Кенара вымылась наконец-то в горячей воде, сменила одежду на темно-фиолетовые брюки и рубашку джонина. В ее маленькой комнатке кроме матраса и окна ничего не было. Куноичи распахнула ставни, впуская холодный воздух, и залюбовалась высоким чистым небом с россыпью звезд. Погода стояла ясная, безветренная. Перед гостиницей проходила дорожка, взбиравшаяся на пригорок, обсаженный акациями. С пригорка открывался вид на обширное озеро, отражавшее в своей поверхности город, расположенный на возвышенности и освещенный фонарями, и небо, усеянное звездами. Белые огни фонарей на черной водной глади тоже казались звездами. У Кенары вырвался вздох.

— Не спится? — Неджи стоял у раскрытого окна в соседней комнате и точно так же любовался окрестностями. — Спустимся к воде?

Сердце куноичи громко забилось. Стоит ли это делать? Сейчас все иначе, это уже не совместная миссия. Однако ей было противно бояться, так что она схватила свой плащ и одним быстрым движением перемахнула через оконную раму, спрыгнув вниз. Неджи спрыгнул тоже, и они пошли к скамье, укрытой под акациями.

Это было место, специально отведенное для любования красотой озера. Набережная проходила внизу, вдалеке. Фонари были прикрыты сверху и с боков и освещали только дорожку, не нарушая гармонии пейзажа. Оттуда доносились иногда звуки юных голосов или приглушенный смех. Время близилось к полуночи, в гостинице свет горел только у входа и в двух соседних комнатах на втором этаже.

Джонины расположились на скамье. Неджи откинулся на спинку, Кенара набросила на плечи плащ. Оба вспомнили ночь, проведенную в Стране Волн во время праздника, беседку на понтоне и плеск воды, теплый ветер и фейерверки. Завтра они прибудут в Рюсон и с разговорами наедине будет покончено. Отправляясь в погоню за нукенинами, они не знали, куда приведет их этот путь, и были даже не озадачены, а ошарашены результатом. Хьюга выпрямился, и оба вдруг поняли, какой их ждет напряженный разговор. Кенара вздрогнула под плащом, хотя пыталась греть себя чакрой изнутри. Неджи произнес:

— Ты не боялась, когда мы сражались с опасным противником, почему боишься сейчас?

Куноичи хотелось сжаться в комочек и даже исчезнуть. Сердце предательски громко стучало в груди. Неджи хмыкнул в своей обычной манере, но в этот раз он насмехался над собой.

— Я ничего не сделаю. Безрассудный поступок, который я совершил, был вызван не только силой моего чувства к тебе, но и особыми обстоятельствами. Я испугался за тебя, подумал на секунду, что ты погибла, ведь твой клон исчез. Даже я оказался не в силах подавить столько эмоций сразу. Но я не хочу сожалеть о том, что поцеловал тебя, и не хочу, чтобы ты сожалела о своих словах.

Кенара покраснела.

— Но я…

— Не надо. Это самое прекрасное, что я слышал в жизни. Ты можешь, как и я, сослаться на обстоятельства, но не убедишь меня в том, что сказала неправду. Я почувствовал твой интерес ко мне.

Это было сказано без излишней самоуверенности, непривычно мягким для него голосом. Неджи смотрел прямо перед собой, на трепещущие от порывов ветра акации. Почувствовав, что может сохранять внешнее спокойствие, он перевел взгляд на собеседницу. Сердце Кенары билось учащенно, она молчала, пытаясь справиться со своим волнением.

— Было бы странно не заинтересоваться таким человеком, как ты, — тихо сказала она. — Я много раз слышала о тебе, как о выдающемся шиноби и хорошем командире, и в конце концов лично убедилась в этом. Но больше всего меня восхищает не то, как ты ведешь бой со своими врагами, а то, как ты ведешь его с самим собой. Ты знаешь о своих недостатках и пытаешься возобладать над ними. Ничего прекраснее я не видела в жизни, чем борьба твоего холодного рассудка с твоим горячим сердцем. Это странно. Странно, что это так завораживает меня.

Неджи смотрел на нее с удивлением, не отрывая глаз. Впервые в жизни кто-то говорил подобное о нем. Он видел себя ее глазами и ощущал себя чем-то большим, чем просто человек.

— Если бы мне сказали, что ты можешь полюбить меня, я бы не поверила. Но даже ради тебя я не могу отказаться от моей семьи.

Неджи знал, что, скорее всего, она ответит именно так, но все равно почувствовал себя летящим в бездну. Он понял, что до сих пор лелеял безумную надежду в глубине своей души. Надежду, что семейная жизнь Кенары была не такой уж счастливой, а ее муж был не так уж любим. Это было бы не только оправданием для них, но и поводом для множества изменений.

— Ты любишь своего мужа? — спросил он с таким чувством, словно открывался для смертельного удара.

— Я не могу не любить его, — Кенара на секунду зажмурилась, потом взяла себя в руки и продолжила: — Он был моим учителем. Мы познакомились, когда мне было десять, а ему — двадцать два. Большую часть моей жизни я провела с ним. Когда он влюбился в меня, все должно было измениться: либо мы отдалились бы друг от друга, либо оказались бы навсегда связаны. Это было эгоистично, но я выбрала второе. Он был единственным, кто по-настоящему любил меня и заботился обо мне, только он понимал и принимал меня безо всяких условий. Я не могла его потерять. Замужество решило эту проблему. Несмотря на свой возраст, я выходила замуж с открытыми глазами и добровольно приняла ответственность за свою семью. Она ценнее тем более, что у меня до этого и не было никакой семьи.

— Это я могу понять. Кажется, — с усилием ответил Неджи. — Но я не понимаю его. Не понимаю, как можно взять в жены столь юную, неопытную девушку. Эгоисткой была не только ты.

— Я не могу позволить тебе говорить плохо о моем муже.

Неджи подавил желание хмыкнуть и отвернулся на несколько секунд.

— Не имел такого намерения, — наконец сказал он.

Молодые люди молчали какое-то время. Было слишком тихо: ни плеска воды, ни шороха листьев.

— Я никогда никого не любил, кроме моего отца, — произнес Неджи. — И слова любви слышал лишь единожды — от него. Он умер, когда мне было пять лет. Семья? Я не знаю, что это такое. Но у меня есть сестра. И два друга. Если бы мои действия причиняли им боль… — он хотел сказать, что понимает ее, что поступил бы так же, что она приняла единственно верное решение. Но горячая волна поднялась в нем и затопила сердце, разрывая грудную клетку. — Я бы оставил их ради тебя! — вдруг сказал он.

Кенара вздрогнула, не веря собственным ушам. Она не ожидала, что им придется дойти до такой степени откровенности. Ее глупые, неуместные, предательские слова любви дали ему какую-то надежду! Разговор снова сделался мучительным. Отбросив щадящие формулировки, они заговорили прямо, как если бы обменивались мыслями, не облекая их в слова.

— Своего ребенка ты бы не оставил. И… неужели ты смог бы уважать и любить женщину, которая так поступила?

— Сейчас мне кажется, что да. Видимо, я не так благороден, как всегда о себе думал. За один вечер ты сделала меня лучше и хуже, чем я когда-либо рассчитывал стать. Этого не должно было случиться.

— Не должно было, — повторила Кенара, и несколько секунд они хмуро смотрели друг другу в глаза. Почему время не остановилось, когда они были еще только хорошими товарищами или друзьями? Как можно было это остановить? И можно ли?

«Да!» — со злостью подумала Кенара.

«Нет», — с грустью подумал Неджи.

— Все пройдет, — произнесла куноичи, отводя глаза, — влюбленность всегда проходит.

Но оба с ужасом думали в этот момент: «А если не пройдет?!»

— Сколько потребуется времени? — спросил Неджи.

— Это же не миссия, рассчитать не получится.

— Я просто хочу знать, сколько мне ждать.

— Мне это неизвестно, — сказала Кенара. — Но мы же шиноби, а шиноби…

— Это тот, кто может вынести все?

Она кивнула и низко опустила голову. На этом тема любви между ними была закрыта.

Куноичи хотела вернуться в гостиницу и уже придержала плащ руками, чтобы встать, но Хьюга не мог ее отпустить, ведь это была их последняя ночь наедине друг с другом. Но о чем говорить, если знаешь, что больше не увидишь человека, с которым вовсе не хотел бы расставаться? Нужно было найти какие-то безопасные темы, чтобы не дать ей повода начать избегать его.