Итачи глубоко вздохнул, пытаясь погасить волну жара, поднявшуюся в его груди.

Вот что он должен был сделать: любоваться Сюихико издалека, обойти ее стороной, выбрать другую дорогу… Но теперь…

— Слишком поздно.

========== Глава IX. Объективная истина ==========

Сюихико снилась мама, так что она проснулась взволнованной и со слезами на глазах. Между тем дышалось на удивление хорошо, только поясница немного побаливала из-за того, что вчера куноичи пренебрегла дневным отдыхом и почти целый день провела в сидячем положении в кресле. Вызвав клона, чтобы отправиться в ванную и привести себя в порядок, она сказала, с грустью обращаясь к нему:

— Сюи, я, наверное, сошла с ума? Думаю только о нем… Мне впервые за последние полгода приснилась мама, а я думаю о нем… Он тоже скоро умрет. Все это время мне казалось, что он не до конца понимает меня, но на самом деле это я не понимала… Он считает свою смерть благом.

Воздушный клон стоял на том же месте и все с тем же равнодушным выражением лица, однако Сюихико казалось, что он смотрит на нее с укором.

— Ох, ладно. Пойдем в душ…

Итачи поднялся довольно рано. Умывшись и заправив постель, он присел, ожидая пока Сюихико покинет свою комнату, чтобы встретить ее и вместе отправиться завтракать (местоположение куноичи можно было отследить с помощью ворона из чакры, заключенного в ее тело). Сегодня ему все виделось не в столь мрачном свете и казалось, что они могут провести вместе оставшиеся семь дней, не обрушив на себя гнева небес в виде санкций со стороны Райкаге или Акацки. Из-за Акацки вообще не стоило беспокоиться: Итачи выполнял свою задачу наилучшим образом, поправляя здоровье и позволяя глазам отдыхать.

Столкнувшись в коридоре, молодые люди обнаружили, что вполне могут обойтись без обычных приветствий: такими теплыми сделались их взгляды, обращенные друг на друга. И это утро было таким прекрасным, что ни один из них не задумывался, каким будет утро последнего дня.

Получилось так, что после завтрака они снова оказались под капельницами в комнате с аквариумом только вдвоем. Сюихико не подозревала о том, что эта «случайность» являлась следствием беседы Итачи с доктором Исии. Впрочем, он преследовал и другую цель — проверить, как отреагирует его тело на очередное применение шарингана. Результат оказался удовлетворительным: никаких негативных последствий на этот раз не было.

— Я думал о природе твоего недуга, — произнес Итачи.

Тело его находилось в приятном расслабленном состоянии, в то время как ум был сосредоточен.

— Неужели ты искал способ помочь мне?

— Если бы я мог это сделать…

Однако сердце Сюихико преисполнилось благодарности хотя бы за то, что он думал о ней.

— Каждая из трех причин, которые я назову, может болезненно отозваться в твоей душе, поэтому я заранее прошу прощения.

— Ничего страшного.

Учиха смотрел на девушку и с сожалением думал о том, что вскоре его слова погасят нежную улыбку на ее лице.

— Твоя болезнь может быть врожденной — следствием смешения и взаимодействия генов носителя бьякугана с генами представительницы семьи Райюн. Я думаю, подобных браков никогда не заключалось, поэтому и с недугами, похожими на твой, медики не сталкивались. Насколько мне известно, твои предки со стороны матери — одно из разветвленных и сильнейших семейств шиноби в Стране Молний?

— Да. Хотя у нас с мамой не было близких родственников, Райюн — распространенная фамилия среди шиноби Облака, однако ее носители не считают себя представителями одного клана и ничем особенно не связаны друг с другом. Мама была здоровой женщиной, ее родители погибли на войне довольно молодыми, так что об их состоянии здоровья ничего не могу сказать.

— Я не имел в виду, что ты унаследовала болезнь от матери или от отца. Я думаю, что причина ее возникновения может заключаться во влиянии их генов друг на друга.

— Тогда… этот союз был обречен во всех смыслах.

— Невозможно утверждать наверняка. Однажды может наступить мирное время, когда такие браки будут считаться вполне приемлемыми.

Сюихико покачала головой.

— Там, где у людей есть чакра, никогда не будет мира.

Итачи быстро вскинул на нее свои черные глаза.

— Почему ты так думаешь?

— Эта сила разрывает нас изнутри и ищет выхода.

— Она может быть направлена на созидание.

— Созидание всегда было стремлением меньшинства. Кажется, теперь мне нужно извиниться за то, что задела тебя…

— Просто твои слова созвучны моим самым главным страхам.

«Я привык считать себя чудовищем, — подумал Итачи, — но всегда успокаивал себя тем, что другие люди не такие, как я».

— Будем надеяться на то, что я ошибаюсь, — серьезно сказала Сюихико.

Учиха вздохнул.

— Вторая причина — эта печать на твоих глазах. Ранее я уже предположил, что Эхо-сан заключила сделку с Богом Смерти. Должен сказать, что до сих пор подобные печати демонстрировали только два человека: Третий и Четвертый Хокаге. Но это вовсе не исключает возможности применения их кем-то кроме шиноби Листа. Однако… здесь меня смущает разница в уровне способностей.

— Я понимаю.

— Тем не менее обстоятельства смерти Эхо-сан говорят сами за себя. Если бы эта печать подпитывалась твоими жизненными силами, этим можно было бы объяснить возникновение болезни.

— Значит ли это, что, избавившись от печати, я преодолела бы свой недуг?

— Боюсь, что от нее невозможно избавиться.

— Тогда… мой бьякуган?.. — Сюихико не договорила, с волнением глядя на Итачи.

Учиха едва заметно кивнул, прикрыв глаза.

— Однако нельзя сказать точно, как эта печать отреагирует на попытку извлечь бьякуган.

— Ах… мама, конечно, попыталась бы защитить его, так что, скорее всего, сами глаза разрушатся, но что будет с моим телом…

— Я взволновал тебя.

Сюихико глубоко вздохнула, чтобы выровнять дыхание.

— Это… это ничего не значит — я все равно не стала бы рисковать. Остаться слепой не так страшно, как распрощаться с моими иллюзиями навсегда.

Итачи внимательно посмотрел на куноичи.

— А если бы ты знала наверняка, что это вернет твоему телу здоровье и подвижность, ты смогла бы отказаться от своих глаз?

Сюихико помолчала несколько секунд, прежде чем ответить.

— Да, — сказала она, слегка нахмурившись. — Жизнь намного шире и прекраснее, чем то, что я могу создать с помощью моих глаз. Пусть я никогда больше не увидела бы эту красоту, но услышала бы ее, почувствовала на коже и кончиках пальцев, — с этими словами куноичи раскрыла ладонь правой руки, покоившейся на ручке кресла.

Черные глаза, наблюдавшие за ней, потеплели. Учиха показалось, что он услышал единственно верный ответ. Он положил свою руку сверху, и их пальцы переплелись.

— А ты? Мог бы отказаться от своих глаз?

— Я сделаю это с облегчением, когда наступит время. В конце моего пути.

«Может быть, и мне было бы легче принять свою смерть, если бы она имела какое-то значение, — думала в этот момент Сюихико. — Но, наверное, она будет такой же бессмысленной, как и моя жизнь. Бессмысленной и никому не нужной».

Однако вместо горечи куноичи ощущала теплоту, ведь ее рука в этот момент соприкасалась с рукой Итачи — все остальное казалось далеким и незначительным.

В воздухе пахло сыростью; под ногами хлюпала каша из мокрого снега и пыли. У Тадасу от напряженного бега на лбу и над верхней губой выступила испарина. Когда становилось совсем невмоготу, он на несколько секунд снимал маску, позволяя ветру высушить и освежить лицо. Командир отряда АНБУ чувствовал, что его люди истощены и мечтают об отдыхе, но нужно было непременно выполнить поставленную задачу и продвинуться еще на два километра в юго-западном направлении.

Навстречу Тадасу и его людям двигался другой отряд АНБУ. Молодой человек узнал командира несмотря на то, что его лицо было скрыто под маской, а тело окутывал плащ: это был Рига-сан. Прежде чем приблизиться друг к другу, оба предводителя обменялись условными знаками.