Где-то на периферии сознания мелькают Тью и Дэ: как Тью постоянно хватал своего младшего за руку, пытаясь утащить на очередное собрание первокурсников. Насколько жалко это выглядело. И насколько отчаянно… И это останавливает Конга от необдуманного поступка. Это и тупая боль в руке. Он собирает всю свою решимость в кулак и зло смотрит на наставника. Это соседство и стажировка в компании – всего лишь совпадение. Они больше никто друг другу, и нет нужды шарахаться от него, как от чумного. Конгфоб не собирается его преследовать! Пи‘Артит смотрит на него с приоткрытым ртом, слушает гневную тираду, навряд ли улавливая смысл – больше реагируя на эмоции, и теперь Конгфоб не дает сказать ему ни слова. Закончив с объяснением, он просто развернется и уйдет к себе. А в комнате, прижимая бутылку воды из холодильника к руке – все, что нашлось для компресса, будет изо всех сил сдерживать слезы. Но так и не сможет…
Ночь проходит в судорожных, отчаянных вздохах, на мокрой подушке, с болью в руке и затылке. Конгфоб хотел новой встречи и хотел забыть – что ж, получилось просто прекрасно. Настолько, что он не надеется дожить до утра. Надежда вообще – гиблое дело, как он выяснил.
Срыв отпускает только под утро. Конг пытается привести мысли хотя бы в относительный порядок, но получается из рук вон плохо. Взбодриться помогает Пи‘Черри, причем, почти в буквальном смысле. Манерный заместитель колдует над очередным прибором, при этом не переставая трепаться в мессенджере и хихикать, как секундой позже вскрикивает и начинает трястись. Конгфоб знает, что нужно делать в случаях ударов током, помнит технику безопасности, но все равно бросается вместе с Наем к пострадавшему. Только Пи‘Йон поступает правильно. Отключает рубильник подачи электроэнергии и совершенно справедливо выговаривает стажерам, как детсадовцам. Они же в ответ могут только извиняться, а некоторые еще и корить себя за несобранность. Пи‘Йон говорит, что прежде, чем пытаться помочь другим и заботиться о них же, нужно сначала научиться заботиться о себе, и Конг подвисает на этой фразе. Да, они с Пи‘Артитом заботились друг о друге, любили, уважали, принимали ответственность, но вот о самих себе думали редко. Но возможно, отсутствие именно этого здорового эгоизма и стало причиной разрыва? Конгфоб ведь до сих пор теряется в догадках о мотивах наставника. Почему тот захотел оставить его, прекратить эти отношения? Похоже, теперь он может предположить ответ. Ведь Конг более чем уверен, что нельзя разлюбить просто так, должны быть причины. Может ли забота о нем стать причиной? Он не знает.
Но думает об этом весь день, даже когда за ужином они оказываются за соседним столом с отделом продаж. Пи‘Черри шутливо переругивается с Пи‘Сом, секретарем другого отдела, Пи‘Йон что-то говорит о конкурсе новых электроприборов, а Пи‘Артит пытается оказаться как можно дальше от своего младшего в пределах небольшого стола. Новая, неожиданная встреча, но Конгфоб больше не злится, он чувствует только усталость и боль во вновь давшей о себе знать руке. Даже после ужина, на улице по пути к их дому, Конг не может сосредоточиться. Он даже не обратил внимание, что Пи‘Артит не сбежал от него как обычно, что идет на несколько метров впереди… Но потом он останавливается, и Конгфобу приходится поднять голову. Пи извиняется за случай с дверью, но Конг перебивает его, просто говоря о том, что только-только осенило его подобно ушату холодной воды: Конгфоб не знает, на каком расстоянии он теперь может находиться от Пи. Теперь, когда они не вместе. Теперь, когда он не знает, как Пи относится к нему. Наверное, то, что Артит так упорно бегает от него, означает, что расстояние это в десятки метров. Желательно за углом, за поворотом, в соседнем квартале или на другом конце страны.
Конгфоб невесело усмехается, но Пи‘Артит шагает навстречу, останавливается в метре от него, молча давая ответ. И Конг понимает – знакомые, просто знакомые люди – вот теперь кто они друг для друга. Даже не старший и младший…
Новое открытие приносит новую боль. На ее пике Конг даже жалеет, что все это затеял, но продолжает упиваться этой болью – он вытерпит ее всю, даже если сам виноват. Зато в следующий раз неповадно будет. Дни начинают проходить за днями, боль понемногу отступает, а Конг опять успокаивается: оказывается, в игру с игнорированием можно играть вдвоем. И теперь он очень хорошо понимает Пи – с глаз долой – из сердца вон. Чем меньше они друг друга видят, тем меньше боли испытывают.
Особенно, когда о ней вновь напоминают – Конг смотрит на Пи‘Йона и Ная. Господи, ему хватало Тью и Дэ в университете, но той химии, что происходит между его новым другом и начальником производственного отдела, он не может не замечать. Ему действительно нравится Най, и для такого светлого, чистого и доброго парня он никогда бы не пожелал тех страданий, что могут с ним приключиться. Конг может только надеяться, что слишком плохо все не закончится.
Боль выигрывает лишь с переменным успехом, поэтому Конг не стремится ломать надежды Ная, предпочитая оставаться в числе проигравших.
Чтобы хоть немного развеяться в один из вечеров он зовет Вада посидеть в баре Пи‘Брайта. Наставники собираются у него почти каждые выходные, чтобы их гиперактивный друг не заскучал, поэтому Конг надеется, что пока Пи‘Артит занят сверхурочно подготовкой к конкурсу со своими коллегами, их встреча и не думает намечаться. И не прогадывает – в баре почти пусто, а Пи‘Брайт смахивает фальшивые слезы, кидаясь обнимать своих младших.
Вад выглядит бледнее обычного в неверном полумраке бара, тих и устал. Конг наверняка выглядит так же. Они медленно потягивают пиво, и Вад понемногу расслабляется и рассказывает, как у него сейчас обстоят дела. Болезнь его отца прогрессирует, и Вад уже не может отказаться от академического отпуска – неизлечимая болезнь отнимает время, которое отец и сын могли провести вместе. Поэтому сейчас друг находится в больнице почти безвылазно. Конгфоб вздыхает, переживая за однокурсника, но ничего сделать не может, только быть вот такой же слабой, сломленной поддержкой. Конг многое бы отдал, чтобы с Вадом сейчас был человек, на которого он мог бы опереться в полную силу. Друзья – это только определенная степень поддержки, а той, которой бы хотелось, так и нет…
Через пару часов они собираются по домам. К ночи в баре становится более многолюдно и шумно, а им хочется продлить свою «тишину» еще немного. Но, кажется, не получится – в бар приходит Пи‘Нот, еще несколько их бывших сокурсников, и радости Пи‘Брайта просто нет предела, а потом появляется Пи‘Прэм в объятиях какой-то девушки. Конгфоб успевает бросить на Вада мимолетный взгляд, отвлекается, чтобы подойти к наставникам и поздороваться, а в следующее мгновение друга уже нет на месте. Выход из бара у Конга перед глазами, и, пока никто ничего не заметил, он старается так же тихо скрыться.
Вад обнаруживается в туалете. Его нещадно рвет выпитым, и Конг торопливо шагает к нему, приподнимает голову друга, чтобы тот не захлебывался, и гладит по спине. Крупная дрожь терзает все тело, рвотные позывы больше походят на рваные истеричные всхлипы, а дрожь эта знакома Конгу до каждого нервного сокращения мышц – он сам через это проходил. Давно. Еще в самом начале своего пути в Ад. И он совершенно не удивлен, что страх увидеть любимого с другим человеком может быть настолько силен. Это поистине ужасно. Конг не знает, что сделал бы, если бы увидел Пи‘Артита с какой-то девушкой. Он боится даже представить…
И пока переживает приступ Вада вместе с ним, пока помогает умыться и уводит из бара через черный ход, параллельно отписываясь смс с извинениями Пи‘Брайту, Конгфоб понимает, это – конец. Вад показывает ему, что надеяться бесполезно. Бесполезно измерять расстояние между ним и наставником, бесполезно увещевать себя и думать, что он может справиться и жить дальше. Бесполезно успокаивать себя и думать, что все однажды наладится. Бесполезно тешить себя напрасными надеждами. Им никуда не деться от этих чувств, им не сбежать от собственного сердца. Все, что они могут, так это – принять все, как данность и перестать надеяться. Ведь именно эта надежда причиняет им самую невыносимую боль. Именно она – источник страха, растерянности, волнений, злости и страданий. Пора перестать надеяться на чудо. Перестать надеяться на счастье. Им не нужна ни надежда, ни счастье без любимого человека. А значит, с этой глупой надеждой пора расстаться.
