Она качает головой и следом ощущает, как его сухие пальцы ложатся на ее щеку. Она не сразу осознает, что он стирает слезы. Потом он находит двойку на сгибе ее среднего пальца и сплетает ладони, поглаживая вытатуированную цифру подушечкой большого и делая то же самое с надписью «Митчелл» на указательном.

- А ты? Ты можешь мне рассказать?

Он не отвечает, тогда Малия выворачивается из-под его руки и предплечьем вытирает мокрую щеку.

- Не такое будущее я представляла для нас четверых, - выпаливает она и уже после понимает, что сказала это вслух.

- Четверых? Как давно? - спрашивает Скотт, опуская Кэла на детский коврик и снова поворачиваясь к ней. Одному богу известно, что он об этом думает.

- Где-то четыре месяца. Я думаю, в том мотеле в Канзасе, - говорит она и вспоминает холодную душевую кабину с забитым чужими крашенными волосами сливом и то, как проревела всю ночь, прижимаясь к теплому тельцу Кэла и ненавидя Скотта за то, что сделал ее слабой.

Он подходит к ней и сгребает в объятия, прижимаясь губами к ее влажному лицу. Если бы они могли стать одним целым, Малия бы этого хотела. Тогда она не позволила бы ему снова уйти.

- Я устала, - говорит она ему в грудь. - Я устала все время думать о том, что случится, если нас найдут и здесь. Я устала думать о тех сводках про убийства в Маленькой Италии, деле в суде и насколько далеко все это зашло. Я устала думать, что кто-то может отнять у меня Кэла или я потеряю его так же, как мы потеряли Иззи. Просто потому, что мы всем перешли дорогу. Я устала думать о том, что не знаю тебя. Я устала от этого дерьма, - Малия всхлипывает, стискивая его футболку со спины. - Скажи мне, что ты знаешь, что делать. Ребенок скоро родится, и тогда все станет еще труднее. Не делай того, что сделал Стайлз. Скажи, что я могу доверять тебе.

Скотт обхватывает ее лицо ладонями и прижимается лбом к ее лбу.

- Я не Стайлз, слышишь? В те несколько минут, когда Митчелл был жив, я думал о том, как мы смогли его таким сделать. И сколько еще нам придется пройти, прежде чем мы сумеем принять то, что с нами случилось, чтобы снова увидеть кого-то похожего, с маленькими ручками и ножками. Я знаю, что последние месяцы были нелегкими. Мне… мне тяжело прийти в себя. И есть много ужасных вещей, о которых я должен был тебе рассказать, но что так и не смог сделать и не могу до сих пор. Мне нужно время, Малия. Мне нужно больше времени, потому что это оказалось сложнее. Я бывал в автомастерской всю ночь, чтобы не думать о том, что я могу причинить тебе боль. Как было в Канзасе. Как было до этого и после. Ты знаешь, что я люблю тебя, Малия, - говорит Скотт и облепляет руками ее живот, опускаясь на колени. - Прости, что напугал тебя и заставил маму волноваться. Прости, маленький.

Малия накрывает его ладони своими и замечает ползущего к ним Кэла. Скотт подхватывает его на руки, и он оказывается зажатым между ними. Мягкие темные волоски закручиваются на его затылке, и Малия проводит по ним рукой.

- Мне кажется, будет девочка. Назовем ее Иззи.

\

Люди живут на островах, потому что им нравится сама мысль, что можно выйти из дома и улыбнуться тому, что видишь.

Они селятся в пределах досягаемости запахов с пляжа и кубинского рынка на побережье Атлантики, где бесплатно дают уроки сальсы и жарят квангу в банановых листьях. Кэл, в ситцевой белой майке, с болтающимся на смуглой шее ожерельем из ракушек, выбегает из их одноэтажной блочной хижины с протянутыми над верандой бумажными фонариками, и его голые ножки вязнут в песке. Скотт идет вдоль берега в сомбреро, под расстегнутой рубашкой блестит его поджарое вспотевшее тело. Ближе к их дому он что-то говорит Кэлу, потрепав его по взлохмаченной кудрявой макушке, потом подходит к Малии и нагибается, чтобы поцеловать ее. От него тянет маслом и жареными лепешками. Она облизывает губы.

- Привет, - говорит Скотт, стирая пот со лба и приоткрывая лицо их дочери, спящей у груди Малии с зажатым в крошечном кулачке грызунком. Возле у комариной сетки покачивается бамбуковая люлька и сохнут серфы, мокрые купальники болтаются на пластиковых стульях.

- Привет, - отвечает она, и ее голос тонет в шуме ползущих на песок волн. У вспенившейся кромки Кэл собирает ракушки, его майка намокла в соленой воде, на плечах размазан крем от загара. В соседнем доме на углях жарят свинину и фахитас, и запахи ананасов и папайи тянутся по всему побережью под Боба Марли с пластинки.

- Мы дома, - говорит Малия, опираясь головой с повязанной на ней банданой на плечо своего мужа и поудобнее перехватывая двухмесячную Иззи на руках. «Nada, nada», - бормочет кто-то под помехи в эфире радиоприемника, присев перед ним на корточки на левой веранде, закрытой засушенными листьями пальмы и клеенкой от тропических ливней.

– Adajo del pueblos!

Рука Малии проскальзывает между горячими ладонями Скотта, и она ощущает, как он сжимает ее.

- Мы дома, - соглашается он.

Комментарий к В Гаване ждут снега

Кто читает “Хейл-Стилински-Арджент”, мб вы заметили, что хэдканоны в этих фиках чуть-чуть перекрестились. Это я люблю все продумывать, а писать как-нибудь потом :))

Предугадывая вопросы о логике: температура у Малии как результат того, что она не регенерирует после рождение детей. Иззи она выносила, будучи на 99.9 человеком.

Почему острова - потому что на них жизнь неспешная, с океаном в пределах видимости, температурой 90+ по Фаренгейту и крутыми островными штучками вроде гавайских рубашек, гавайской музыки и деревянных богов)) Почему Куба - потому что на отпуск меня занесло в это местечко в Атлантике посреди Латинской Америки. Жаль, не могу прикрепить фотки, поэтому кто хочет увидеть кубинский колорит в хэдканоне концовки этого фика - ищите меня в инсте takost_ )))

Тут только о Скалии, ничего не вырезано и не выкадировано, как я писала бы, составляя репак комп. игр, но если кому интересно знать о будущем упомянутой пару глав назад Стидии - в таймлайне концовки их дочке Леви около года. А Лиам с Тео где-то на пути на Кубу в ретрокаре, ага-ага))

+ эстетики глав:

https://vk.com/wall-128924855_87

https://vk.com/wall-128924855_96

https://vk.com/wall-128924855_99

https://vk.com/wall-128924855_105

https://vk.com/wall-128924855_146

========== Пропущенная сцена. Бог продает облепиховый чай и просит его не искать ==========

Дождь хлещет в лобовое стекло с напором лопнувшего садового шланга, позабытого на прямоугольнике суховатой травы под кустом гибискуса. Они все едут и едут, на этом потрепанном облепиховом «шевроле», рассекают водянистый туман в пустых и покинутых городках, с обеих сторон стиснутых железнодорожными переездами, объезжают супермаркеты – «Хлопья “Куэйкер оутс” – питательно, воспитательно, предпринимательно!» – и безымянные мотели, где для постояльцев утром варят овсяную кашу.

Они проводят жизнь в дороге, месяц за месяцем расходуя деньги на бензин, кока-колу и одноразовые мобильники. Бывает, остановятся на обочине, на заднем сиденье Малия ляжет к нему на колени, а он до рассвета будет рассказывать ей о доме, где их ребенок станет есть ложкой домашнее черничное варенье прямо из банки и в грозу забираться к ним в кровать, главное бегом-бегом в объятия мамы и папы.

Им по девятнадцать, Скотту и Малии, они еще хотят когда-нибудь закончить колледж и, в сандалиях на босу ногу, перебирая струны гитары петь рождественские песни или снимать друг друга на видеокамеру, чтобы пересматривать пленку долгими осенними вечерами с миской горячих тамале, медовым чаем в любимых кружках.

В ту зиму по утрам было дождливо, хлябисто, они тогда частенько оставались дома. Скотт любил наблюдать за Малией, лежа на матрасе в блеклой, неприветливой комнате мотеля, за тем, как славно, как безыскусно она изучает в зеркале свое голое тело, которое совсем скоро изменится, округлится. В такие минуты тело это делалось простеньким, даже детским. Скоро будет бегать малыш, сновать между их ногами. Потом Скотт подумает, каким простым, естественным ему это казалось – что Малия родит ребенка.