– Есть что-нибудь стоящее? – Люциус устраивается рядом со Снейпом и расслабленно выдыхает.

– Кроме первой полосы в «Пророке», конечно же, ничего, – усмехается Северус и передает другу несколько страниц с особо понравившимися изречениями.

– Меньшего и не ожидалось, – фыркает Малфой и останавливает сына, поднявшегося из-за стола. – Драко…

– Дядя с оборотнем ушли совсем недавно, – он старательно не смотрит на отца, борясь со вполне ожидаемым приступом недовольства. – А я пока не готов что-либо обсуждать.

Он неспешно уходит из столовой, но Люциус и не думает его удерживать после резкой реплики. Очевидно, что дело отца к нему не первостепенно важное, иначе бы тот настоял. И они бы обязательно поругались.

Драко нужно время, чтобы привыкнуть. Чтобы понять, как он относится к изменившемуся положению вещей. А еще – решить, нужно ли ему что-нибудь сделать. Что-то, что принесет хоть какую-нибудь уверенность в его изменившемся статусе. Уверенность и хотя бы подобие «оружия» против той вакханалии, что устроили журналисты. В прессе, помимо шока, удивления и недоверия, равное количество поздравлений и пожеланий с подозрениями и почти неприкрытыми обвинениями во лжи. То, что Драко они тоже затронут, ясно как Божий день. А он ненавидит подобное внимание точно так же, как и крестный. Приятно, когда тешит самолюбие, и отвратительно, когда уже через минуту легко поливает грязью. Это для отца оно – инструмент, но он никогда бы не обиделся на молоток за то, что тот ударил его по пальцам.

Вечером Драко встречается с Забини и Булстроуд в ресторане, и еще хотя бы немного может не думать о том, что общественное мнение о его семье снова изменилось. А вот в понедельник в Министерстве ему уже нельзя отступать. Пересуды по коридорным углам он стоически игнорирует, поздравления в юридическом отделе принимает с холодным кивком и вежливой улыбкой, и изо всех сил старается не огрызаться сквозь зубы на тех, кто, не обладая хотя бы толикой такта или какими-нибудь манерами, приходит спрашивать его напрямую. И не о факте – о причинах. Причинах, которые они сами успешно придумывают. Драко терпит до определенной точки, но не может позволить себе сорваться здесь. Ни на кого. Кроме, разве что…

– Поттер, какими судьбами? – тянет он елейным голосом, перехватывая Золотого мальчика у курилки.

– По делам, – невнятно отвечает Поттер, оглядывается, как будто выискивая кого-то взглядом, а потом хватает Малфоя за рукав и тащит в небольшое помещение.

– По каким? Устраиваешь засаду в Министерстве? – Драко начинает распаляться, выдергивая ткань из чужих пальцев.

– Нет. Прячусь от журналистов – достали, – отвечает Поттер, чуть расслабляется и закуривает. – Всем нужны интервью, эксклюзивность и еще парочка сенсаций…

– Можно подумать, ты не знал, что так будет, – его, в отличии от Поттера, на улице и в коридорах не вылавливали – присылали приглашения то в кафе, то в рестораны, то в сами издательства. Назначали встречи, как это принято в цивилизованном, чистокровном обществе, а не гонялись сломя голову за безотказной знаменитостью.

– Знал, – вздыхает Поттер, запрокидывая голову. – Мэнор тоже завалили поздравлениями напополам с вопилерами?

– Вся сомнительная корреспонденция уничтожается простым заклинанием, – хмыкает Малфой, прекрасно представляя, что могло быть написано в таких посланиях. – И ты зря прячешь голову в песок, Поттер, мы сами на это подписались.

– Напомни, кто это предложил? – беззлобно парирует аврор и отправляет окурок в пепельницу.

– Напомнить, чьи усилия пошли прахом? – не остается в долгу Драко. – Так что нечего теперь отсиживаться в сторонке.

– Пойдешь со мной? – Гарри спрашивает серьезно и смотрит прямо, пряча надежду на спасение утопающего в глубине глаз.

– Вот еще, – возмущается Драко, но Поттер подталкивает его к выходу, и в дверях они натыкаются на зеленый камзол, лихорадочный взгляд и самопишущее перо, запутавшееся в волосах.

– Мистер Поттер! Мистер Малфой! Какая удача! – их тут же берут в оборот. – Я – репортер из еженедельника «Магический мир и все с ним связанное». Позвольте задать вам несколько вопросов.

Драко чувствует волну обреченности и уныния, идущую от Поттера, и незаметно пихает его локтем в бок. Раз уж они ввязались в это, то не им ударять в грязь лицом. Гриффиндорец может сколько угодно ныть и отмахиваться, но обязан сохранить их новый статус.

Малфой степенно улыбается, отвечая на вопросы, втягивает в разговор Поттера, с удовольствием отмечая, что с каждой минутой интервью нетерпение Гарри растет. Но он нарочно не спешит расставаться с журналистом – хотя бы так, но задеть нежелающего идти на контакт труса. Когда в коридоре появляются другие служащие, Драко и вовсе предлагает перенести их разговор в кафетерий Министерства и продолжить. А когда в глазах Поттера появляется нестерпимая мука, он впивается пальцами ему в бок, с силой выкручивая кожу. Нет, Потти, ты теперь никуда не денешься.

В кафетерии они проводят целый час, рассказывая журналисту заученную сказку о внезапно вспыхнувших чувствах, общем прошлом и планах на будущее. У гриффиндорца дергается веко, а пальцы выстукивают гимн Хогвартса, как позже определяет Драко. Но слизеринец полностью удовлетворен этой ситуацией, ровно до того момента, пока журналист, стараясь быть максимально тактичным, не спрашивает об их отношениях. Отношениях Поттера и Малфоя-младшего. Драко задыхается от вопиющей невозможности такого предположения, но даже не успевает возмутиться, как встревает Поттер.

– Мы – друзья, но не более, – он обворожительно улыбается мужчине, посмевшему задавать вопросы с намеками. – Да, в школе враждовали, но вы же знаете, насколько слепы порой детские предрассудки. После известных событий мы избавились от недопонимания. А сейчас и вовсе станем больше общаться.

Драко не находится с ответом и в этот раз и лишь отстраненно поддакивает заявлению Поттера. Зато когда журналист наконец оставляет их в покое, Малфой готов кинуться на аврора с кулаками.

– Ты в своем уме такое говорить? – шипит он, глядя, как Поттер спокойно потягивает кофе, развалившись на жестком стуле.

– А что не так? Хотя бы здесь не соврали, – Гарри пожимает плечами и действительно не видит ничего предосудительного в своих словах.

– Мы с тобой не друзья, Поттер, – категорично цедит Драко.

– Но всегда можем ими стать,– предлагает тот и усмехается. – Если ты хотя бы один раз попробуешь не обвинять меня во всех бедах, что с тобой происходят.

– Не выйдет, – свирепеет Малфой. – Именно ты всегда и во всем виноват.

– Да, знаю, Малфой, – Гарри скучнеет, закусывает губу и поднимается из-за стола. – Если бы я когда-то не выжил, ты бы жил припеваючи.

В его словах нет ни скепсиса, ни сарказма. Драко на миг чудится обида, но он очень быстро идентифицирует ее, как попытку набить себе цену.

Поттер уходит по своим делам, а Малфой еще ненадолго задерживается, размышляя над услышанным. Отчего же Поттер «перетягивает одеяло на себя»? Почти каждая их встреча, почти каждый их разговор в сути всегда сводится к напоминанию об их былой вражде. И Золотой мальчик с самого Дня Победы, так или иначе, дает ему понять, что тяготится ею. А на свадьбе и вовсе просил прощения неизвестно за что и за все разом. Разве он говорил о ней? И с чего вдруг такое желание? Драко, например, все устраивает. Но если Поттер их теперешнее положение называет «дружбой», то у него явно какое-то извращенное понятие о ней.

Поразмышляв еще немного, Малфой возвращается к своей работе, а вечером принимает приглашение начальника смежного отдела поужинать вместе с ним и с несколькими его сотрудниками. Драко, естественно, догадывается о главной теме разговоров, но это – отличный шанс узнать из первых уст настроения Министерства в отношении их вдруг увеличившейся семьи.

***

Пик полнолуния приходится на Хэллоуин. Ремус и рад бы составить Сириусу компанию на торжественном ужине в мэноре, с участием еще пары десятков значимых гостей, но тело начинает нещадно ломить еще за неделю до его отъезда в горы. Он вял, апатичен и совершенно не разделяет энтузиазма возросшего числа посетителей своей лавки. Да, эта свадьба и ему «аукнулась». Люпин рад спросу и увеличению продаж, но этих же покупателей интересуют не только старинные, редкие и необычные вещи – они, зная, кто является лучшим другом Блэка, непременно спрашивают оборотня о нем. О Малфое, о торжестве, о причинах, о подлинности и еще Мерлин знает о чем. И пожалуй, это единственный раз, когда оборотень рад приближающемуся полнолунию – сбежать от вопрошающей толпы хотя бы ненадолго. Как бы эта шумиха ни была закономерна, но у Люпина не так много сил, чтобы спокойно ее выдержать.