— Можно посмотреть? — спросил Сейджин.

Девочка кивнула. Они вдвоем склонились над рыжим существом, глядя, как оно ловкими движениями запихивает рассыпанные перед ним семечки за щеки.

— Зачем ты носишь его с собой?

— Так получилось, — ответила Эри, — я его купила утром, а на домик не хватило. После занятий зайду к себе за деньгами, а потом вернусь в магазинчик.

— Можно ведь было и хомяка после занятий купить, — заметил Сейджин.

— Да возле него там дети крутились, я побоялась, что не успею, а другие мне не понравились: сонные какие-то. Он знаешь, как их гонял? Настоящий боец, задал всем жару!

— Кажется, он тебе и сумку погрыз…

— Ага, смотри-ка, вот зверюга… Знаю, как его назвать, — девочка усмехнулась. — Помнишь, был такой свирепый ниндзя-отступник с когтями, которого все боялись? Точно, назову его Кураре Гекидо.

Сейджин выпрямился и побледнел. Его лицо словно сделалось прозрачным, одни лишь огромные глаза горели на нем.

— Ты чего? — Эри даже немного испугалась. — Что случилось, Сейджин? Ты куда? Что-то не так? Что случилось? — повторяла она, глядя, как он молча вернулся за свой стол и машинально начал складывать письменные принадлежности в сумку.

Забросив сумку на плечо, он так же, не говоря ни слова и все с тем же белым лицом, пошел к выходу.

— Сейджин…

Сейджин остановился возле ее стола.

— Кажется, я больше не люблю тебя, Райюн Эри, — сказал он глухим голосом и ушел.

Эри показалось, что ничего страшнее она не слышала в жизни, из глаз ее брызнули слезы и она горько разрыдалась, сама не понимая, почему.

Юная куноичи подошла к дому и перед дверью еще раз быстро вытерла лицо, чтобы точно избавиться от последних следов слез: у отца сегодня был выходной. Когда она умылась, переоделась и хлопотала на кухне, накрывая к обеду, Тетсуо вышел из своей комнаты и молча сел за стол. Будучи еще юношей, этот шиноби лишился на войне одной руки, что, однако, не помешало ему заниматься любимым делом, хотя и осложнило этот процесс: он был связистом и служил в Резиденции Хокаге. Его жена, мать Эри, была родом из Деревни Облака, она погибла больше трех лет назад на сложной дипломатической миссии, примиряя две враждующие друг с другом маленькие страны. Тетсуо был человеком молчаливым, суровым, но его дочь перед ним не так сильно робела, как можно было ожидать. В ее памяти жил образ матери, которая свободно общалась с ним, сохраняя на лице улыбку и одаряя его своим теплом. Эри старалась так же вести себя с отцом и радовалась, когда ей удавалось вывести его из угрюмого состояния.

Но сегодня девочке было так грустно, что она не могла вымолвить ни слова и молча ухаживала за отцом. Тетсуо поднял на нее глаза.

— Как твои дела в академии? — спросил он.

— Хорошо, отец.

— Почему у тебя глаза красные? Что-то случилось?

— Поссорилась с подружками, — соврала, заливаясь краской, Эри.

— Хм.

— Отец, можно тебя спросить?

Тетсуо кивнул.

— Тот страшный человек, о котором все говорили какое-то время назад, Кураре Гекидо…

— Ну? Разве детям положено знать о таком?

— Он ведь был нукенином и погубил много наших шиноби?

— Да, это был просто монстр. Джонин из Деревни Звездопада прикончил его.

Эри вздрогнула.

— Как его звали, отец?

— Ио Номика. Спасибо за обед, — Тесуо поднялся из-за стола и ушел к себе.

«Ио Номика, — повторила про себя Эри, — джонин из Деревни Звездопада… Может, это был его учитель или кто-то другой, кого он знал?»

Масари Сейджин появился в академии на следующий день, ничем не выдавая своих переживаний. Только мать могла бы заметить, насколько он подавлен, но она в этот момент патрулировала побережье Страны Ветра. Мальчик был так же молчалив, как всегда, и, казалось, полностью сосредоточен на учебе. В сторону Эри он даже не смотрел. Юная куноичи слишком часто оборачивалась, надеясь поймать его взгляд, и пару раз даже получила замечания от учителя.

После занятий девочка увязалась за Сейджином и шла за ним до самой тренировочной площадки. Он, делая вид, что не замечает ее, достал свои кунаи и приготовился метать их в мишень. Сейджин больше не обижался на нее, просто был смущен и печален и не мог совладать со своими чувствами. Эри нерешительно подошла и остановилась в нескольких шагах от него.

— Знаешь, — сказала она, — я избавилась от хомяка.

Сейджин опустил руку с кунаем и повернулся к ней, удивленно приподняв брови.

— Бедное животное, — сказал он, — зачем ты так с ним?

— Что? — переспросила Эри. — Да нет же, я просто отдала его подруге, — помявшись немного, она добавила: — Нинджин назвала его Дерзкий Пушок.

— Серьезно? Звучит так, словно шестикурсник решил отпустить бороду.

Девочка хихикнула, но тут же снова сделалась серьезной.

— Слушай, Сейджин, я хотела извиниться перед тобой… Прости меня, пожалуйста…

Юноша слегка покраснел, но внимательно смотрел в ясные глаза Эри.

— За что? — тихо спросил он.

— Я… я сама не знаю, просто чувствую, что сильно обидела тебя. Мне от этого очень, очень плохо…

Сейджин молчал какое-то время.

— Мой отец отдал свою жизнь, чтобы убить это чудовище.

— Твоего отца звали Ио Номика?

— Да. Это был лучший человек на свете. Его драгоценная жизнь стала платой за то, чтобы избавиться от Кураре Гекидо. Чем страшнее монстр, тем большую жертву он требует, чтобы исчезнуть навсегда.

Сейджин произносил эти слова, но как будто отсутствовал, глядя куда-то в небо: он видел две огромные звезды, черную и белую, которые неслись навстречу друг другу и столкнулись, чтобы поглотить противоположно направленное движение. Эри смотрела на него, приоткрыв рот, на ресницах ее дрожали слезинки. Отвернувшись и быстро отерев их, девочка произнесла серьезно:

— Я была полной дурой, прости меня за это. Если бы я только знала, то никогда не посмела бы… Сейджин?

Мальчик вздрогнул.

— Я понял тебя, Эри. Спасибо.

Кажется, им больше нечего было сказать друг другу, и оба стояли несколько секунд хмурые, в полном молчании, потом Эри попрощалась и ушла. Сейджин почти не заметил этого, вновь погрузившись в свои размышления. Внезапно, решившись, он быстрым шагом пошел обратно в учебный корпус и поднялся на этаж, где располагался кабинет директора.

— Господин Шино, я хотел бы изменить свою фамилию в документах академии. Это возможно?

В конце декабря Нинаки прибежала в Деревню Листа, чтобы навестить племянника. В этот же день из Страны Ветра вернулась Кенара. Когда она, запылившаяся, с телом, ноющим от приятной усталости, вошла в дом, Сейджин сидел на диване в гостиной и болтал с тетей, хлопочущей у плиты.

— Привет, — стряхивая с ног сандалии, поздоровалась Кенара.

Сейджин подошел, чтобы обнять ее, а Нинаки воскликнула:

— Ну знаешь! Чем это ты кормишь ребенка?!

— Мясом, рисом, овощами, — ответила куноичи, скидывая дорожную сумку с плеча и тут же начиная ее разбирать, чтобы сразу почистить оружие и забросить белье в стирку.

Сын, ни слова не говоря, взял у матери из рук походную аптечку и набор метательного оружия и унес их в комнату.

— Ты это безобразие видела? — Нинаки показала сестре ковш, в котором застыла однородная масса из вареного риса и рыбы. — Как это вообще можно есть?

— Так это он сам себе варил, его и спрашивай, — усмехнулась Кенара.

— У тебя две кастрюли, нет ни специй, ни сковороды нормальной, ни вока, ни пиал… Не говоря уже о лопатках, прихватках и прочем. Вы тут пару месяцев прожили или пару дней? Мальчику нужно хорошо питаться!

Кенара слушала, как ворчит ее старшая сестра, но это ее уже нисколько не раздражало. Она подошла и, опираясь локтями о столешницу, пристально посмотрела на Нинаки.

— Спасибо тебе за то, что заботишься о нас, — произнесла куноичи, улыбнувшись.

Нинаки смутилась и пробормотала: