К середине вечера они расходятся: Люциус отправляется на «стратегические переговоры» с высокими гостями, а Сириус наконец-то может пообщаться со своими друзьями. Которых, как оказалось, у него достаточно много. Половина имен в списке Блэка была Малфою только на словах знакома, теперь же он краем глаза наблюдает за теми, кого еще не видел. Иногда они с Блэком пересекаются в зале, когда сменяют своих визави, и начинают знакомить друг друга с теми, кто, по их мнению, важен. Большинство деловых партнеров Малфоя Псу уже известны, а вот узнать однокурсников или других друзей Блэка, он не против. Он давно перестал обольщаться на его счет.
Блэка часто перехватывают на танец, и внимание Малфоя вновь возвращается к нему. Макгонагалл или подругу сына из Хогвартса можно не брать в расчет, как и Грейнджер, например, а за остальными он предпочитает следить. Потому что ждет, появится ли одна особенная женщина, которую он так старался отвадить и появится ли та, что посмеет высказать свое недовольство. Но все партнеры с Блэком приветливы, а Марджет так и не приходит. Когда он спрашивает о ней напрямую, Блэк отмахивается, говоря, что отправлял ей приглашение, но не получил ответа.
Люциус немного расслабляется и продолжает движение по залу. Министерские работники, меценаты, предприниматели, ученые и политики, зарубежные гости и деятели культуры. Малфой устает считать многозначительные фразы, высказанные напрямую предложения и завуалированные намеки. Улыбки, жесты и прикосновения. Каждый из присутствующих, о, он готов дать руку на отсечение, вспомнил сегодня, что он – бывший Пожиратель смерти, вот только никто из них, улыбаясь и пожимая ему руку, не думал об этом в тот момент. И это именно то, чего он добивался. Он не просто «взойдет обратно на трон» – он влезет на него с ногами и освистает ту толпу, что когда-то смела его судить. Поправка: он сделает это вместе с Блэком. Которому, кстати говоря, когда-то досталось не меньше.
Через несколько часов, когда «программа минимум» была давно и успешно перевыполнена, Люциус перехватывает Блэка – вместе они смотрят выступление магического джазового клуба – да, Блэк таки уговорил его разбавить «постное торжество ноткой экзотики», а потом вместе с гостями выходят в сад. Идея с фейерверком принадлежит Поттеру. Люциус согласился бы на такое в первый день рождения Драко, но уж никак не на свою свадьбу, но Блэк настоял. А потом вместе с Поттером отправился на Диагон-аллею в магазин отпрысков Уизли. Люциус морщится про себя почти по привычке, но понимает, что уже давным-давно должен перестать обращать внимание на чужие предрассудки. И он даже готов дать шанс Уизли в своих глазах, если шоу окажется приемлемым. Даже если он и согласился, то вполне можно было нанять квалифицированных пиротехников, а не чудаков, отрицающих преимущество чистоты крови.
Малфой, конечно же, снова себя отдергивает – вот о крови с Блэком вообще лучше не говорить – они обязательно не сойдутся в этом вопросе. Особенно, с учетом того, что он помнит из рассказов Нарциссы о ее родственниках. А вот насчет Уизли он ничуть не ошибается – дело отнюдь не в чистокровности, а в отношении этих чистокровных друг к другу, ведь в небе над поместьем расцветают огненные шары, птицы, целые букеты невиданных цветов и животные – животные, среди которых обязательно находится хорек – где-то между фениксом, псом и змеей. Оч-чень смешно. Но, так и быть, сегодня, глядя на неугасающую улыбку на губах своего новоиспеченного супруга, он готов им это простить.
***
В мэноре холодно. Когда Сириус зябко передергивает плечами, Малфой обещает ему, что скоро он забудет о температуре. Забудет обо всем, что не важно в данный момент – так и происходит. Сначала он таскает его по всему поместью, наверное, в сотый раз проверяя и перепроверяя приготовления к празднику. И где-то в середине этой беготни у Сириуса пропадает ощущение, что вечером он собирается ступить на эшафот. Особенно, после короткого разговора с журналистками. Потом он облачается в свой свадебный наряд, ловит подбадривающие взгляды Ремуса и Гарри в зеркале, и спускается к Малфою. К Малфою, у которого от его вида чуть заметно расширяются зрачки, на секунду сбивается дыхание, и который и сам выглядит так, как будто сошел со страниц модного каталога. Удивительно, но именно это прогоняет из Бродяги остатки страха и неуверенности. Вместо этого приходит покой, расслабление и недюжинный поток силы, который вливается в него как будто из воздуха. Из восхищенных лиц первых гостей, бубнежа распорядителя вечера и короткого прикосновения губ самого Малфоя. Мерлин, даже в разгар пубертатного периода Сириус никогда не испытывал робости, так отчего сейчас почти красуется перед ним? Перед ними всеми? Чтобы доказать, что все это – правда? Или для того, чтобы уверить собравшихся, что он сам еще далеко не «отработанный материал»? Что дело отнюдь не в Малфое, а Сириус важен гораздо не меньше него…
Бродяга не знает ответа на свои вопросы, и очень скоро вообще перестает думать о них. Он полностью сосредотачивается на происходящем. На прикосновениях, на подарке, на танце и сотне приглашенных, с которыми он общается. Старые и новые знакомые, косые взгляды и искренние поздравления, осторожные шепотки сквозь улыбку и безудержный восторг от устроенного шоу. Все это захватывает, привлекает внимание и вытесняет все ненужные мысли.
А еще он постоянно ощущает присутствие Малфоя, его взгляд, его прикосновение, как будто тот теперь – продолжение его самого. Нет, это слишком, но ощущение где-то на пороге. Словно на границе его сознания возник камень преткновения, на который Сириус теперь будет оглядываться до конца своих дней.
Он пробует ухватить это ощущение, удержать и распознать, откуда же оно взялось, но физический контакт с Малфоем и постоянное отвлечение на другие «раздражители» путает карты, и Сириус обещает себе разобраться позже. Например, когда останется наедине с самим собой, с утра или на следующей неделе.
После фейерверка начинают отбывать первые гости. Кто-то исчезает незаметно, кто-то вкрадчиво подходит попрощаться и еще раз поздравить. Сириус не хочет задумываться сколько искренности в этих словах, но надеется, что защита поместья выдержит то количество проклятий, что были высказаны сегодня невербально. В адрес обоих.
Постепенно, число волшебников сокращается, и последних они провожают уже под утро. Сириус валится на первый же попавшийся стул и с непередаваемым удовольствием стягивает пиджак и галстук – парадная мантия перекочевала в руки эльфов, а от них – в платяной шкаф.
– Неплохо справился, Сириус, – Малфой приземляется на соседний стул и протягивает ему бокал огневиски.
– Ты не рассыплешься, если скажешь, что я отлично справился, Люциус, – фыркает Бродяга в ответ и приоткрывает один глаз, принимая бокал.
– Мы справились, – Малфой идет на компромисс и как-то странно смотрит на него.
Сириус опознает в его выражении лица умиротворение, немного самодовольства, усталость и что-то отдаленно напоминающее благодарность. А потом понимает, что сам выглядит так же. Он не знает, проекция ли это собственных чувств на оппонента или чувств Малфоя – на него. Ему в любом случае нравится то, что он испытывает.
– Будешь спать прямо тут? – усмехается Малфой, и Бродяга открывает второй глаз – с него действительно станется.
– Проводишь меня в спальню, муженек? – скалится Сириус и встает, не дожидаясь ответа.
Он поднимается в свою комнату, на ходу вспоминая, что по договору теперь обязан жить здесь, но он бы с удовольствием отложил свою первую ночь в мэноре на неопределенное время, если бы не был так устал.
Сириус оставляет бокал на комоде, пиджак и галстук небрежно отправляются в кресло, и только когда он берется за пуговицы рубашки, замечает, что в комнате не один.
– Что еще, Малфой? – недовольно спрашивает он. – Не думаешь, что нашего общения на сегодня достаточно?
– Во-первых, «Люциус», не забывай, – Малфой нечитаемо смотрит на него. – А во-вторых, не думаешь, что забыл, чем заканчивается «общение» супругов после свадьбы?
