Он вздыхает, подтягивает колени к груди и откидывается на спинку дивана. Люциус ему никогда не нравился. Хотя все их встречи, по большей части, проходили в детстве Гарри, но теперь он может судить более объективно и непредвзято. Оказалось, что детская неприязнь никуда не делась, но теперь он понимает, что она выросла из-за недопонимания. Недопонимания ситуации, характеров друг друга, недостатка опыта. Гарри фыркает про себя на все эти «громкие» рассуждения, но не может не признать, что уважает ум Малфоя. Тот по-прежнему является двуличным засранцем, но никто из бывших Пожирателей, кого Поттер знал, не смог бы «обелить» свое имя. Да еще и сделать это так. Поттер знает, что большая часть сделана только для того, чтобы восстановить статус, и уж эти усилия никак не подпитаны желанием получить искреннее прощение за свои грехи. Но ему плевать на это. Как бы Малфой ни изгалялся, он уже почти покрыл тот ущерб, что нанес своей прошлой «деятельностью». И его мотивы мало заботят Гарри. Проблема в другом – в том, что новой ступенькой к своему «возрождению» он сделает крестного. Он благодарен Люциусу за то, что тот помог вытащить Бродягу из-за Завесы, вот только не думал, что он потребует ответной благодарности им же. Помощь самого Гарри в освобождении Люциуса не в счет – тогда он больше хотел помочь Драко, чем видеть его отца на свободе. Но раз все случилось так, а не иначе, то стоит рассудить здраво – какую бы игру ни затеял Люциус, а Сириус ему так просто не достанется. И не потому, что Гарри против – сам Бродяга наверняка на это не пойдет, и Малфою придется приложить массу усилий, чтобы его убедить.

Поттер душит злорадную усмешку на корню и стремительно грустнеет – похоже, только Люциус Малфой сможет вывести крестного из тщательно скрываемой депрессии. Гарри прекрасно помнит, каким Сириус был подавленным в тот год, когда случилась битва в Отделе тайн – всего несколько коротких встреч, но даже радость от свидания с крестником не могла прогнать тень обреченности на дне серых глаз. Он прекрасно помнит, каким Сириус был после возвращения из-за Завесы: веселым, любознательным, искренним, живым… Пока вся эта кипящая энергия не стала успокаиваться под воздействием рутины, серых будней и апатии. Дошло до того, что крестный почти отчаялся. Он не знает, чего хочет, потеряв само желание чего-то хотеть. Ему нужна эмоциональная встряска, что-то неординарное, как он сам, какой-то толчок, чтобы колесо его жизни снова начало вращаться. Гарри не хочет себе признаваться, но Люциус мог встряхнуть Сириуса так, что тот навсегда бы забыл о любой хандре. А еще он не может не понимать, что все это может закончиться очень плохо. А может и нет. Но в любом случае, ничего как раньше уже не будет, и Гарри склоняется к мысли, что все-таки поддержит эту затею. Что бы Малфой на самом деле ни собирался провернуть, а крестный тоже получит от этого пользу. Осталось только понять, чего хочет от него Драко.

Гарри не собирается влезать в отношения старших и уж тем более указывать Сириусу, как поступать. Это – их жизнь, в первую очередь, и он поддержит любое их решение. А вот Драко может так легко не согласиться. Не с его норовом, упрямством, надменностью и предубеждениями. До сих пор три из пяти их встреч проходят в грызне и склоках. И Гарри они уже так осточертели, что он готов опустить руки. Их противостояние ослабло после войны, исчерпало само себя, все разумные и логичные доводы. Оно превратилось в схватку подушками соседей по комнате, бурю в стакане, конфронтацию правой и левой руки амбидекстера – этими красочными эпитетами с ним поделилась Гермиона. Пожала плечами и в очередной раз посоветовала «включить голову» и подумать. И Гарри не мог с ней не согласиться – с этим надо что-то делать. И все, чего он хочет – это вывести их отношения на другой уровень, и чтобы чертов хорек прекратил наконец звать его «Потти». И возможно, эта записка станет его шансом.

Гарри чиркает на обратной стороне бумажки адрес и время встречи и решается: если Малфой против – он сделает вид, что поддержит его, если за – поможет по-настоящему. А если самоустранится, то и он не станет ничего предпринимать. Если уж Люциус способен найти в себе силы, чтобы примириться со старым врагом, то чем Гарри хуже? Теперь он протянет руку для рукопожатия.

***

Разговор с отцом выходит немного странным и напряженным. Люциус посмеивается, предвкушая захватывающую игру, а Драко впадает в ступор. Он не может отделаться от мысли, что все это – абсурдный фарс, блеф и чистой воды авантюра. Ну зачем, скажите на милость, человеку его положения, далеко не юнцу, не подверженному ничего не значащей прихоти и импульсивности, идти на такое? «Седина в бороду, бес в ребро» – иначе и не скажешь. Хотя седины в легком шелке длинных светлых волос почти и не заметно…

Драко не видит смысла во всей этой затее. Даже если она и принесет выгоду, но ход слишком рисковый и трудновыполнимый. В этом он солидарен с крестным, который добился от отца четких доводов за и против этого мероприятия. В данном случае он предпочтет просчитать все плюсы и минусы, до последнего. И все равно продолжит сомневаться. С Северусом он согласен еще в одном – и так не без малого бурная и деятельная личность отца будет занята теперь до конца жизни, и никогда ей не придется скучать. Но в этом же Драко видит и минус – «слава» Сириуса Блэка может сработать и в обратную сторону. Им всем может стать настолько «не скучно», что какие-нибудь затаившиеся приверженцы Темного Лорда могут дать о себе знать. А уж какой резонанс это вызовет в магическом обществе, он и думать боится. Взбудоражены будут все, начиная Министерством и заканчивая стариной Филчем. Отец снова втягивает их всех в сомнительное предприятие.

Но гораздо хуже было бы, если бы он предложил брак Поттеру. А он мог, Драко знает. И от одной перспективы его передергивает. Даже предположение не укладывается в голове и заставляет желудок болезненно сжаться. Да, этот брак всего лишь деловое соглашение, но мысли о том, что Люциус мог бы испытывать еще какие-то чувства к Поттеру, заставляет его нервно мерить шагами комнату, в ожидании ответа того самого Поттера. Черт возьми, о чем он только думает? Люциус выбрал Сириуса Блэка, а Драко давным-давно пора выкинуть из головы Золотого мальчика. Уже несколько лет, как пора. Вот только они продолжают периодически встречаться в Министерстве, на каких-то праздниках или годовщинах Победы. Продолжают язвить, огрызаться и оскорблять не со зла. Продолжают противостоять друг другу, и Драко это надоело до чертиков. Поттер ему надоел. До зубовного скрежета, изжоги и кошмаров с его участием раз в неделю. Но он все равно ему пишет, потому что на этот раз у них возникла опасность «породниться». Слово-то какое! И он снова брезгливо передергивается. Поттер должен ему помочь предотвратить это – отцу и так хватает забот, а Драко не намерен встречаться с Поттером больше, чем сам того желает. Но даже если Поттер не станет помогать, Драко не будет сидеть сложа руки. Хотя бы одну попытку, но он предпримет. Ни ему, ни Северусу не удастся Люциуса переубедить, но если и «последняя инстанция» не сможет, то тогда Драко отступится.

Он и не отреагировать на это не может, но и портить отношения с отцом не намерен. Слишком много времени ушло на недопонимание. Поэтому сейчас он пытается понять его мотивы, морально подготовиться и воспринимать происходящее с холодной головой. И если аспекты этого «соглашения» ему более или менее понятны, то что он знает о другом его участнике? Реакция крестного была неоднозначной – он презрительно кривился, раздражался и вспыхивал гневом – и Драко, пожалуй, слишком давно не видел у него настолько сильных эмоций. Отец же предвкушал, нетерпеливо облизывал губы и вспыхивал азартом, как будто готовился к незабываемой охоте. Вот только не на зайца и даже не на кабана – на единорога, не иначе. Драко фыркает про себя, но сравнение приходится по вкусу – добыча такая же невероятная, как и сама «охота». Он заинтригован. Он встречался с Блэком всего несколько раз, но дальше дежурных приветствий дело не зашло. А теперь, судя по реакции крестного и отца, ему непременно захочется узнать его лучше. Узнать, ради кого все это затевается. И может быть, Поттер будет достаточно вменяем, чтобы рассказать о нем на назначенной встрече.