— Я думал, мои поступки говорят громче слов, — немного обиженно протянул дух, — но раз ты так хочешь, — он тихонько выдохнул и вкрадчиво произнёс: — Я. Тебя. Люблю.

Прикосновения к душе Комацу вкупе с его словами и движениями тела возымели свой эффект — девушку начало крыть с головой. Она трогала его, прикрыв глаза, и тихонько постанывала. Махито знал, что ей нужно ещё немного времени, чтобы кончить. А он был готов подождать ради неё.

— Ма… — срывается с её губ, когда она чуть запрокидывает голову, лёжа на не совсем удобной плоской поверхности матраса. — Махито…

Спустя некоторое время на Таню накатила особенно яркая волна возбуждения, которая предзнаменовала скорый финал. Ускорив темп, дух ещё сильнее вдавил её в кровать, находясь совсем близко к соулмейту, кожа к коже.

Таня всхлипнула, поджимая пальцы на ногах, а потом вдруг громко ахнула, хватая ртом воздух, чувствуя, как внутри всё запульсировало, и неожиданно стало так легко-легко, а перед глазами возникли радужные круги.

Парень сделал ещё пару толчков, а потом остановился, войдя до упора и излился внутрь неё. Махито не знал, что именно должны испытывать люди при оргазме, но он почувствовал облегчение и вполне приятные ощущения. Похоже, всё правильно, так и должно быть.

Махито молча отстранился от девушки, которая пыталась прийти в себя и отдышаться, вытащил из-под неё подушку, перевернул на чистую сторону и вернул на место, под голову девушки. Затем он потянулся, чтобы поднять одеяло с пола, и укрыл им её и себя, и заключил Комацу в свои объятия. В комнате было тихо, а воздух, кажется стал, теплее, и пахло не так, как обычно.

Прошло по меньшей мере три минуты, прежде чем Комацу нарушила молчание:

— Ты что, в меня…

— Да, — спокойно ответило Проклятие.

Таня подняла взгляд на него и нахмурилась.

— А вдруг я забеременею после такого? — серьёзно спросила она.

Махито улыбнулся.

— Ну и что? Значит, через девять или около того месяцев здесь будет бегать много маленьких меня. Плохо что ли? Можно будет воспитать собственную армию милых Проклятых духов, — мечтательно заявил он.

— Господи боже…

И это было единственное, что Таня смогла ответить на такое.