А он будто и не слышал его – смотря вдаль, на сумеречное небо, которое еще пронзали алые лучи почти скрывшегося за горизонтом солнца, раскачивавшегося золотыми бликами на спокойных волнах.
Словно его счастье, которое он впервые позволил себе ощутить за столько лет – и теперь оно осыпалось сквозь его пальцы, как песок, вслед за тем светом, что исчезал на его глазах.
Разве могла эта красота, что всегда давала людям жизнь, тепло и радость, забрать счастье у него?
Как?..
– Пап.
Он вновь обернулся, почувствовав теплую руку на плече, – и увидел карие глаза, глядевшие на него как никогда серьезно и решительно.
– Идем. Нам надо спешить.
***
Ключ прекрасно подошел – стена исчезла, и проход вперед наконец-то был открыт.
Несколько шагов – как будто он ступал не по земле, а по тысяче ножей, – и они остановились в том самом зале, перед тем самым пьедесталом.
Где были двое из тех, кто увидел первую катастрофу – две альтернативы: гибель всего живого или же самого дорогого, что осталось у него.
Господи…
– Пап.
Он прижал его к себе, крепко-крепко – не в силах уйти и отпустить.
– Пап, отпусти меня.
Нет.
– Пап…
Слезы стекали по щекам, хрипы рвались наружу – девичий крик, черное небо, столп света и душераздирающий вопль смешались в голове в один вихрь, сводя с ума от бессилия изменить что-либо.
Господи, почему именно он?..
– Пап, ты только делаешь всё тяжелее для нас обоих. – Да как он мог такое говорить? – Отпусти.
Нет…
– Прошу тебя, Дезмонд, позволь мне остаться с тобой. Пожалуйста.
– Я не могу. Ты прекрасно знаешь, что только я могу это сделать. А ты должен жить. Ради меня.
– А я не хочу жить без тебя. – Смуглые руки попытались оттолкнуть его, и сами не в силах сделать этого, – а он лишь сильнее обнял его, прижимая к себе. – Пожалуйста.
– Ты сможешь. Ты сильный. И с тобой будет мама. Ты должен позаботиться о ней. – Он должен? – И ты нужен братству. Ты их лидер. Вы должны защитить мир, когда Юнона вернется. Это моя воля, пап. Пожалуйста.
– Билл…
Он обернулся – Ребекка обхватила руками его локоть, а ее щеки были такими же мокрыми, как и его собственные.
– Билл, идем.
Это был голос Шона – он почувствовал и на второй руке крепкую хватку, тянущую его назад.
– Пап, я сделал свой выбор. Времени нет.
Его замешательства хватило – Дезмонд быстро снял его руки со своих плеч и отстранился. А он застывшим взглядом лишь смотрел, как его счастье шаг за шагом покидало его.
– Идите. И как можно дальше отсюда, слышите? Идите!
Шон и Ребекка что-то говорили, но он уже не слышал их и не видел ничего вокруг – удерживаемый за руки, лишь развернулся и бездумно побрел вперед. Куда? И зачем?..
– Билл? Билл, ну же, очнись, посмотри на меня!
Словно во сне, он услышал знакомый голос – и, подняв голову, остановился, когда увидел мутное лицо своего призрачного друга, положившего руки на его плечи.
– Мы не можем ничего изменить. – Краем сознания он чувствовал, что его все еще тянули за руки, что-то говоря, но он никак не реагировал, продолжая стоять на месте, не двигаясь. – Всё кончено.
– Нет. Не кончено. – Хэйтем протянул ладони к его голове, запуская пальцы в его волосы и касаясь лба своим, заставляя смотреть себе прямо в глаза. – Тогда, в «Абстерго», именно я коснулся кольца Дезмонда и активировал его, хотя до этого мы считали, что его энергия иссякла. Так вот что я думаю: пусть я не знаю, как работает эта сфера – но если мы не можем встать на место Дезмонда, быть может, мы сможем как-то воздействовать на пьедестал и дать ему часть нашей энергии? Взять часть удара на себя? По крайне мере, попытаться.
– Ты думаешь?..
Мотая головой, Уильям вырвался из их рук и отшатнулся на шаг, приложив ладони ко лбу. Крики стихли в голове, видения пропали один за другим, столп света перед глазами рассеялся, туман в голове исчез. И когда он вновь посмотрел на призрака, то понял, что слышит всё, а его зрение снова стало ясным и чистым.
– Если то, что ты сказал насчет кольца, правда, то… тогда это на самом деле может сработать. – Надежда вновь зажглась слабым огоньком в его груди, с каждой секундой всё сильнее распаляясь в пламя. – Если сфера и впрямь способна принять часть и нашей энергии.
– Именно, – качая головой, Хэйтем слабо улыбнулся, вновь кладя руки на его плечи. – Мы можем попробовать. Не дай забрать этот шанс у него – и у тебя. Идем.
Утирая слезы, Уильям лишь покачал головой в ответ – как вдруг их прервал растерянный голос:
– Билл?
Повернув голову, он увидел Шона и Ребекку, которые все еще стояли здесь, растерянно глядя на него.
– Послушайте, – он положил ладони на их плечи, и голос его обрел решимость. – Вам нужно идти вдвоем, без меня. Я останусь и… возможно, смогу что-то изменить.
– Но…
– Я знаю, что делаю. Всегда знал. Я не мог рассказать вам об этом раньше, но то, что происходило со мной всё это время, не было случайностью. – Их глаза расширились в шоке, и он продолжил: – Просто поверьте мне. И не переставайте верить до самого конца. И тогда, возможно, мы увидимся вновь. Вчетвером.
– Хорошо, – немного помедлив, в конце концов кивнул Шон, видя, что от своего он больше отступать не собирался. – Чем бы оно ни было – я верю тебе.
– Тогда мы вернемся, как только все закончится, – добавила Ребекка, также утирая слезы и кивая головой. – Удачи. Вам обоим.
Они развернулись и побежали к выходу – Хэйтем вновь обратился к нему, кладя руку на плечо:
– Идем, Билл. Я буду с вами.
Быстрым шагом они направились обратно к пьедесталу – Дезмонд стоял в середине зала, изумленно глядя на них.
– Пап, что все это значит? – По-видимому, он тоже слышал часть их разговора, и это остановило его руку. – Что ты собираешься делать?
– Я останусь с тобой. – Глаза Дезмонда расширились в шоке, и Уильям, проследив за его взглядом, понял, что его призрачный попутчик наконец-то решил представить себя. Лучшего момента не придумаешь. – А это наш друг, который всегда был с нами. И он тоже поможет нам.
– Почему вы вернулись? – Юнона выглядела непонимающей, переводя взгляд с одного на другого. – Вы же знаете, что время на исходе. Весь мир погибнет из-за вас, вы больше не можете терять ни минуты.
– Да? Как будто тебе есть до него какое-то дело? – Уильям поднял бровь, равнодушно глядя на нее, – и на миг в ее глазах отразился страх. Но этого было более чем достаточно, чтобы понять всё. – Неужели боишься, что мы помешаем твоим планам, змея?
– Как ты смеешь…
– Как я смею? – Его губы разошлись в мрачной усмешке, и он взмахнул рукой, всё так же смотря ей прямо в глаза. – А что, если я сделаю так?
Ладонь рухнула вниз и остановилась в сантиметрах от сферы – точно когда он услышал крик:
– Стой!
– Почему же? Думаешь, моя энергия не подойдет? Тебе ведь она нужна, верно? – В один миг всё стало понятным, как в ясный день. – Все эти видения о конце света, детях, пьедестале – ты показывала это мне, чтобы я думал, что всё для нас предрешено? Чтобы у меня даже мысли не было, что есть какой-то другой выход? Или… – он обернулся на Дезмонда, ошеломленно наблюдавшего за всем, – ты пудрила мозги нам обоим?
Юнона так и стояла, безмолвная, протянув руку к сфере. Так, как будто могла остановить его.
– Говори, Юнона. Сейчас же. – Его голос был тих, но тверд, а рука, застывшая над пьедесталом, лишь слегка подрагивала. Грез больше не было, страха – тоже. Осталась только одна надежда. И его не волновало, увидит он теперь новый день или же нет. – Мы можем уйти, и пусть мир сгорит к черту. Посидишь здесь еще пару тысячелетий в одиночестве, никто о тебе даже не вспомнит.
Она отступила, продолжая смотреть в его глаза взглядом, в котором уже не скрывался трепет. Значит, это и был ее главный страх – остаться здесь одной навсегда? Интересно.
– Хорошо. Раз уж ты обо всем догадался. – В ее тоне не осталось каких-либо угрозы и высокомерия, и он медленно убрал руку. – После первого конца света Минерва проводила… еще одни исследования, пытаясь создать такую энергию, которая могла бы передаваться человеку, не имеющему нашего дара, и искусственно сгенерировать код для пьедестала. На случай, если в будущем не появится тот, кто смог бы активировать защиту с помощью природных генов. Но эксперимент провалился – во-первых, сам код лишь частично подходил для сферы, во-вторых, для живого тела энергия была слишком сильной, чтобы человек мог вынести ее, и ее замуровали в одной из комнат этого храма. Однако… она идеально подходила для чистой жизненной энергии, сознания – души, если вам так понятнее, – которое больше не обременено телом и продолжает существовать даже после его гибели. Века заключения истощили меня, и я хотела забрать ее, чтобы поддержать свое существование вне храма, когда бы то, что удерживало меня здесь, наконец отпустило меня. Я догадывалась, что вы начнете исследовать храм и наверняка заинтересуетесь этой энергией, однако комнату открыть у вас всё равно не должно было получиться. Если бы не одно «но»…
