А дальше он схватил ее за руку и потащил за собой. Хотя тащить не пришлось: она бежала за ним сама, приноравливаясь к его широкому быстрому шагу. Они перемахнули через речку, вошли под сень деревьев, прошли еще немного и остановились на полянке. Неджи выпустил руку Кенары, отстегнул и сбросил свою походную сумку, затем отстегнул и отбросил в сторону ее сумку. Та же судьба постигла форменные жилеты джонинов, потому что они были плотными и мешали сближению. Все это он сделал быстро, решительно, не говоря ни слова, а затем прижал куноичи к себе так крепко, что она почти задохнулась, и поцеловал так, словно собирался, как и предсказывала Песчаная Темари, проглотить ее целиком.
«Кажется, мое согласие ему и не требуется», — подумала Кенара, так как при таком плотном захвате ей невозможно было пошевелиться. Но Неджи сам понял, что сходит с ума, и вдруг отпустил ее, отстраняясь и напоминая себе, что хочет сделать ее частью себя, не убивая при этом. И вот тогда, видя его глаза, затуманенные страстью, и порозовевшее лицо, Кенара сама подалась вперед, прильнула к нему губами и всем телом…
Так он и получил ответ на свой главный вопрос, а после, как в сказке, в которой с темницы срывают печать и выпускают на волю хохочущего и пожирающего все на своем пути демона, страсти удалось вырваться на волю. И она поглотила все, зная, что однажды будет снова заточена на неизвестно долгий срок своим беспощадным стражем.
В тишине октябрьской ночи на берегу маленькой речки горел, потрескивая, огонь. Он бился между сложенных из камней стенок, подбрасывал вверх снопы искр и бесновался на ветру, грозясь того и гляди перевалиться через преграду и перекинуться на ближайшие траву и деревья. Кенара в штанах и небрежно застегнутой рубашке сидела на камне, покрытом сверху сложенным спальным мешком, и смотрела на языки пламени. На небе высыпали звезды. Неджи стоял в паре шагов позади нее, пил из фляжки, и никак не мог напиться. Он тоже накинул штаны и рубашку, но застегиваться не стал, позволяя ветру обдувать натруженное за день тело.
Закрутив крышку, он повесил флягу на ветку и подошел к куноичи. Какие у нее были волосы! Мягкие, пушистые… Неджи руками погладил ее шею, плечи, почувствовал шрам под левой рукой, но и этот шрам ее не портил, а был лишь каким-то тайным знаком, что это она и есть, что больше нет на свете других таких шеи и плеч с точно такой же отметиной… Одна рука поднялась выше и коснулась ее подбородка и щеки. Кенара невольно чуть наклонила голову вбок, не избегая этого прикосновения, а как бы приглашая продолжить его более настойчиво. Потом она стала целовать его ладонь и пальцы, зная, что вот сейчас он совсем потеряет голову, и это было таким удивительным наслаждением: заставлять холодного человека терять голову… Но, как только она заметила, что ресницы его дрогнули, а щеки порозовели, Кенара отпустила его руку и как ни в чем не бывало принялась подбрасывать щепки в огонь. Неджи глубоко вздохнул.
Он скрутил спальник и сел на него, опираясь спиной о камень, вытянув одну ногу, подогнув и обхватив руками другую.
— Мы всегда были здесь? — спросила Кенара.
— Да, как будто, — ответил он. — Может, здесь и останемся?
— Останемся, — произнесла куноичи. — И будем возвращаться в этот день и в это место, пока не умрем. А может быть, и после…
— Не говори о смерти. Я сейчас не верю, что она существует.
— И я не верю, — Кенара нагнулась, склоняясь над ним.
— Хочешь поцеловать меня? — спросил Неджи, запрокинув голову и глядя ей в глаза.
Куноичи под этим прямым проницательным взглядом смутилась и вернулась в прежнее положение. Он знал, что она хочет. Она знала, что ему об этом известно, и смущенно улыбалась. И оба время от времени повторяли эту игру…
— Вы хотите сказать, что добирались сюда из Деревни Листа целых шесть дней?!
Джонины стояли перед столом Инари-сан и выглядели взбудораженными и одновременно рассеянными, но при этом подозрительно счастливыми. Госпожа Старейшина окинула обоих изучающим взглядом, затем прозрачные серые глаза ее остановились на лице Кенары и она произнесла, сощурившись:
— Мне знаком этот блеск в глазах… Вы что, пили? Потому что я знаю, что от тебя можно чего угодно ожидать…
— Тетя! — возмутилась Кенара, приходя в ужас от того, что ее позорят в глазах Неджи.
— Мы просто воодушевлены, — вмешался в разговор Хьюга.
— Да? Интересно, что это за проект такой, который так вас воодушевил… — сказала Инари, разворачивая бумаги и изучая их взглядом.
В этот момент в кабинет вошел Каоро, неся в обеих руках по стулу. Джонины и новый Старейшина обменялись приветствиями и расселись полукругом перед столом Инари.
— Итак, — произнесла она, — Хокаге-доно предлагает Деревне Звездопада каждый год направлять на обучение в Академию Листа пятерых детей с задатками шиноби. Предполагается, что после последнего курса они должны будут сдать экзамен и наравне с другими достойными учениками получить звание генина. Выбор — генина Листа или Звездопада — будет оставлен за ними и их семьями. С нашей стороны требуется также выделить средства на стипендии для учеников, чтобы оплачивать их обучение, проживание в Конохе и покрывать все необходимые нужды. В случае если генин решит остаться в Деревне Листа, расходы на него будут нам возмещены, — Инари слегка побледнела при этих словах. — А чем возместить утечку талантов из Звездопада?!
— Речь ведь о потенциальных талантах, — заметил Неджи. — Их нужно еще развить, а этим как раз и занимаются в Академии.
— У нас есть сироты, которых обучают по остаточному принципу на добровольных началах — или не обучают вовсе, — сказала Кенара. — Разве среди них нет талантливых ребят? Для них такая стипендия и такая возможность — большая удача.
— Это верно, — отозвался Каоро. Два старших джонина не привыкли видеть его таким серьезным и задумчивым, да и в размерах он увеличился, нарастив мышечную массу и раздавшись в плечах. — Прямо сейчас я могу назвать полдюжины ребятишек, которых обучаю простым приемам, и некоторые из них могли бы поступить в Академю и показать результат.
— Вы хотите сказать, что раз у нас никто систематически не занимается этими детьми, можно подарить их Листу? — произнесла Инари-сан и поджала губы.
— Может, они захотят вернуться в Звездопад, — ответила Кенара.
— Ха! Если речь о сиротах, то они останутся в той деревне, к которой будут испытывать чувство благодарности. Плюс обретенные привязанности: друзья, наставники, боевые товарищи, — все это сыграет решающую роль. Эти дети не вернутся к нам.
— Ну и что? — спросила Кенара. — Если у нас попросят семена, которые мы не собираемся сажать, неужели мы откажем в этом? Просто потому, что они наши?
— Я, кстати, не думаю, что дело ограничится сиротами, — сказал Каоро. – Инари-сан, у нас ведь достаточно знатных семей, которые почтут за честь отдать своих отпрысков на обучение в Коноху?
— Увы…
— В принципе, они тоже имеют на это право, хотя у них, конечно, изначально больше возможностей. Зато эти дети вернутся к нам с большей долей вероятности. И в стипендиях они не нуждаются. Впрочем, я за сирот, — добавил Каоро в конце и откинулся на спинку стула.
— Старейшины могут распределять места между детьми, как сами посчитают нужным, — произнес Неджи. — Хокаге-доно важно получить ваше согласие с общими положениями.
Инари-сан и Каоро переглянулись.
— Я не могу с этим смириться… Мы сами должны заботиться об обучении подрастающего поколения. Подписать такое соглашение с Листом — значит расписаться в собственной беспомощности. И потом, как это будет выглядеть в глазах жителей Звездопада?
— А как это сейчас выглядит? — нахмурившись, вмешалась Кенара. — Как горькая правда: наши порядки устарели. Нам нужна школа для будущих шиноби, но мы даже этого не можем организовать! Вам предлагают обучить целое поколение, которое потом вернется — пусть не полностью — и сможет передать свои знания и опыт другим. Вчерашние ученики станут учителями, и у нас будет своя Академия.
