— Я бы оставил тебя здесь истекать кровью и надеяться на судьбу, — сказал Кисаме, — но никто не должен знать, о чем я спрашивал.

Нукенин взмахнул Самехадой в последний раз, стряхнул кровь, а затем убрал за спину зарывшийся в обмотки меч и обвел взглядом заснеженную поляну, местами окрасившуюся в черные и багровые цвета. Если бы Итачи был с ним, все закончилось бы так же, только намного быстрее. Правда, тогда не было бы здесь ни трусов, ни героев.

Только трупы.

«Спросить господина Осаду об имени ее отца?» — думал Итачи, направляясь по коридору в кабинет директора. Он чувствовал, что Сюихико-сан расставила какую-то ловушку, но не мог до конца разгадать ее. Учиха собирался попасться в эту ловушку, а потом поменяться местами с куноичи Облака, как уже делал ранее. Этот прием в его исполнении всегда был эффективным.

«Уверен, что то, что она показала мне в комнате с аквариумом, было воспоминанием, — подумал Итачи. — Мать по какой-то причине скрывала лицо дочери от посторонних. Шиноби Облака обратил внимание на ее глаза. Я должен выяснить природу техник Сюихико-сан, я почти уверен, что это додзюцу, но какое? Она не Хьюга и не Учиха. Но если у Кумо есть свои пользователи додзюцу, представление о военном потенциале этой деревни должно быть изменено: они еще сильнее, чем предполагалось».

Сюихико сидела в своей комнате, прикрыв лицо руками, и ждала. Она видела, как Итачи вошел в кабинет Осады-сана и заговорил с ним, задавая вопросы. В какой-то момент поток его чакры ускорился, каналы в глазах засияли, радужная оболочка слегка посветлела и на ней отчетливо проступил черный узор…

— Не может быть… — вырвалось у куноичи. Она была удивлена и напугана тем, что увидела.

Будучи не в силах больше вести наблюдение, Сюихико отвела ладони от лица и молча сидела какое-то время, нахмурившись и крепко сжав губы.

— Учиха, — сказала она.

Карасу-сан был врагом, но к этому Сюихико была подготовлена обстоятельствами их знакомства. К несчастью, она слышала лишь об одном живом Учиха — о том, который уничтожил собственный клан. Это произошло шесть лет назад. Незнакомцу можно было дать чуть больше двадцати. Неужели совершить подобное под силу юноше? Истребить других взрослых шиноби, превзойдя их своей мощью? Но ведь погибли не только взрослые, не только шиноби… Старики, женщины, дети…

— Нет, это невозможно! — воскликнула девушка, вцепившись руками в покрывало, часто дыша от волнения и чувствуя, как на глазах ее закипают слезы.

Но перед ее мысленным взором вставало лицо Итачи — то, каким она увидела его, впервые заговорив с ним. Он тогда был погружен в собственные мысли и недоволен тем, что его оторвали от них. Это было… злое лицо. Злой взгляд пронзительных черных глаз, за которыми клубилась тьма. Вспоминая об этом, задаваясь вопросом, способен ли тот человек совершить нечто ужасное, Сюихико вынуждена была ответить, что да, способен. Она видела это своими особенными глазами. Хотя ее сердце отказывалось принимать такую правду и, обливаясь кровью, всеми силами защищало свое право верить Карасу-сану.

— Верить?! — с горечью произнесла куноичи, обращаясь к самой себе. — А что если, пока я верю, происходит что-то ужасное? Что, если он здесь, чтобы убивать наших людей и ослабить Деревню Облака? Ведь он враг, как может быть иначе? Тогда… тогда их кровь будет и на моих руках, — Сюихико побледнела, глядя на свои ладони. — Что ж, мне к этому не привыкать…

Но что она должна была предпринять в сложившейся ситуации? В чем заключался ее долг, как шиноби Облака? Сообщить о пребывании Учиха на территории Страны Молний? Но сделать это девушка не могла из-за воронов и ограниченных возможностей собственного тела. А еще она допускала мысль о том, что на свете могут быть другие представители этого клана, не пострадавшие от резни в силу разных причин, скрывавшие собственную личность и, возможно, не втянутые в противостояние Деревень. Выяснить это можно было, только поговорив напрямую.

Сюихико так мучилась от неизвестности, что готова была рискнуть жизнью и сделать это.

— Если он попытается убить меня, тогда мы сразимся и я покажу свою настоящую силу! — сказала она и крепко сжала руку в кулак. Но мышцы ее ослабевали, поэтому кулак получился мягким. — Если смогу… — добавила куноичи, вздыхая.

Время ужина миновало, сгустились сумерки. Поднялся сильный ветер, который влек с моря тяжелые черные тучи и рвал в клочья более низкую пелену темно-серых облаков, с огромной скоростью пронося их над горой Йоаке. На море был шторм. Волны вспучивались гребнями, похожими на горные цепи с пеной вместо снежных шапок.

Итачи спокойно смотрел на грозный пейзаж, разворачивавшийся перед ним, его вороны из чакры забились в щели скал и под выступы крыши, прячась от ненастья. Когда Сюихико выкатилась в своем кресле на террасу, он не обернулся, лишь положил руку на холодный каменный поручень.

Куноичи остановилась в нескольких шагах от него и смотрела ему в спину. Ветер играл его черными волосами, собранными в хвост ниже шеи, полами и широкими рукавами светло-фиолетового кимоно.

— Я знаю ваше настоящее имя, — произнесла Сюихико.

Лицо ее было серьезным, она собрала все свое мужество для этого разговора.

— Вы…

Молодой человек обернулся, и они сказали одновременно:

— Учиха Итачи.

Сюихико знала лишь фамилию и никак не могла вспомнить имя, которое слышала случайно всего один раз в жизни больше пяти лет назад. Но взгляд ее, прикованный к губам Итачи, позволил наполовину прочитать его и вспомнить остальное.

— Это имя как клеймо для меня, — произнес он тихо, как будто обращаясь к самому себе. Глаза его казались двумя провалами в бездну под опущенными ресницами, взгляд был направлен вниз, лицо находилось в тени. — Как бы высоко я ни взлетел, оно всегда обрушивает меня обратно на землю.

— Учиха Итачи, — медленно повторил молодой человек, словно пробуя эти слова на вкус, — и мои руки снова в крови. Учиха Итачи — и я связан, скручен, опутан сетью фальшивых реальностей, которые создал сам. Учиха Итачи — и я снова в тысяче масок, чудовище, прячущееся в тенях… — ресницы дрогнули, зрачки впились в лицо Сюихико. — Да, это мое имя.

Девушка молча смотрела на него. Сначала от страха и напряжения у нее мурашки поползли по коже, но потом бесконечная горечь, которую она почувствовала в словах Итачи, заставила ее сердце болезненно сжаться.

«Он уничтожил свой собственный клан, — подумала она, — это тяжкое преступление по всем человеческим законам, но… он сделал одолжение Деревне Облака, ослабив Коноху. Наверняка теперь он скрывается от преследования и вынужден жить под чужим именем. Я в самом деле должна считать его врагом Кумо?»

Сюихико покинула ряды шиноби Облака четыре года назад, находясь в звании чунина. Она не была знакома с книгой Бинго и ничего не слышала об Акацки. Как только Итачи оказался способен отвлечься от своих мрачных мыслей, он в первую очередь подумал об этом.

Какое-то время молодые люди продолжали молча смотреть друг другу в глаза, а ветер трепал черные и темно-русые волосы, то и дело прикрывая лица, словно вырезанные из мрамора.

— Если вы собираетесь убить меня за то, что я узнала вашу тайну…

— Сюихико-сан, — перебил ее Итачи, — вы уже готовитесь использовать ваше гендзюцу? Я это чувствую. Пожалуйста, не нужно: мы не будем сражаться.

Куноичи смущенно замолчала.

— Так у нас все еще… перемирие? — спросила она через несколько секунд.

Итачи кивнул.

— Но я должен предупредить вас, что ваши секреты проживут немногим дольше моих.

Глаза Сюихико распахнулись шире. Ветер высоко вскинул полу ее покрывала и отбросил назад пряди темных волос, на мгновение полностью открыв взору ее лицо. Оно было молочно-белым, с розовыми лепестками щек и губ.

«Зачем она носила маску? — невольно подумал Итачи. — А главное, почему перестала ее носить?»

Куноичи почувствовала себя усталой, как будто в самом деле сражалась этим вечером.