От большого количества людей в зале было достаточно душно, а сидеть на деревянной лавке уже порядком надоело. Нас, «вольных» слушателей, набилось, наверное, человек сорок, если не больше, я не стал считать, сколько именно, а старался больше вглядываться в лица людей, чтобы запомнить больше деталей, на случай если понадобится когда-нибудь потом.

Низкий потолок, тусклые лампы на стенках, узкие окна вверху напоминали о том, что мы все-таки находимся в подвале, и рассчитывать на лучшие условия глуповато. Перед лавками, на которых сидели такие же слушатели, как и я, на небольшом возвышении стояла трибуна, довольно грубо сбитая из досок и обмотанная черным флагом. Человека, выступавшего перед нами, звали Элиос Лакар, да, именно так, без традиционной для Мирея приставки «де». Сам Лакар не был благородного происхождения, но добился довольно больших успехов в торговле различными безделушками, привезенными с юга, отчего и имел некоторое влияние. Да, деньги иногда заставляют людей забывать о происхождении тех, с кем они общаются.

И вот здесь, сидя в этом зале для собраний, в подвале одного из его магазинов, я пытался не пропустить ни одного слова этого человека. Честно признаюсь, эта ерунда, что он говорил, мне была совсем не интересна, но работа обязывала ее слушать. Лакар же все никак не спешил заканчивать, а только продолжал распыляться о манифесте «Черной Правды», который вот-вот подготовит первый секретарь[1] партии. За все время, проведенное с этими людьми, я так и не смог выяснить для себя точный состав партии, кто кому подчиняется, как принимаются решения. Но узнал много новых и красивых слов, которых раньше и не слышал. Знаю точно, что этих секретарей было трое и все, словно кони на скачках, носили свой номер. Главный у них — «первый», человек, имя которого мне следовало узнать первостепенно, но пока так и не удалось. Все называли его просто «первым» или «первым секретарем». Ни имен, ни места, где его найти, ничего о нем известно не было. Пожалуй, единственный вывод, который можно было сделать о «Черной Правде», лишь что у них три главаря, которые редко встречаются вместе, в целях безопасности. Опасаются тайной службы Его Императорского Величества, которой руководил старый и злой волк, герцог де Фаттен, как говорят, любитель маленьких мальчиков.

Я посмотрел на сидящую рядом Агни, красивую девушку, с которой уже несколько месяцев состою в серьезных отношениях, вяло идущих к законному браку пред ликом Создателя. С того самого дня, как «горные лисы» вернулись из Ратарта, все мое внимание было приковано только к ней. И девушка отвечала взаимностью, что не могло не радовать. Все силы нашего маленького отряда были брошены на то, чтобы любовь между мной и Агни только крепла и не вызывала сомнений. Девушка оказалась очень деятельной и активной, уже через неделю после возвращения повела меня знакомиться с остальными членами «Черной Правды», которых она знала. Как она сказала — есть специальные «ячейки», они небольшого состава, их много, все это в целях безопасности. Главным в нашей «ячейке» и был этот Элиос Лакар, который все еще пыхтел за трибуной.

Сам Лакар был невзрачным мужчиной, лет, наверное, пятидесяти, не больше. Низкого роста, уже начавший лысеть, с выпирающим животом и вторым подбородком. И он очень гордился тем, что он занимает должность секретаря этой ячейки. Да, названия своих постов они выдумали шикарные. Звучит-то как, хотя на деле, как мне показалось, он только и делает, что читает эти проповеди в подвале одного из своих магазинов. Хотя, судя по блестящим глазам присутствующих тут людей, а они были совсем разные, как по возрасту, так и по положению в обществе, эти проповеди, рассказы о важности выбора правителя в империи, про права всем и каждому, про злых магов и священников, слушателям нравились. От некоторых слов его меня иногда даже слегка передергивало. Сколько ненависти к магам, к богатым, к священникам — ко всем лилось из него, что если бы эта ненависть была водой, ее хватило бы на целое море.

И вот, наконец, это все закончилось, мы все похлопали Лакару, после чего он попрощался с нами и велел своим помощникам выводить слушателей. Сами понимаете, что выходить всей толпой на улицы столицы нельзя было, хотя бы потому, что это привлечет ненужное внимание полицейских стражников, а внимание «Черной Правде» совсем не нужно.

Агни взяла меня за руку и потянула в дальний угол зала, в ту дверь, где только что скрылся сам «великий секретарь» с блестящей лысиной. Как меня предупредила девушка, сегодня, после очередного собрания, меня очень хочет видеть сам секретарь ячейки по какому-то особенному важному делу, не требующему отлагательств. Спутница легонько постучала в дверь, а затем отворила ее и вошла внутрь, утянув меня за собой. А, это личный, тайный кабинет нашего лидера, как же я сразу не догадался. Маленькая комнатка, с большим резным стулом, тремя стульями поменьше и широким столом. На столе в углу лежали какие-то книги, а также стояла одинокая свеча в кривом подсвечнике. Зачем он ее зажег, я так и не понял, ведь света в комнате от лампы было более чем достаточно. Ни шкафов, ни полок, ничего, кроме яркой лампы и герба Мирея на стене.

— О, Агни, вы пришли, я рад, что не забыли о моей просьбе! — Вежливо приветствовал нас толстяк и указал на стулья возле стола, приглашая присесть. Еще бы, как она могла забыть о приказе своего командира, ага. — А это тот самый Эмерик де Нибб?

— Да, господин Лакар, это я. — Ответил ему сразу уже я, не давая девушке заговорить. — Для меня большая честь встретится с вами лично.

— Ой, ну что ты, не надо так говорить. Я всего лишь маленький муравей в нашем муравейнике великих идей. Вы присаживайтесь, присаживайтесь, мы ждем еще одного человека. — Сказав это, он достал, откуда-то из-под стола четыре дорогих стеклянных бокала, небольшую бутыль и тут же разлил напиток. Мы произнесли тост, как обычно — «За Свободу!» и пригубили напиток. Горячий, обжигающий, крепкий до жути. И с по-настоящему отвратительным вкусом помета. Лакар, поставив свой бокал на стол, повернулся к Агни и спросил: — Дорогуша, как там твой брат, еще не вернулся?

— Нет, господин Лакар, с родителями совсем плохо, видимо останется там на зиму. — Ответила девушка. — Я скучаю по нему очень сильно.

Конечно, с больными родителями он, да, именно так. А не в Ратарте вырезает последних магов. Он как раз приплыл в Ратарт в тот день, когда мы оттуда позорно убегали, я узнал его по ауре, в толпе наемников в черных плащах. Как сказала Агни, ее любимый брат срочно уехал в родную деревню, помогать больным родителям. Видимо, Латар знает куда меньше, чем пытается показать, да и значимость девушки в этой ячейке «Черной Правды», как и говорила императорская разведка, куда больше, чем они пытаются показать. Спросить что-либо еще наш собеседник не успел, как дверь в его кабинет, без стука, отворилась, и вошел человек, которого я раньше не видел. Высокий, статный мужчина, не старше сорока лет, с короткой, уже седой бородой и очень тяжелым взглядом.

— Простите, дамы и господа, я опоздал. — Он повернулся ко мне и представился. — Гладей ле Тонт, к вашим услугам. Я рад, что мы с вами, господин де Нибб наконец-то встретились. Можете нас оставить, Латар. — Сказал он тостяку, от чего тот насупился, но молча, подчинился, встал и вышел из кабинета. Сам же де Тонт, ни сказав ни слова больше, дождался пока хозяин выйдет из-за стола, и занял его место.

Налив еще по чуть-чуть этого пойла, он заговорил снова: — Господин де Нибб, я бы хотел представиться еще раз, если позволите. Меня зовут Гладей ле Тонт, я первый заместитель Второго. И я прибыл сюда исключительно для того, чтобы поговорить с вами лично.

— Я очень польщен вашим вниманием, господин ле Тонт, но я, если честно, не представляю, чем могу быть вам интересен. — Стараясь звучать благороднее, ответил я.

— Мне довелось слышать, что «горные лисы» принимали активное участие в Ратартской войне, не так ли?