— Собственно, а почему бы и нет?
Теперь пришла очередь молодому человеку потерять дар речи. Инари предложила ему присесть в кресло напротив.
— Единственное возражение, которое у меня могло бы быть — это твое простое происхождение. Ты достаточно разумный человек, поэтому я говорю прямо. Но в Деревне Звездопада в этом отношении Кенаре в принципе нет равных, даже если она и кажется непохожей на нас. Любой брак, заключенный с шиноби Звездопада, был бы некоторой уступкой. Но… семья Масари сейчас переживает не лучшие времена, всем нам грозит упадок. Я была уверена, что моя младшая племянница из своих эгоистических соображений никогда не согласится связать себя узами брака. Для меня замужество невозможно, а жених Нинаки погиб несколько лет назад — скорее всего, она будет хранить ему верность, несмотря ни на что. Есть еще троюродные сестры, но это побочная ветвь Масари и в них течет недостаточно нашей крови. Нам ли привередничать? Это чудо, что Кенара решилась принять твое предложение!
Инари помолчала минуту, одолеваемая горестными мыслями.
— Но семья выдвинет определенные условия, и главное из них — наследники должны носить исключительно фамилию Масари.
— Я это предполагал, — тихо ответил Номика.
— Когда вы хотели заключить брак?
— Кенара предложила пожениться в июле, но я не уверен, что это было бы правильно.
— Значит, в июле! — Инари хлопнула рукой по подлокотнику кресла. — В данной ситуации лучше не откладывать, чтобы невеста не передумала.
— Если бы я предполагал, что она может передумать, то отложил бы свадьбу на более долгий срок. Такое решение нельзя принимать поспешно.
— Да-да. Но я не припомню случая, чтобы Кенара передумывала, по-моему, наоборот, она всегда с удивительным упорством придерживается принятых решений, даже в тех случаях, когда они далеки от разумного. Что касается твоего дома и доходов, то они слишком скромны, чтобы отвечать если не нуждам самой Кенары, то уровню жизни, достойному моей племянницы. За ней, конечно, будет закреплена ее доля наследства, а также, я думаю, ты примешь в качестве свадебного подарка от меня и Нинаки удобный и полагающийся вам по положению дом?
Номика, если и чувствовал себя оскорбленным, был слишком умен, чтобы показать это. Ему придется пройти через все унижения бедного жениха богатой наследницы, но какое это имеет значение, если в конце он получит Кенару?
— Надеюсь, ты выпьешь со мной, дорогой племянник? — спросила вдруг госпожа Старейшина, извлекая из ящика стола изящную бутылку.
— Номика и Кенара! — воскликнула Нинаки. — Быть не может, чтобы она согласилась выйти замуж!
— Однако это так.
— Но что… что могло привлечь их друг в друге? Конечно, у сестры много достоинств, но я бы сказала, не тех, которые вызывают восхищение у мужчин. Совершенно не тех!
Инари пожала плечами.
— Мы должны радоваться, что она решила связать свою судьбу с единственным человеком, который хоть сколько-нибудь может на нее повлиять. Теперь она будет под присмотром до конца своих дней, — тетя, вынужденная с самого утра подкреплять моральные силы расслабляющими средствами, на этот раз вместо чего-то покрепче налила себе бокал вина. — Впервые с момента смерти Сирин я чувствую себя так спокойно! Если моя любимая покойная сестра наблюдает за нами из Чистого мира, она знает, что ни разу с тех пор, как Кенара находится под моей опекой, я не засыпала без тяжких мыслей о ней…
Нинаки покосилась на тетю, и ей стало неловко за ее слова. Так радоваться, что перекладываешь ответственность на другого человека! Но неужели Кенара так плоха? В конце концов, ничего ужасного она не совершала — если не считать ужасных нарушений этикета. И ее упрямства. И непредсказуемости. И этой дикой привычки подвергать сомнению каждое услышанное слово… Куноичи мотнула головой, отгоняя эти мысли, и сказала:
— Но будут ли они счастливы? Все-таки такая разница в возрасте и характерах…
Тетя вспомнила, что хотя бы ради приличия нужно обсудить и эту сторону вопроса.
— В том, что им хорошо друг с другом, я не сомневаюсь. Они не разлей вода с самого первого дня знакомства. Номика меня удивляет, конечно, но с ним не возникнет проблем: он покладистый и ответственный человек. А также первоклассный шиноби, что очень важно для будущих наследников. Хм, точно так же было с вашим отцом. Тэйкен ведь был никем… То есть, он стал выдающимся шиноби, конечно. Его родителей никто не знал, он был усыновлен архитектором Симидзу в столице, а потом принят в лоно семьи Масари.
— Это правда. Кенара очень похожа на отца.
— К сожалению, да. В ней не так много крови Гинпатсу, а у ее будущих детей она будет еще сильнее разбавлена.
Нинаки почувствовала глубокую печаль в словах тети. Как бы то ни было, время расцвета клана Гинпатсу давно миновало.
— И все же это решение кажется мне поспешным, — с сомнением в голосе сказала она. — У сестры так мало опыта… Не лучше ли отложить свадьбу хотя бы на год и отправить Кенару в Деревню Листа? Там она познакомится с новыми людьми, станет сильнее и взрослее; многочисленные миссии позволят ей повидать мир. И тогда, если ее и его чувства не изменятся, можно будет обсудить возможность брака.
— Дорогая, как человек, чей жизненный опыт богаче на четверть века, я могу гарантировать тебе, что такие, как Номика — преданные, верные люди с хорошо развитой совестью и умом, — встречаются весьма редко. А с ним Кенару связывают целых восемь лет жизни, прожитых в полном согласии и взаимопонимании. Даже представить не могу, на чьи еще чувства она могла бы ответить взаимностью… Сложно вообразить себе такого мужчину, — Инари поставила бокал на стол и добавила вполголоса: — А еще сложнее вообразить, кто бы мог в нее влюбиться, не привязавшись к ней с юных лет, как к родному дитя.
Нинаки закусила губу: слова тети показались ей несправедливыми, но она тут же вспомнила, что сказала почти то же самое в начале беседы. Оставшись при своем мнении, девушка больше не стала спорить, полностью доверившись авторитету той, кого глубоко уважала.
Раскаленная от июльской жары Деревня Звездопада остывала в объятиях ночной прохлады. Празднество после свадебной церемонии завершилось, уже стихли последние его отзвуки. Номика и Кенара впервые вступили в свой новый дом в качестве супругов. Разувшись у порога и взявшись за руки, они начали обходить комнаты, включая везде свет и перешучиваясь.
Дом был построен наполовину в современном, наполовину в традиционном стиле. Вместо перегородок имелись плотные стены, вместо раздвижных панелей — двери, над первым этажом был надстроен второй, где располагалось несколько спален. Обустройством занималась Нинаки: во-первых, потому что новобрачные впервые увидели дом изнутри только после свадьбы, во-вторых, потому что у Кенары интерес к подобным делам совершенно отсутствовал. Будь ее воля, она ограничилась бы матрасом и рабочим столом и прожила бы так еще многие месяцы, не имея ни малейшего представления о том, что такое домашний уют. Но разве можно позволить ей сразу же начать игнорировать обязанности супруги? Нинаки обставила дом так, как если бы делала это для своего Мичи, будь он жив. Кто мог подумать, что все так обернется?
Вряд ли Кенара могла оценить по достоинству ее старания. Она, конечно, была благодарна — настолько, насколько вообще может быть благодарен человек, который не просил о помощи. Но, увы, изящная в своей простоте мебель, первоклассный текстиль и вазы со свежими цветами оставались для куноичи частью общей картины, не превращаясь в объекты взаимодействия. Она не думала о том, что цветы нужно менять, покрывала и занавески — стирать, мебель — протирать от пыли. Наоборот, осознав габариты своего нового жилища, Кенара тут же решила раз и навсегда, что ни разу не приложит руку к его уборке. Не она хотела такой большой дом!
И все же он был прекрасен. И даже такой «деревянный» (как однажды выразился учитель по изобразительному искусству) в отношении красоты предметов, созданных человеческой рукой, ценитель, как Кенара, не мог этого не видеть.
