Вскоре ее навестил Ио Номика, очень бледный и легко раненный в руку. Учитель постарался это скрыть, но позднее выяснилось, что он оставил свой батальон сразу же после объявления окончания боевых действий, прибежал в лагерь медиков и не имел ни минуты покоя, пока не убедился, что его ученица идет на поправку. Крепко сжав ее пальцы, он не выдержал напряжения последних суток, зажмурился и прошептал: «Я так боялся тебя потерять…»

— Ну что вы, сэнсэй, я прекрасно себя чувствую, — улыбнулась Кенара обескровленными губами.

Номика вскочил и выбежал из палатки так быстро, словно собирался расплакаться. «Да нет, — сказала себе девушка, — это вряд ли: я же не умерла». Перебирая события последних дней, она убедилась, что стыдиться ей нечего, но и гордиться особо тоже нечем: никаких подвигов она не совершила, ничего выдающегося не сделала. Разве что всячески оберегала свой взвод, пока сама не оказалась при смерти.

Октябрь и ноябрь Кенара провела без тренировок, ожидая, пока кости окончательно срастутся и рана заживет. На этот период выпало немало дождливых дней, так что куноичи по большей части осваивала теорию: ее повысили до джонина, и требовалось сдать Старейшинам устный экзамен. Впрочем, этот статус ничего особо не изменил, так как миссий Деревне Звездопада перепадало по-прежнему мало.

В тот день, когда она вышла наконец из дома и отправилась к своему привычному месту для тренировок, куноичи впервые после войны должна была встретиться с учителем. Номика довольно много времени провел на севере, в отряде с шиноби Песка и Листа, разыскивая и уничтожая остатки клонов Зецу.

Он ждал ее у подножия холма, стоя в одной позе и крепко задумавшись. Фиолетовая форма джонина и жилет темно-кофейного цвета шли ему больше, чем привычная одежда для миссий. Кенара задержалась, разглядывая его со спины, и подумала о том, всегда ли он был таким высоким и широкоплечим? Номика обернулся и увидел ее. Куноичи ожидала, что смуглое лицо его, как всегда при ее появлении, озарит широкая улыбка, но этого не произошло. Уголки его губ лишь слегка дрогнули, брови озадаченно нахмурились. Учитель как будто больше был занят своими внутренними переживаниями, чем тем, что его окружало.

Кенара спрыгнула вниз и выпрямилась. Встреть он ее как раньше, она бы, пожалуй, даже приобняла его после долгой разлуки, но теперь несколько замялась. Номика наконец улыбнулся.

— Вижу, ты поправилась? Рана больше не беспокоит? — ясные, светло-зеленые глаза его в обрамлении угольных ресниц добродушно сощурились.

«Все-таки все по-прежнему», — радостно подумала куноичи.

— Хочу с тобой драться! — заявила она. — Я уже два месяца без тренировок.

Номика засмеялся и без лишних слов принял боевую стойку. Кенара заняла позицию напротив, но, поднимая левую руку, скривилась от боли.

— Что? — учитель быстро подскочил к ней. — Покажи, шов не кровоточит?

Кенара расстегнула ворот и приспустила рубашку с плеча. Номика склонился над ней, коснулся было нежной кожи у свежего шрама, но тут же одернул руку. Он даже отступил на шаг, а щеки его залила краска. В этот момент его ученица почувствовала себя так, словно сделала что-то дурное. Никогда раньше, нарушая правила этикета, она не испытывала подобного и не могла относиться к ним серьезно. Но теперь это правило — не оголять определенные участки тела без необходимости и не позволять к ним прикасаться — почему-то показалось не лишенным смысла.

— Чтобы кожа не грубела и оставалась эластичной в области шрама, необходимо постоянно разрабатывать руку и плечо, постепенно увеличивая нагрузку, — Номика покачал головой. — Почему сестра тебе не сказала?

— Не то чтобы я спрашивала…

Они никогда прежде не расставались на такой долгий срок: неудивительно, что учитель отвык от нее. Раньше он просто взял бы и растер ей плечо, еще бы и мазь посоветовал и показал, как правильно делать упражнение.

Спарринг пришлось на время отложить, и теперь Номика и Кенара встречались в читальном зале библиотеки, чтобы позаниматься теорией. Куноичи надеялась, что они скоро снова привыкнут друг к другу, но синхронное чтение книг как-то не особенно сближало.

Выпал снег. Учитель откладывал тренировку, как только мог, но и у него в конце концов закончились отговорки. Они стояли друг напротив друга под низким свинцовым небом, трава под тяжестью белоснежного покрова клонилась к земле. Номика дрался вяло, словно боялся прикоснуться к ней, поэтому довольно скоро пропустил удар в живот. Опрокинувшись, он свез часть снежного покрова, затем вскочил на ноги, отряхиваясь, и засмеялся наигранным смехом:

— Вот видишь, я уже не так хорош, чтобы быть тебе достойным партнером. Пора подыскать тебе другого соперника…

Кенара мотнула головой.

— Глупости! — возмутилась она. — Да вы специально мне поддались!

— Я не поддавался, — грустно сказал Номика, отводя глаза.

Кенара хмыкнула.

— Неправда. Я знаю, как вы можете драться, сейчас вы даже не старались. Жалеете меня из-за раны? Но она уже давно зажила. Соберитесь, сэнсэй, и задайте мне как следует!

— Кенара! — оборвал ее учитель, краснея, и добавил тише: — Прошу тебя, перестань…

Куноичи проводила глазами Номику, от удивления даже не опустив руки, приготовившиеся к защите. Только спустя полминуты она выпрямилась. Не может быть, чтобы она стала сильнее его! Нет, дело не в этом, не стоит себе льстить. Она могла стать сильнее после упорных тренировок, но не после четырех месяцев щадящих разминок. А если он жалел ее, то что в этом постыдного, почему бы прямо не сказать?

На следующий день Номика привел с собой Таюши и попросил ее тренироваться с Кенарой почаще. Обе девушки двигались очень быстро и демонстрировали восхитительное тайдзюцу. Поначалу казалось, что ни у одной из них нет преимущества. Номика вдруг поймал себя на том, что смотрит на одну лишь Кенару. Серая безрукавка полностью открывала ее загорелые крепкие руки, тренировочные штаны не скрывали очертаний стройных сильных ног, при определенных движениях под футболкой прорисовывалась тонкая гибкая талия. Она вся была словно выкована из какого-то удивительно прочного, но упругого металла, ее тело летало и, казалось, если она пропустит удар, с ее кожи сорвется сноп золотистых искр…

Таюши после комбинации с подножкой оказалась на земле.

— Хватит! — смеясь, воскликнула она. — С тобой стало опасно иметь дело…

Номика понимал, что поддается безумию, и изо всех сил пытался бороться с ним. Кенара была младше него на целых двенадцать лет, но он всегда считал ее взрослой не по годам. Еще будучи ребенком, она поражала его развитой логикой и здравым смыслом, серьезным — в сравнении со сверстниками — практическим умом. Однако это не делало богаче ее жизненный опыт и не позволяло перешагнуть через необходимые этапы взросления. Насколько ему было известно, Кенара еще никогда не влюблялась и была совершенной девочкой во всем, что касалось романтических отношений. Можно ли считать, не лукавя, что тридцатилетний мужчина и восемнадцатилетняя девушка ждут от любви одного и того же? Он слишком хорошо знал ответ на этот вопрос.

Кенара происходила из самой благородной семьи Деревни Звездопада, восходившей корнями к великому клану Гинпатсу. Предки Номики даже не были шиноби. Он смог обучаться управлению чакрой лишь благодаря доброте Као-сэнсэя, случайно обратившего внимание на его способности. Как джонин, он получал определенное жалование, но его было недостаточно, чтобы поддерживать необходимый уровень жизни.

Все это было бы не так важно, если бы Кенара могла ответить взаимностью на его чувства, но об этом он даже не смел мечтать. Природная скромность мешала ему увидеть в себе какие-либо привлекательные качества, способные завоевать симпатию такой девушки.

Добровольное изгнание на север, продлившееся более двух месяцев, ничего не дало. Номика с ужасом обнаружил, что не может общаться с ней как раньше. Шутить и изображать доброго приятеля, тогда как по ночам ему снятся ее теплые губы, раскрытые для поцелуя, и бездонные синие глаза, затуманенные нежностью… Он не мог даже коснуться ее, так как боялся обнаружить перед ней свое смятение. Не мог замедлить сумасшедший бег сердца, когда она стояла слишком близко или заглядывала ему в глаза.