Тем временем настырный сват-яусы только усиливал напор:

— Вижу я, кордаш, совершаешь ты большую ошибку, лишая счастья законную дочь свою. Как бы каяться потом не пришлось. Станешь локти кусать, да поздно будет. Если отдашь дочь за Салавата, не прогадаешь. Его ждет большое будущее. Когда-нибудь он заступит на место своего отца, станет старшиной Шайтан-Кудейской волости. А, может, еще и дальше отца пойдет, ежели на то будет воля Аллаха. Потому как в Ырымбуре у Юлая полным-полно своих людей. К нему аж из Питирбура академики недавно погостить приезжали! Не забывай, что он и с самим губернатором якшается.

— Вот ведь привязался! — проворчал Хагынбай. — Заладил одно и то же!

Но сват не видел другого выхода, кроме как продолжать настаивать:

— Я ведь добра твоей дочери хочу, кордаш.

— Все, хватит, не желаю тебя больше слушать! — гаркнул Хагынбай.

Надежды Гюльбазир рухнули… «Все! Не быть мне теперь замужем за Салаватом», — сказала она себе, заливаясь слезами.

Всхлипывая, она не сразу заметила, как ее отец и Султанмурат-яусы, понизив голос до шепота, стали о чем-то договариваться. Как ни силилась Гюльбазир, так и не сумела ничего разобрать. Она вконец отчаялась. Эй, Ходай, что же теперь со мной будет? И чего это они так долго шепчутся?!

По долетавшим до ее слуха отрывочным словам Гюльбазир вдруг поняла, что речь зашла о калыме. «Видать, торгуются…», — решила она и, как оказалось, не ошиблась.

Миролюбивый тон отца, постукивание и позвякивание посуды, расставляемой матерью, — все говорило о том, что дело близится к счастливой развязке. Но девушке все еще не верилось. Кто знает, может быть, угощая посланника, родители хотят загладить свою вину перед ним…

После чая отец с гостем вышли, громко переговариваясь, на улицу. Едва за ними захлопнулась дверь, Гюльбазир выскочила из своего укрытия и сразу же кинулась к матери с расспросами.

— Эсэй, яусы уже ушел?

— Да, кызым. Отец пошел его провожать, — ответила мать.

— Неужто он согласился выдать меня за Салауата?

— Согласился… За хороший мэхэр. Уж и сделку отметили, кызым.

Не зная, как выразить свою радость, Гюльбазир бросилась к матери на шею.

— Эсэй, эсэкей!.. — приговаривала она, нежно целуя мать. — Я такая счастливая!..

— Да, кызым, сбывается твоя мечта, — приласкала та ее.

— О никахе уже договорились?

— Договорились, кызым. Теперь будем ждать его родителей. Как только они отдадут больше половины выкупа, назначим день никаха.

— А когда они к нам приедут?

Мать не успела ей ответить. Заслышав шаги мужа, она замахала руками и принялась за мытье посуды. Гюльбазир незаметно юркнула в другую комнату.

С того самого дня начались приготовления к встрече будущих сватов — кода с кодагый. И она вскоре состоялась. Одно было плохо: увидеть любимого Гюльбазир в тот раз не удалось. С родителями его не было. Таков обычай.

Юлай и Азнабикэ делали все, чтобы ускорить предстоящее событие. Родители невесты пригласили муллу и попросили двух парней быть шахитами во время никаха.

В этом торжестве принимали участие женатые братья Гюльбазир и прочие близкие и дальние сородичи.

Во время мэжлеса не забыли помянуть, как водится, и усопших. Назвав поименно покойных предков-прапредков, как и знакомых единоверцев-мусульман, мулла прочел в память о них особую молитву из Корана, начав, по обыкновению, со слов «Ля иляхи иляллах ва Мухаммаду-расулюллах…»

Прослушав несколько сурэ, Юлай поднялся со своего места. Согласно обычаю, он перечислил перед присутствующими, что дает за своим сыном по случаю никаха, а именно: пару лошадей, две коровы, четырнадцать коз-овец, три платья, занавески-шаршау, сапоги, платки, кашмау и елян. Все это предназначалось для невесты. Одна из двух лошадей полагалась ее отцу, а другую должны были пожертвовать для свадебного пира.

После того, как обещанный выкуп был отдан родителям невесты, мулла, следивший за исправным соблюдением всех правил обряда, возблагодарил Всевышнего и приступил к проповеди:

— Рабби наш, дабы жили мы на земле в красоте и благочестии, передал нам через посланников-пророков и через священные книги Ислама свою волю. И мы обязаны, следуя за пророком Муххаматом, выучить упоминаемые в книгах священные слова-напутствия и жить, исполняя данные нам заветы, праведно, укрощая свои пороки. В Кор'эн-Кариме много наставлений, полезных для нашей жизни… Предостаточно и аятов, связанных с никахом. «Женитесь!» — велит нам Аллах, наш Всевышний — слава ему. «Совершение никаха — один из моих заветов. Кто его не выполняет, тот не может считаться моим последователем», — говорил пророк Мухаммат, саллаху галяйхия-ассалям. «Женитесь, плодитесь, растите детей своих, и в судный день я буду гордиться числом своих приверженцев». Слава Аллаху — Альхамдулиллахи, велико ныне и да приумножится число мусульман во всем мире…

Участники мэжлеса, то и дело поднося ладони к лицу, дружно повторяли после каждой проповеди «Амин».

— Иншалла, пусть нам будет суждено воспитывать детей наших в мусульманской вере!

— Услышь и прими священные молитвы наши, о Величайший из великих Аллахы Тагаля!

Мулла прокашлялся, прочищая горло, и поправил чалму.

— Согласно вере нашей, Исламу, ни у кого нет права отдавать дочь замуж насильно, — предупредил он, строго взглянув на Хагынбая, и не преминул его спросить: — Скажи мне, раб Аллаха Хагынбай, ты отдаешь дочь свою сыну Юлая Салавату в законные жены по ее желанию?

— Да, — поспешил заверить его Хагынбай. — Видит Аллах, я отдаю свою дочь за сына Юлая Салауата по ее собственной воле.

К его словам с готовностью присоединились и шахиты-свидетели:

— Верно, Гюльбазир идет замуж по своей охоте!

— Никто ее не принуждал!

Выслушав сторону родителя невесты, мулла обратил свой взор на Юлая:

— Достопочтенный Юлай Азнали углы, берешь ли ты Гюльбазир для сына своего Салауата в качестве законной жены?

— Да, беру, — бодро и уверенно отвечал Юлай.

Его слова подтвердили, в свою очередь, и свидетели-шахиты.

Удостоверившись еще раз, что выкуп-мэхэр за невесту отдан сполна, мулла прочел несколько наставлений молодоженам и участвовавшим в никахе молодым парам.

Дождавшись, когда он кончит, Хагынбай, которому не давала покоя судьба дочери, выходящей замуж в качестве второй жены, осторожно спросил:

— Хэзрэт, а что делать моей дочери, ежели ее муж захочет третью жену взять? Можно ли ему запретить?

— Нельзя, — ответил мулла. По шариату мужчине дозволено иметь четырех жен. Только он обязан выполнять при этом некоторые условия. Ко всем женам он должен относиться одинаково. Положим, у мусульманина две жены. Если он провел один день с одной женой, то на второй должен быть с другой. Покупая какую-нибудь вещь одной жене, он дарит точно такую же или равноценную второй. Так же и с домами. У каждой из его жен может быть свой дом… Как завещал нам Мухаммат-бэйгэмбэр: «О добродетелях ваших будут судить по вашим женам». Пусть Аллахы, субхана ва тагаля, даст мир и благополучие семьям нашим. Да суждено нам будет воспитывать детей наших в благочестии. Амин!

После того как родители Салавата и Гюльбазир обнесли гостей подарками, мулла спросил потихоньку у Хагынбая:

— Если я не ошибаюсь, дочери твоей семнадцать?

— Да нет, пятнадцать исполнилось.

— Значит, придется записывать не никах, а ижап-кабул[49], — сказал он, беря в руки тетрадь с карандашом.

После мэжлеса Салават впервые вступил в дом Гюльбазир на правах зятя-кейяу, сделав родителям жены богатые подношения: тестю — жеребца, теще — шубу из шкурок лисьих и куньих лапок, корову для свадьбы да двадцать рублей деньгами. А самой кэлэш[50] преподнес платье, платок, серебряное колечко, душистое мыло и деньги. Ночь они провели вместе.

Вымывшись поутру в бане, Салават отправился к себе. Продолжение туя было назначено на третий день, который приходился на конец недели.