стал оранжевым, оранжевый перешел в красный, а красный стал темнеть, пока наконец не исчез совсем. После этого Кай поспешил вслед за Беном: тот шел на солнечную сторону станции, туда, где был вход.
Бегство и убежище[5]
(перевод Р. Рыбкина)
Космический корабль вошел в облако светло-коричневого тумана, и поверхности планеты не стало видно. Только туман плыл, колыхался за окном навигационной рубки. Потом — мгновения тьмы, они чередовались с секундами зеленоватого света, и вдруг наступила неподвижная тьма.
Кай нажал кнопку, и мягко засветились люминесцентные трубки.
— Они еще преследуют нас? — спросил он Бена. Бен не отрываясь смотрел на экран локатора. Как стрелка часов, экран обегал по кругу узенький лучик. В одном месте он выделил три светящиеся точки.
— Вот они, — ответил наконец Бен, — так легко от них не отделаешься.
— Обитатели этой планеты нас защитят?
— Они это обещали.
— А сдержат слово? — спросил Кай, однако ответа не последовало.
Еще с четверть часа туман стоял за окном коричневой стеной, после чего коричневый цвет уступил место чернильно-черному. Только внизу, у поверхности, было немного светлее. Бен уже давно повернул фотоноскоп по направлению спуска, и они видели, что внизу расстилается необозримая равнина. Разглядеть детали на ней пока еще было невозможно.
— Мы приближаемся к указанному месту, — сказал Бен.
Он чуточку скорректировал курс. Пользуясь радарным глубиномером, стал наблюдать за уменьшением высоты. В фотонном конусе все яснее вырисовывались детали поверхности; сначала быстро, потом все медленнее они разбегались к горизонту.
— Вон там! — воскликнул Бен.
Он показал на темный прямоугольник на поверхности, который стремительно увеличивался. Бен предусмотрительно замедлил спуск, и корабль сел мягко, как перышко. Рядом с местом посадки возвышалось нечто напоминающее здание метров в двести высотой. Стена, около которой они опустились, представляла собой переплетение распорок, трубок, проводов разной толщины и веретенообразных стержней, в котором зияли кое-где темные дыры.
Надев скафандры, Кай и Бен вышли из корабля и подошли к сооружению вплотную. Нигде вокруг не видно было ничего живого. Через одну из дыр они протиснулись внутрь сооружения. Кай, освещая дорогу фонариком, шел впереди, за ним Бен нес ящичек с рацией и измерительными приборами.
Продвигаться вперед оказалось совсем нелегко. Между стенами, полом и потолком не было никакой разницы, все напоминало строительные леса, густо опутанные трубками, проводами и какими-то непонятными деталями — правда, без привычного металлического блеска.
