– Поттер… Какие новости? – Малфой запинается, но спрашивает четко, без лишних эмоций, решив, по всей видимости, пожалеть вымотанного аврора.

Гарри вкратце пересказывает текущее положение дел и некоторые факты, которые и так скоро станут известны общественности. А потом спрашивает сам.

– А как Люциус? Ты был на Гриммо? – от Ремуса он, конечно же, знает, что «все в порядке» – но это, порой, такое растяжимое понятие, что лучше сразу спрашивать про подробности.

– Отец вернулся домой после четырех. Был удивительно спокоен и расслаблен. И это напугало меня больше, чем его срыв, – Драко обхватывает себя руками и смотрит в глаза Поттеру. – На Гриммо был – дядя полон энтузиазма, как обычно. На вопрос об отце только привычно что-то прорычал и отмахнулся. Кажется, они… ну… не ругались. Или не так сильно.

Гарри фыркает и прикрывает глаза – конечно же, они ругались, вот только сил у них обоих для этого было слишком мало. Скорее просто спорили друг с другом о том, кому и куда не следует лезть в следующий раз, как себя вести и о чем думать, прежде чем что-то делать. Поттер готов ручаться.

– Давай, когда все немного уляжется, устроим им очную ставку: что, в конце концов, между ними происходит? – предлагает он.

– Можно, но вряд ли получится. Надо хотя бы поговорить, – Драко соглашается на свой манер. – Скажи только, когда это кончится.

– Если б я знал… – Гарри мучительно стонет, открывает глаза, встречаясь взглядом с тяжелым взглядом Малфоя.

– Поттер, ты в порядке? – он делает шаг навстречу, и в его движении сквозит нервозность. – У тебя кровь носом идет…

– А, это, – Гарри торопливо зажимает переносицу и только теперь чувствует соль над верхней губой. – Бывает. Двое суток на ногах…

– Я даже не сомневаюсь, – слизеринец язвит только теперь, шагает ближе и достает из кармана носовой платок, параллельно убирая красные капли с аврорской мантии. – Вытрись и пойдем ко мне в кабинет – угощу кое-чем.

Поттер не успевает удивиться, но шагает следом. Малфой предлагает ему помощь? Где-то папоротник не зацвел? Или василиск ослеп? Но Драко на сомнения аврора плевать – в кабинете он сует ему в руки склянку с прозрачным зельем и велит выпить все до капли.

– Это – тонизирующее. Поможет сконцентрироваться на работе. Улучшенный состав крестного, – поясняет он, а у Гарри внутри поднимается безудержное тепло.

– Малфой, ты знаешь, что я обожаю тебя, на самом деле? – он кривляется, но говорит полусерьезно, а тот отвечает ему в точно таком же тоне.

– Знаю, ты же меня на свидание сводил – и дурак бы догадался… А теперь иди работать.

Гарри благодарно улыбается и кивает, все еще ощущая приятную легкость и тепло во всем теле. Это действительно поможет ему продержаться еще какое-то время и исправно поработать. И дело не только в зелье, в проявлении завуалированной заботы – тоже. Драко как всегда нелогичен, нерационален и неискренен в своих поступках. Но мотивы Гарри нравятся. Он с ними, наверное, даже смирится.

***

Вот уж Псина. Не в драконий, кхм, гумус, так в… На Люциуса просто жалко смотреть! Северусу даже гадать не приходится, он и так знает, что друг опять чуть не сорвался. Придется отпаивать его зельями, успокаивать и отвлекать. До той поры, пока Блэк не выберется из всего этого. И Люциуса не вытащит. Но это же Блэк – он ведь на нормальный обмен пойти не сможет. Либо успев сам сбежать, либо… Об этом думать не хочется. Не хочется себе представлять, что похитители могли и иначе расправиться с пленниками – за него это делает Малфой. И от этого становится еще хуже. Теперь ожидание давит, душит, припекает с каждой минутой все сильнее и ярче. И опять – только Блэк может положить этому конец.

И он является – усталый, но довольный, с ребенком на руках и неистовым желанием вершить правосудие. И все, чего они от него дождались, это только сдержанного кивка и пары фраз, а потом Псина торопится взять след. Черт возьми, Северус понимает, что это сейчас – одна из главных, преимущественных вещей. А еще у него полуживой от беспокойства друг на руках, которого законный муж откровенно проигнорировал! И это после того, как тот чуть не сорвался из-за их связи! Блэк что, совсем ничего не чувствует?! Чертова толстокожая Псина!

Северус только и может, что сетовать да поражаться такому наплевательскому поведению. Люпин вон, и то больше участия проявил к Люциусу, а Блэк и ухом не ведет. А уж как Люпин за него, Снейпа, волновался… Хотя и тут – закономерно – это же добродушный, мягкотелый оборотень. Который примчался на всех парах аж в другую страну только из-за того, что какая-то ворона устроила ему истерику. Уж если на то пошло, то Кларисса могла волноваться не только о нем – о Блэке она тоже могла предупреждать, но Люпин и не подумал об этом. Так уверен в силах своего друга справиться с неприятностями или так не уверен в самом Северусе, что считает себя обязанным присматривать за ним и волноваться за него? А черт его знает, но вот последнее – может быть весьма правдоподобным вариантом. Особенно, учитывая все его прошлое поведение по отношению к зельевару. И это уже не смешно. Об этом уже стоит поговорить в открытую и без обиняков. Искренне до боли. И Северус отправляет Люпину записку с предупреждением о визите. Но сначала он, конечно же, заглянет в мэнор.

Драко нет – то ли его под вечер вызвали в Министерство, то ли он сам «вызвался» – тряхнуть Поттера и удовлетворить свое любопытство. Было бы неплохо, потому что в завтрашнем «Пророке» будет только общая информация, которую могут рассказать авроры и Блэк. Ни имен, ни мотивов, ни подробностей. Поэтому хорошо, что Драко уходит – если Люциус после встречи со Псом будет вменяем, то он захочет узнать все, что выяснили авроры.

На удивление, Люциус вменяем. Даже более чем. Он расслаблен, спокоен и смеет улыбаться такой многообещающей улыбкой, будто сделку провернул на миллион галеонов, не меньше. На закономерный вопрос щеки Малфоя чуть не лопаются от довольства, и друг заявляет, что сделал невероятное открытие – Блэк спросонья внушаем. Нет, не магически – на словах внушаем. Чуть ли не до доверчивости, и это – как будто еще один подарок на прошедший Валентинов день, Новый год и любой другой праздник. Уж чего там Люциус успел ему внушить Северусу абсолютно не интересно – рад, уравновешен, в норме – и этого хватит с избытком. Пускай развлекается дальше. Он знает, что делает. А после срыва в особняке наверняка пересмотрел свою концепцию подчинения бродячей собаки. Теперь он выработает четкий и последовательный план, как заставить Блэка подтвердить связь. И Северус все равно не собирался вмешиваться – одного раза хватило с лихвой, как оказалось. А еще – ему бы со своими проблемами справиться.

Люпин ждет его в лавке в назначенный час – снова с чаем, снова с вороной. Снова с мягкой улыбкой в глубине теплых голубых глаз, и Снейп не может больше сопротивляться ни ему, ни самому себе.

– Люпин… Я хотел бы поблагодарить тебя, – ровным тоном начинает он. – За помощь в Целле. И твою ворону, естественно.

– Ох, не стоит… – оборотень смущается, а вот ворона безо всякого стеснения начинает довольно стрекотать, получив порцию печенья для птиц. – Мы ничего такого не сделали…

– И все-таки, – настаивает Снейп. – А еще за помощь с Люциусом. Похоже, ты – единственный, кто может находиться между этих «двух огней» и не пострадать при этом. И не ухудшить ситуацию.

Теперь Люпин почти заливается краской, и Северус торопится «добить», чтобы взять оборотня «тепленьким».

– Это – тебе, – он вынимает из кармана небольшой брелок – металлическая фигурка волка в прыжке – и подает в чужие руки.

– Это?..

– Безделушка, – фыркает зельевар, но оборотень считает иначе.

– Ты привез мне сувенир из Германии? – он тушуется, краснеет еще сильней и вдруг негромко, почти нежно смеется. – Ох, Северус…

Но зельевар не спешит его обнадеживать, раскрывая карты.

– Порт-ключ в твое логово у меня есть. Логично было бы и тебе предоставить – в мое, – поясняет он, и Люпин от удивления открывает рот да так и замирает.