Этот вопрос выбил Таню из колеи. Она в шоке вытаращилась на соулмейта, который не изменился в лице. С чего бы его вдруг стали интересовать её чувства к нему? Разве он не говорил, что ему всё равно на то, есть она или нет?

Она не хотела признавать эту страшную правду. Не хотела, чтобы он узнал об этом. Не хотела, чтобы он глумился над ней. Это же ненормально — испытывать симпатию к Проклятию.

— «Тем более к такому наглому, самоуверенному, эгоистичному Проклятию! Пускай и очень красивому…» — девушка опустила взгляд себе под ноги и стала хрустеть пальцами, не зная, куда себя деть. — У тебя слишком большое самомнение, — всё-таки ответила она.

Собеседник хмыкнул, как бы говоря, что так он и поверил ей. Таня обиженно надулась. Это было глупо, но ей срочно захотелось доказать свою правоту.

— Да как тебе вообще в голову могло прийти, что я стану испытывать к тебе какие-то чувства? Ты думай, что говоришь-то! — она стала активно жестикулировать. — Ты же монстр. Маньяк, которому плевать на всех и вся, кроме самого себя! Ты жуткий, ненормальный, отвратительный и… Да у меня даже слов не хватает, чтобы описать тебя!

— Ты можешь говорить, что угодно…

Неожиданно Махито оказался прямо перед ней и по-хозяйски притянул её к себе за талию, от чего Таня машинально упёрлась ладонями в его грудь, пытаясь отстраниться. Другую же руку дух просунул между ними и почти нежно коснулся её солнечного сплетения. Шаманка и пикнуть не успела, ошарашенно глядя прямо в разноцветные глаза довольного соулмейта.

— …но я вижу, как реагирует твоя душа на меня, — томно прошептал он у неё над ухом, наклонившись ближе. — И не только душа.

— Да как ты смеешь, отпусти! — вся концентрация разом улетучилась от испуга. — Я..!

Но вдруг Таня вздрогнула. Её кожу вмиг покрыли приятные мурашки, а по телу начали пробегать странные энергетические волны одна за другой. Мягкое тепло стало разливаться внутри и наполнять собой каждую клеточку девичьего организма. И ей вдруг стало так хорошо. Хорошо настолько, что дыхание участились, и у неё возникло непреодолимое желание свести ноги вместе, крепко-крепко сжать бедра.

Неожиданно до Комацу дошло — это всё из-за Махито. Даже сквозь одежду она ощущала, насколько горячие у него ладони. Неужели она вот так просто позволила ему коснуться своей души?

Но что он делает? Почему не убивает? Почему она испытывает такое наслаждение от его прикосновений? Или это его очередная издёвка, чтобы доказать своё превосходство над «милой, наивной дурочкой»?

Мысли путались в голове.

— Прекрати… Прекрати немедленно… — она попыталась свести ноги, откинув голову назад, едва не ударившись о стену затылком, лишь бы не чувствовать размеренное дыхание соулмейта, опаляющее ей лицо.

Но Махито резко поставил колено между её бёдер, не позволяя свести их, и наклонился ещё ближе. Он сладко улыбался своей привычной улыбкой, наблюдая, как девичий лоб покрылся испариной, а личико раскраснелось.

— Не отрицай, тебе это нравится, — промурлыкал он, спустив одну руку ниже, к её пояснице.

Таня пискнула и задышала чаще, нехотя чувствуя, как тело реагирует на такой простой жест, слабо походивший на ласку. Она начала сжимать футболку на груди Проклятия и неосознанно уткнулась в его надплечье, не зная, куда деться. В низу живота сильно пекло, и будто сотни бабочек порхали, щекоча всё внутри. Девушка прекрасно знала, как называется это ощущение, но она не хотела признавать его.

Возбуждение.

Это чувство исходило от самой души, передаваясь телу. Махито касался её души, лаская, и Комацу стоило бы задуматься о том, зачем он это делает и почему сейчас, но…

— Твоя душа такая чистая, невинная, — нежно произнёс Махито, и его ладонь поднялась чуть выше, от солнечного сплетения к ложбинке между грудей. — Мне нравится.

Он усмехнулся, заметив, как у неё подкосились ноги и она едва ли не полностью опустилась промежностью на его бедро. Она сделала это неосознанно, не понимая, что он всё прекрасно чувствует. Даже если мыслями она отрицает очевидное, душа полностью выдаёт её.

— Хва… хва-тит… — Таня стала сильнее вжиматься в грудь соулмейта, всхлипывая и царапая кожу на его ключицах.

Она была сама себе противна, но именно сейчас, именно в этот самый момент, когда все ощущения обострились в разы, а тело стало таким чувствительным и податливым, ей хотелось быть с ним. Чтобы он трогал её, прижимая к себе, говорил с ней и был… вот таким. Ни жестоким Проклятием, ни врагом, но существом, предназначенным ей самой судьбой.

— А… Ах!.. — тяжесть внизу усилилась и стала просто невыносимой. — Пре… крати…

— Тш-ш, — парень зашептал успокаивающе. — Потерпи ещё немного.

Он снова провел ладонью от груди к солнечному сплетению, а затем ещё ниже, к животу. У Тани слезились глаза, и лицо просто пылало, когда она вновь всхлипнула, чувствуя, что ещё немного, и она точно потеряет сознание. Да, лишится рассудка либо от незнакомого чувства удовольствия, либо от стыда, что вот так легко позволила вытворять с собой подобное.

Наконец девушка громко ахнула и затаила дыхание, а её тело вдруг обмякло прямо в сильных руках Проклятия. Сладкая истома подкралась к ней, и стало так хорошо, как, пожалуй, ещё никогда не было.

Комацу обессиленно прикрыла глаза, выпустив из рук футболку парня. Она громко выдохнула через рот, не чувствуя ничего, кроме невероятного наслаждения. Веки вдруг стали наливаться свинцом — ей захотелось спать от усталости.

— Моя милая, наивная дурочка, — Махито с какой-то нежной улыбкой погладил её по волосам, вглядываясь в расслабленное девичье лицо. — Таня-чан…

***

— Ах! — Таня резко распахнула глаза. — Что за..?

Она обнаружила себя лежащей на кровати в комнате Джунпея.

— Я что, уснула? — девушка бросила удивлённый взгляд за окно. — Ого, уже вечер?

Комацу посмотрела на книжный шкаф, и воспоминания о недавнем происшествии захлестнули её.

— Господи, приснится же такое! — она густо покраснела и помотала головой, а затем похлопала себя по щекам. — Фу, гадость какая! Что за ненормальные пошлые мысли? Ужас! Надо сказать Годжо-сэнсэю, чтобы выкинул все эти диски с «Пятьюдесятью оттенками». Рано нам такие фильмы смотреть, а Итадори так тем более!

Студентка поморщилась и со вздохом встала с кровати, а затем потянулась. Она на удивление чувствовала себя очень хорошо. Достав телефон из кармана комбинезона, Таня открыла список Ёшино.

— Так, надо закончить сборы и ехать обратно в колледж. Уже поздно.

Она и не могла заметить, что тот самый сборник японских мифов и легенд исчез со стола, где его оставили.

========== Депрессия — 1 ==========

После инцидента в школе Ёшино прошло три дня. Ему, как и Итадори, был положен постельный режим, поэтому сейчас оба парня лежали в палате медпункта, но скрытые от посторонних глаз. А ещё Джунпей всё-таки решил начать своё обучение в магическом колледже. Слова Юджи о надёжных друзьях и сильных учителях возымели свой эффект. К тому же, подросток имел возможность убедиться в этом лично. Да и потом…

Ему всё равно больше некуда было идти.

До «обмена» со школой Киото оставалось совсем немного времени. В начале следующей недели иногородние студенты должны были прибыть в Токио. Юджи даже рассказал Тане кое-что интересное: Годжо-сенсей запланировал объявить о том, что сосуд Сукуны жив, как раз в день приезда киотцев. Это должно было стать этаким сюрпризом и для студентов, и для старейшин.

Кстати о Годжо. Комацу так и не решилась поговорить с учителем о произошедшем с ней. Да и ему сейчас было не до выяснения отношений — слишком много забот навалилось. Но девушка морально готовилась к разговору с Сатору, который обязательно должен быть состояться в ближайшее время. Слова Нанами заставили её задуматься о том, что она, и правда, ещё ребёнок, а Годжо несёт за неё ответственность. Если с ней что-то случится, спрашивать будут с него. А как с него спрашивать, если он и знать не знал о проблемах своей подопечной? В общем, серьёзного разговора было не избежать.