Какаши улыбнулся.
— Это не мои истории, это рассказ «Хайро Оками» из цикла романов об одном герое. И я еще не закончил.
— Было что-то еще более интересное?
— После всех приключений молодой человек вернул девушку счастливым родителям, а спустя девять месяцев, как водится, на свет появилось дитя — будущий главный герой цикла. Его назвали Аригато, Благодарность.
— Ха-ха, — смеялась Кайса. — Это мило…
— Рад был доставить тебе удовольствие, — улыбнулся Какаши, откидываясь на подушках в расслабленной позе.
Ему уже немного хотелось спать, но было жалко расставаться с приятной собеседницей. И вся атмосфера здешнего уюта: мягкий свет, чистый воздух с легким оттенком знакомого аромата, бархатный широкий диван, который мог придумать только человек, знающий, что такое настоящая усталость, — настраивали на мирный лад. Хотелось, чтобы этот вечер длился как можно дольше.
— Иногда мне кажется, что ты воспринимаешь всерьез все эти истории, — сказала Кайса. — А ведь в них нет ни крупицы правды.
— Почему же? — удивился Какаши.
— Ну перестань: в двадцать лет проспать всю ночь с благодарной красавицей в объятьях и… больше ничего?
— Меня это не смущает, я вполне готов поверить. Хоть мне и не двадцать лет и, возможно, мое мнение от этого теряет свою ценность, но я бы мог не только не тронуть красавицу, но и хорошенько выспаться при этом, — Какаши прикрыл рот рукой, чтобы зевнуть.
Кайса хмыкнула с усмешкой и смерила его недоверчивым взглядом.
— Заврались вы, Какаши-сан.
— М?
— Не верю ни единому твоему слову! Сказать-то можно, что угодно, а на деле… Вот мы с тобой друзья, но если бы я захотела… Поверь, поспать бы тебе не удалось.
Какаши посмотрел на нее внимательно.
— Хочешь проверить? — спросил он, слегка подняв брови.
— А давай, — усмехнулась Кайса.
В ее глазах кружился целый хоровод веселых искр. «Вот самоуверенный дурачок, — ласково думала она, — сам не знает, что уже проиграл». Куноичи застелила диван, выключила свет и отправилась в ванную — готовиться ко сну. Она провела там целых полчаса, приводя себя в порядок с особой тщательностью, собираясь соблазнить друга и выиграть спор и ни на мгновение не задумываясь о последствиях такой победы.
Наконец Кайса забралась под покрывало. На ней было надето ее нежнейшее шелковое белье, волосы она распустила, и они блестящими черными прядями спускались по спине почти до лопаток. По условиям спора Какаши должен был заснуть, обнимая ее, так что Кайса легла на бок, повернувшись к нему спиной, и позволила положить руку себе на талию. Оба сделали вид, что засыпают. Впрочем, возможно, Какаши и в самом деле погружался в сон. Вот только куноичи не могла проиграть спор, иначе наутро ей было бы стыдно смотреть на себя в зеркало! Она начала незаметно придвигаться к нему поближе, пока наконец не соприкоснулась с его телом. Кайса могла чувствовать своей спиной, как вздымается его грудь, ощущала его дыхание своим затылком. Ей показалось, что рука Какаши стала тяжелее. Ее собственное сердце колотилось так сильно, как будто она участвовала в спарринге с превосходящим ее по силе противником. Кайса накрыла его руку своими пальчиками и повела ее вдоль тела.
Не то чтобы Какаши мечтал выиграть этот спор… Первые секунды ему казалось, что вот сейчас она засмеется и скажет: «Какаши, ты проиграл!», но Кайсе-сан было вовсе не до смеха. И если она позднее и произносила его имя, то совершенно не таким тоном, который мог бы его остановить.
Когда они засыпали, он и вправду держал ее в своих объятиях, только на ней уже не было никакой одежды. Какаши так удобно обнимал ее одной рукой, — его локоть у ее талии, ладонь на ключице, — как этого не делал никто; впервые в жизни она засыпала, не отстраняясь от того, кто лежал рядом. И вдруг Кайсу поразило, словно молнией, мыслью о том, что вот оно — то самое абсолютное счастье, когда хочется остановить время и больше ничего уже в жизни не нужно: все сбылось, все сбывается прямо сейчас… Это напугало ее так сильно, что она еще долго не могла уснуть и даже подумывала о том, как бы встать и убежать из дома, чтобы больше не встречаться с этим коварным мужчиной. Кайса даже стала потихоньку высвобождать свои волосы из-под его щеки, но он только сильнее прижал ее к себе, и она сдалась.
Наутро она не могла смотреть на себя в зеркало. Какаши исчез, не попрощавшись.
Масари Сейджин ласково погладил рукой свою новую сумку с кунаями: она была дивно хороша. Спереди на ней был вышит символ Деревни Звездопада: три метеора, несущихся по небу, или три падающие звезды. Было бы трогательно и романтично, если бы этот рисунок вышила собственными руками его родная мама, но на самом деле она обращалась за этим в ателье. Мальчик представлял себя шиноби на миссии ранга S: ни в коем случае нельзя допустить ни единого промаха, иначе его товарищи попадут в руки врага… Это помогало ему сосредоточиться и девять раз из десяти попадать в цель. Впрочем, здесь, на одном из тренировочных полигонов Академии, мишени располагались всего-то на расстоянии десяти метров. Отходя подальше, он уже мешал другим ребятам на соседней площадке.
В Академии Сейджина учили сдерживать эмоции. Учитель объяснял, как это важно — сохранять хладнокровие, — но мальчик пока не мог освоить эту нелегкую науку. Он был спокойным от природы, но состояние покоя никак не мотивировало его к действию. В тех случаях, когда успех зависел от везения, а не только от прилагаемого усилия, Сейджину требовалось нечто вроде вдохновения, какие-то особые чувства, и он научился использовать воображение. К счастью, оно ему досталось от отца. Представляя, что на него смотрит Райюн Эри, мальчик мог демонстрировать отличный результат. Правда, на самом деле под взглядом ее светло-зеленых ясных глаз он вполне мог засмущаться…
Почувствовав опасность, Сейджин вдруг резко обернулся и увидел господина Хьюга.
— Привет, Масари Сейджин, — произнес Неджи.
— Здравствуйте, Хьюга Неджи-сан.
— Ты специализируешься на тайдзюцу?
— По правде говоря… я еще не решил, но я тренируюсь вместе со своей мамой, а она неплохой мастер ближнего боя.
Неджи хмыкнул и усмехнулся.
— Неплохой? Вообще-то твоя мать сражалась со мной на равных, а я считаю себя чем-то большим, чем неплохой мастер ближнего боя.
Сейджин удивленно посмотрел на него.
— Я слышал о том, что мама когда-то сражалась вместе с вами против Поджигателей, но я не знал, что она сражалась против вас.
У этого мальчика были глаза, как у его отца: выразительные и яркие в обрамлении густых темных ресниц, — но взгляд был иным, более мечтательным и вдумчивым, даже слегка меланхоличным. Цветом волос и кожи он напоминал Кенару, как и некоторыми движениями: так же пожимал плечами, прикрывал половину лица в моменты тяжких раздумий, тихонько вздыхал, едва заметно приподнимая брови, если сталкивался с непониманием со стороны собеседника. Впрочем, это Неджи заметил позднее.
— Да, это был дружеский спарринг и он закончился ничьей.
Сейджин знал, что его мать — сильная куноичи, но не думал, что настолько.
— Ого!
— Твои родители — выдающиеся шиноби, но я бы хотел посмотреть, на что ты способен.
Урок тайдзюцу от гения клана Хьюга имел огромную ценность; Сейджин боялся опозориться и волновался, когда занял позицию напротив Неджи-сана на одном из полигонов для джонинов. Впрочем, его противник не собирался использовать бьякуган: в этом не было нужды.
Неджи убедился в том, что мальчик неплохо развит для своих лет и, очевидно, много тренируется. Хотя для человека, который одно время находился в команде с Ли, понятие «много тренируется» означало огромные физические нагрузки и постоянный труд над собой, так что про Сейджина правильнее было бы сказать «тренируется немало». Кенара говорила, что скорость ее сына выше ее скорости в том же возрасте. Что ж, Сейджин и вправду был быстрым; похоже, его учили ускоряться за счет использования чакры, но он пока не вполне освоил эту технику.
