Она перевела мрачный взгляд на Хэйтема.
– Не знаю, слышали ли вы когда-нибудь об энергетике мест, но мы оставляем часть энергии там, где находимся, когда испытываем сильные душевные порывы. Чувства – они и есть проявления этой энергии. Отчаяние, боль, страх, счастье. Любовь. Даже после смерти мы остаемся связанными с этим миром. Через место последнего упокоения. Потомков – крови. Творчество. В памяти других. И энергию – воспоминания, разбросанные по всему миру.
Она на мгновение остановилась, словно вспомнив о чем-то, – после чего продолжила, смотря на Хэйтема:
– И ты тоже связан с этим местом. Не так, как я. Через то чувство, которое дало жизнь твоему убийце. Людей, которые сейчас стоят здесь с тобой. Твои гены Предтеч – энергия в твоем уже давно истлевшем теле, отчасти схожая по природе с той, что также существует в этом храме. Благодаря ей я и смогла активировать твои воспоминания в сознании Дезмонда до того, как его подключили к анимусу. Слияния этих связей было достаточно, чтобы создать, как я понимаю, своего рода разлом между измерениями и вернуть тебя сюда. Мы с тобой – существа одной природы в этом состоянии, и ты не первый, кто так возвращался. При жизни я изучала этот феномен и таким образом смогла отделить свое сознание от тела до того, как Минерва с остальными уничтожили его. Как правило, вернувшиеся были теми, кто по какой-то причине не смог найти покоя, которых что-то всё еще держало здесь, но подобных случаев было зафиксировано лишь несколько, так что этого невозможно было предугадать. Этого никогда не должно было случиться.
– И все же я стою здесь, – спокойно произнес Хэйтем, так же пристально смотря ей в глаза.
– Да. Когда-то позволивший своему сыну забрать свою жизнь и теперь вновь стоящий здесь, готовый пожертвовать своим существованием, лишь бы суметь спасти своих детей. Должна признать, это… действительно благородно для человека. – Она замолкла, и Уильям почувствовал, как от этих слов пробежал жгучий холодок по его коже. – Как правило, призраки, как вы называете вернувшихся, подсознательно чувствуют, что им нельзя контактировать с живыми, поэтому через какое-то время уходят. Хотя я и догадывалась, что ты не из таких.
Она вновь перевела взгляд на Уильяма.
– Что же касается тебя – я думала воспользоваться сложившейся ситуацией. На самом деле в тебе тоже есть гены нашей цивилизации, и ты тоже обладаешь так называемым «орлиным зрением», которым раньше был не способен воспользоваться. У меня есть две версии на этот счет: либо их было недостаточно, чтобы активировать эту способность. Либо они были просто… повреждены. Не знаю, с рождения или нет – но работа в анимусе в любом случае бы оказывала влияние на них, и я полагаю, что именно из-за этого ты не решился повторить столь горький опыт два месяца назад. – Он замер, почти перестав дышать. – Как бы то ни было, новая энергия активировала эти гены, не совсем правильно, правда, – как я и сказала, для живого тела она не подходит, поэтому ты вряд ли мог ими как-то воспользоваться, не причиняя вреда себе. Более того, часть этой энергии затронула и твою нервную систему, в том числе и мозг. При сильном эмоциональном всплеске это могло вызвать непроизвольную активацию «орлиного зрения» и многие другие неприятные вещи, так что я решила соединить это с видениями конца света и показать тебе твои страхи воочию, пока ты был в коме, зная, как сильно тебя это шокирует. А день назад я показала тебе новое видение и сняла энергетический барьер вокруг этого зала. Потом бы, когда все закончилось, я просто нашла тебя. И наконец забрала то, что принадлежит мне.
– Значит, все эти месяцы ты заживо уничтожала меня, – тихо произнес Уильям, ошеломленно глядя на нее. – Ради этого.
– Сделай человека счастливым, а потом забери у него всё – в мире не найдешь добычи легче, чем сердце, потерявшее смысл жить. К тому же призрак бы всё равно остался с тобой. – Она остановилась, словно желая сказать что-то еще, но передумала. И когда она заговорила вновь, в ее опустошенном голосе уже не осталось никакой надежды: – В любом случае, это уже не имеет смысла, и я не собираюсь больше лгать. Неужели… неужели вы правда думаете, что всё может быть так просто? Это устройство – целая грандиозная система из четырех башен и центра в этом храме, которую я изучила вдоль и поперек. Минерва продумала всё – разрушение этой самой системы выпустит меня на волю, так как именно в ней я и заключена, а потому, не сумев деактивировать ее, она перепрограммировала ее так, чтобы основной источник энергии оказался здесь, а место для введения кода оставила прямо на сфере, хотя могла это изменить, если б ей был нужен обратный результат. Его активация выпустит мощнейший столп энергии в небо, который создаст щит и при этом убьет того, чья рука будет находится на пьедестале, – именно так она и хотела заставить вас отказаться от спасения мира. Более того, эту структуру не поддерживали тысячелетиями, устройства разрушаются, генераторы вырабатывают всё меньше энергии, и теперь, чтобы создать щит, необходимы дополнительные источники – те три, что вы нашли раньше, и жизненная. Так что даже если вы попробуете коснуться пьедестала вместе и взять часть удара на себя, то результат, скорее всего, будет тем же, потому что сила удара всё равно останется слишком высокой. Больше всех пострадает Дезмонд, так как именно он активирует защиту. Твое состояние и без того нестабильно, ты будешь не в силах выдержать даже меньший удар. А что может случиться с тем, чье тело теперь ничто иное, как сгусток энергии, я… даже представить не могу. – Ее голос дрогнул. – Это невозможно. Ваши шансы слишком малы. Умрет либо один, либо будут уничтожены вы все, либо – весь остальной мир, а я останусь здесь навечно. Решайте, что будете делать. Прямо сейчас.
– Значит, всё это время ты плела интриги против нас, мечтая вырваться отсюда, – пробормотал Уильям, перекручивая в голове услышанное. Ошеломление, горечь осознания и слабость не давали четко мыслить, но он старался держать себя в руках, зная, что на счету каждая минута. – И теперь говоришь, что изменить ничего нельзя.
– Да. Потому что это правда, – печально повторила Юнона. – Изменить судьбу нельзя. Всё будет так, как сказала Минерва, и никак по-другому.
– Нет. Она не права, – твердо ответил он, продолжая смотреть на пьедестал. – После конца не будет никакого мира. Всё будет разрушено, люди будут оплакивать тех, кто не смог пережить катастрофу, им придется начинать всё с нуля и жить по новым законам, по которым они никогда не жили. Многих это сломает. И в конце концов начнется кровавая борьба за то малое, что осталось. Более того, тамплиеры годами готовились к этому и сейчас ждут конец с распростертыми руками – если этот храм может выдержать удар солнечной вспышки, то и они наверняка смогли построить такие же убежища под землей. К тому же у них остались припасы, они в большинстве, и им не составит труда переманить на свою сторону выживших, потому что никто из нас не сможет дать им отпор. Я уже не говорю о том, что они наверняка постарались сохранить все знания, что были накоплены за тысячелетия существования человечества, и они сделают всё, чтобы удержать свои связи на всём земном шаре. Думаю, уйдет около столетия, чтобы восстановить цивилизацию до того уровня, который всё еще существует сейчас. – Он перевел взгляд на Юнону. – Не останется ничего, кроме печали, порядка и покорности – и тогда, возможно, придет и конец нашей многовековой вражде. Так что я не понимаю, о каком спокойствии и мире говорила Минерва, противопоставляя такое будущее твоему господству.
– Даже если это и так, – тихо произнесла Юнона, теперь уже в неподдельном изумлении смотря на него, – что это может изменить сейчас? Что ты пытаешься этим сказать?
– Я… я хочу знать: неужели Минерва была права в одном? – произнес он, продолжая смотреть в ее глаза, – и голос его начал слегка дрожать. – Всё это время ты постоянно наблюдала за нами – это ведь было не только для того, чтобы следить, всё ли идет по твоим планам, так? Тебе же… тебе же нравилось это, да? Тебе нравилось издеваться надо мной, чувствовать мою боль, отчаяние, страх – точно так же, как когда-то их чувствовала ты сама? Почему? Потому что я – человек? Потому что из-за ошибки в моих генах ты считала меня… неправильным? Потому что ты думала, что имеешь право забрать чужие надежды и мечты так же, как их когда-то забрали у тебя? Зная, как счастлив я был всего лишь несколько дней назад?
