— Так красиво сегодня, но очень холодно… Не представляю, каково должно быть бездомным животным в такую погоду…

— Ты думаешь об этом, потому что у тебя доброе сердце, Сэнго, — с нежностью ответил Расука.

— Вовсе нет, — куноичи смутилась еще больше, ее лицо, на котором расцветала улыбка, казалось сотканным из лепестков алой розы: щеки и губы раскраснелись на морозе.

— Хотя бы сегодня… когда мы днем прогуливались по местному рынку, ты пожалела ту старушку, которая торговала вязаньем, дала ей денег и ничего не взяла взамен. Еще постаралась сделать это так, чтобы Юу не заметил, но я все видел, — Расука улыбнулся.

— Она напомнила мне мою бабулю, хотя все милые старушки напоминают мне ее, — Сэнго снова потерла руки друг о друга.

— У тебя всегда пальчики мерзнут…

— Да, сэнсэй говорит, что это из-за проблем с концентрацией чакры. Но я обязательно ее улучшу!

— Я знаю. Но пока этого не случилось, — Расука достал из рюкзака небольшой сверток, — пусть они согревают тебя.

Сэнго приняла из его рук две варежки, белоснежные и пушистые, словно они были связаны из снежинок.

— Ой! Какие они милые! Спасибо тебе…

Расука вздохнул про себя, чувствуя, как сердце его замирает в груди от этой улыбки. Сэнго надела варежки, похлопала в ладоши, а потом наклонилась, быстро подхватила снежок и запустила в юношу, рассмеявшись звонким смехом. Расука заулыбался и наклонился вперед, вытряхивая из своей пышной темной шевелюры снег.

— Дурака валяете? — спросил Юу, командир команды, появившись словно из ниоткуда. В его голосе слышалось недовольство. — Я нашел нужного человека, завтра утром мы с ним встретимся, а пока переночуем в гостинице.

Сэнго ловила каждое слово старшего чунина. Расука снова сделался серьезным, почти угрюмым.

Ночью началась настоящая метель. Ветер подвывал и задувал в щели, снег подобно рою рассерженных насекомых крутился за окнами, осыпая все вокруг. В маленькой комнатке на полу лежали два футона, на одном из них спал Расука. Он проснулся от того, что дверь в комнату открылась, пропуская из коридора мягкий рассеянный свет. Юу бесшумно прошел к столу, взял флягу и долго жадно пил. Рубашка на теле чунина была расстегнута. Наконец он отбросил пустую флягу и с удовольствием потянулся, напрягая, а затем расслабляя свое красивое натренированное тело.

— Где ты был? — ворчливо поинтересовался Расука, приподнимая голову.

— Не твое дело, — усмехнувшись, ответил Юу и, отбросив со лба длинные черные волосы, принялся раздеваться и укладываться спать.

За ночь городок порядком замело снегом, он подмерз и покрылся твердой коркой. Небо сделалось высоким, светло-голубым. Расука запрокинул голову и вдохнул морозный воздух полной грудью. Юу стоял с недовольным лицом и ждал запаздывавшую Сэнго. Девушка выбежала из гостиницы, на ходу надевая пушистые варежки.

— Простите, что вам пришлось ждать, — смущенно пробормотала она. Шея ее была до самых ушей замотана плотным шарфом, нижняя губа слегка припухла, как будто Сэнго прикусила ее, под глазами лежали тени.

Молодые люди пошли вдоль по улице, сухой снег поскрипывал под подошвой.

— Что с тобой? — тихо спросил Расука, отстав от Юу на пару шагов и поравнявшись с Сэнго. — Не заболела?

Куноичи покраснела и покачала головой.

— Плохо спала?

— Хорошо она спала, — повернувшись к ним, с усмешкой бросил Юу. — Правда, Сэнго?

Он посмотрел в глаза девушки, отчего та окончательно смешалась. Расука проследил за его взглядом и слегка побледнел.

— Что это значит? — хмуро спросил он.

— Ну же, скажи ему, Сэнго, — подозрительно вкрадчивым голосом произнес командир отряда, продолжая усмехаться, — тебе ведь понравилось то, что происходило сегодня ночью?

— Перестань, Юу! — возмущенно воскликнула девушка, не зная, куда деть глаза.

«Давно пора поставить его на место», — подумал старший чунин и сказал товарищу со смехом:

— У тебя сейчас лицо дурака… Ну все, хватит. Тебе нужно учиться вести себя по-взрослому, Расука.

Расука, не отрываясь, смотрел в лицо девушки и настойчиво искал встречи с ее взглядом.

— Сэнго, это правда? — мертвенным голосом спросил он. — Ты была с ним?..

Куноичи подняла глаза.

— Да, это правда, — тихо сказала она и добавила еще тише: — Я люблю его…

Расука побелел, как снег.

— Хорошо, — выдавил он из себя и повернулся к Юу. — А ты? Ты ее любишь?

Черные брови командира отряда взлетели вверх.

— Да ты и вправду дурак, — без улыбки сказал он.

Расука сделал шаг вперед, в упор глядя на Юу.

— Скажи мне, — хрипло произнес он, — что ты любишь Сэнго и это единственная причина, по которой ты посмел прикоснуться к ней!

Старший чунин понял, что беседа приняла опасное направление, и незаметно потянулся к кунаю. Юу лихорадочно думал, как ему поступить: он не хотел еще больше разозлить сильного товарища по команде, но гордость не позволяла подчиниться его требованию.

— Расука, — воскликнула девушка, — не надо, я сама могу за себя постоять!

— Что? — не выдержал Юу. — Ты думаешь, он за тебя заступается? Да он злится, потому что хотел бы сделать с тобой то же самое, да только не может…

Расука, чья любовь была безжалостно раздавлена, втоптана в грязь, не выдержал и закричал, вытянув вперед левую руку… Его жуки всегда отличались агрессивным поведением, но обычно он умел их сдерживать. Само его тело издавало волны, заставлявшие насекомых приходить в ярость… Огромная черная рука, состоявшая из роя перевозбужденных жуков, вытянулась вперед и схватила попытавшегося отпрыгнуть Юу, накрыв его с головой. Командир издал протяжный, почти нечеловеческий вой… Одновременно с ним закричала Сэнго… Через несколько секунд черная туча рассеялась над окровавленным телом: жуки втягивались обратно в тело Расуки.

— Юу! Юу! — рыдая, Сэнго упала на колени и коснулась изуродованного тела. Все каналы чакры внутри него были уничтожены, жуки проделали множество ходов в тканях, из них теперь сочилась кровь… Куноичи задрожала, отдернув руки. Она уставилась на белоснежные варежки, измазанные кровью, и вдруг засмеялась. Так Сэнго и сидела рядом с трупом: то рыдая, то смеясь, а Расука в это время, задыхаясь, бежал по улице и кричал:

— Помогите! Помогите!.. Помогите ей!

Он дрожал так сильно, как будто его изнутри сотрясал рой жуков, и чувствовал, хорошо чувствовал частички крови Юу, впитавшиеся в его тело вместе с насекомыми…

За окном падал снег, так что во время длинного перерыва дети высыпали на улицу, чтобы вместо обеда покидаться друг в друга снежками или повозиться на мягком белом одеяле, впервые в эту зиму плотно укрывшем землю. Эри сидела за своей партой одна. Она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что в классе никого нет, а потом поставила на стол сумку и звонко и с удовольствием чихнула.

Сейджин, который в это время находился под своим столом, выпрямляясь, от неожиданности стукнулся головой о столешницу. Эри быстро обернулась на шум и воскликнула:

— Ты там прячешься, чтобы за людьми следить что ли?

Мальчик спокойно поднял на нее глаза и ответил:

— Я не прятался, просто нога зачесалась, вот и нагнулся.

— Мыться надо чаще, чтобы не чесалось, — проворчала Эри, но тут же покраснела и прикусила язык.

Ей еще в августе исполнилось двенадцать, она была старше большинства своих одноклассников и по этой и некоторым другим причинам ощущала некое превосходство над ними. Но только не в отношении Сейджина: она чувствовала, что он был умнее ее, хоть ей и не нравилось это признавать. И вот теперь, глядя на его снисходительную улыбку, Эри поняла, насколько глупо пошутила. Вдруг в сумке ее что-то громко зашуршало.

— Тише, тише, проснулся что ли? — прошептала девочка, расстегивая молнию.

Сейджин с любопытством наблюдал за ее действиями. «Кто у нее там? — подумал он. — Кот?» Эри достала из сумки упитанного хомячка и поставила его на лапки на листок бумаги.