Да, он поддерживает отношения с сестрой, несколько раз встречался в пабах со старыми знакомыми и даже завел небольшую интрижку с коллегой по работе, но этого мало. Слишком мало для того, кто привык выживать не в одиночку – плечо сослуживца всегда было рядом. Джон знал, что его всегда прикроют. Теперь же, терзаемый кошмарами по ночам, болью, скукой на работе и приступами ностальгии на редких приятельских встречах, он чувствует острое одиночество. Еще не то, когда захотел бы жалеть себя, но уже близко. Он старается поддерживать коммуникабельность, все еще приветлив и улыбчив почти не через силу, но кто бы знал, как такая жизнь ему осточертела…
И кто бы знал, как на фоне его апатии выглядит любая неожиданность – прогулка по парку заканчивается встречей с университетским другом, Майком Стэмфордом – чудо из чудес. Ватсон ведь даже и не подозревал, что они встретятся вот так – случайно, даже не сразу узнав друг друга. И на Хэллоуин – Джон гонит прочь противную дрожь в руках и крепче сжимает трость. Он действительно рад встретить близкого когда-то приятеля. Пусть и в не самое удачное время.
Майк тепло ему улыбается, все так же неловко шутит и все такой же пухлый и неуклюжий. Добряк, каких мало, и в его обществе Джон очень быстро расслабляется. Впервые по-настоящему за этот год. И даже не удивляется, когда Майку удается легко и как бы между прочим вытянуть из него не самую приятную правду: про ранение, про нудную работу, скудный заработок и одиночество. Ватсон рад, что друг остался по-прежнему заботлив и добросердечен, и уж точно не будет сопротивляться, когда Стэмфорд позовет его навестить «альма-матер» – немного поностальгировать, пройтись и еще немного поболтать. А когда тот вдруг предложит завести соседа, чтобы не было скучно – и вовсе только усмехнется – друг читает между строк. Но с Майка сталось бы и невесту ему найти в приливе истового гуманизма, а Ватсон прекрасно знает, что можно быть одиноким и в толпе.
Но все же он не сопротивляется. Они неторопливо шагают по длинным коридорам Бартса, вспоминают студенческие проказы, а потом оказываются в любимых лабораториях – Стэмфорд смеется, рассказывая, что их эксперимент с борной кислотой еще долго занимал преподавателей, а Ватсон, несмотря на знакомые стены, не может не отметить, что все в этом месте изменилось… Например, здесь он никогда не видел его.
В полупустых лабораториях они натыкаются на мужчину среднего возраста. Джон отмечает отсутствие медицинского халата на фигуре за микроскопом и подозревает, что это наверняка один из преподавателей. Заскочивших «на минутку проверить теорию». Он видит тонкие пальцы, порхающие над предметным стеклом и копну темных кудрей… Черт возьми, они не должны быть ему знакомы и ничего не должны напоминать – он уже сотню кудрявых встретил за этот год! Но сегодня он в Бартсе, на когда-то святой земле, и при виде незнакомца его раненное плечо прошивает острая боль, а дыхание перехватывает…
Следующим приходит голос – мягкий, «урчащий», но с гранитной жесткостью в глубине. Хорошо поставленная речь идеально подходит оригинальной внешности. Ватсон не хочет даже думать о том, что именно такой голос лучше всего подошел бы кому-то «не от мира сего». Ему даже страшно об этом думать, поэтому Джон изо всех сил старается прогнать навязчивый трусливый морок в голове и отзывается на просьбу позаимствовать телефон. Но когда незнакомец протягивает за ним руку и поднимает глаза, Ватсон с трудом глотает ком в горле. Глаза у него самые обычные – серо-зеленые, и они живые, а Джону все равно кажется, что если бы он увидел этого человека в черно-белом спектре, то его глаза были бы точно такими же, как у ребенка, что однажды «заглянул на огонек» к нему, Брэду и Густаву. Слишком похожи.
Но еще через мгновение и этот нелепый страх исчезает, поддавшись завязавшемуся разговору. Через мгновение эта неожиданная встреча становится феерией, взрывом светошумовой гранаты и полным абсурдом. Незнакомец «считывает» с него информацию, подобно телепату, Майк только пожимает плечами, хихикает и отпирается, а под конец это все и вовсе становится приглашением к сожительству. Да какого же черта?! Таких совпадений не бывает! Стэмфорд не мог просто так взять и притащить своему знакомому первого встречного с улицы! Тому, кто с легкостью вычисляет в Джоне врача и военного! Ладно, врач – это понятно – они же в Бартсе, но военный, и – Афганистан или Ирак? Они всерьез думают, что Ватсон поверит, что все это нормально? Что это – совпадение? Что это в пределах человеческой нормы, а не что-то сверхъестественное? Джон и не верит. Он очень быстро вспоминает, какой сегодня день, и «инфернальный» новый знакомый очень органично вписывается в картину «потусторонней» жизни Ватсона. Шерлок Холмс вписывается в нее, ляпнув что-то про плеть в морге и назначив новую встречу. А потом исчезает подобно вихрю, и Джону остается только недоуменно смотреть на Майка. Тот все еще посмеивается, но охотно обрисовывает непростой характер знакомого. Сознается, что надеялся его здесь застать и ответить на прозвучавшую ранее просьбу найти сожителя. И рад, что со своим внезапным предложением Джону оказался как никогда вовремя.
А Джон больше не верит в судьбу. Он подозревает, что ею управляют куда более иные силы, чем людские представления о метафизике. Поэтому он отказывается верить в случайности. Эта встреча будоражит его. Этот человек, боже, если человек, будоражит его. Своими пальцами, которые очень походят на одни определенные. Своими волосами – непослушное гнездо, что было то светло-русым, то каштановым. Глазами – что вполне могут только притворяться живыми. Ватсон совершенно не думает, что предвзят из-за своей паранойи – он очень хорошо помнит то чувство, когда сталкивался с паранормальным – сегодня оно бьет все рекорды по своей интенсивности, и его невозможно ни с чем спутать. Но перед Джоном стоял человек, и только это заставляет его унять панику, взять себя в руки, а сознание – вернуться к разговору со Стэмфордом. Даже если больше всего на свете Ватсону хочется, чтобы ему просто показалось, но он больше не может себя обманывать. Сегодня еще не кончилось, и до завтрашней встречи еще нужно дожить, так что он хочет, чтобы эта примечательная встреча оказалась не единственной.
***
В полночь Джон не спит. Вытягивается под шерстяным одеялом, игнорирует фантомную боль в ноге и прострелы в плечевом поясе, складывает руки на груди и вперяет взгляд в потолок. Он не шевелится, и сейчас больше напоминает покойника, нежели человека, мучающегося бессонницей. Черта с два! У него пистолет под подушкой, добытый не совсем законным образом, и Ватсон полностью готов ко всему, что может приключиться этой ночью. Пистолет, подкова над дверью и ледяной адреналин в венах делают Джона абсолютно спокойным. Собранным, сосредоточенным, солдатом на войне. Ватсон подозревает у себя не только медикаментозную зависимость и сетует на то, каким на самом деле оказался слабым. Афган сломал его, и он не знает, какими средствами себя «лечить». То, что он уже сделал, сработало только наполовину, а психолог и вовсе оказался бесполезен. Стремясь выбраться из Ада, Джон не заметил, как привык к нему. Сросся, вжился и притащил его с собой. И не может отпустить. В ночь Хэллоуина он действительно как будто на поле боя.
Вот только эта ночь ничем не примечательна. На стене размеренно тикают часы, отсветы фонаря пробиваются в окна сквозь неплотно задернутые шторы, под одеялом тепло, а темнота по углам комнаты не наполнена ничем – ни туманом, ни сиянием. Проходит пять минут, затем десять, через полчаса Джон укладывается на бок, все еще вглядываясь в сумерки, а еще через час закрывает глаза. Что бы его ни преследовало, а этот год оно пропускает. Или в последнюю встречу оно получило то, что хотело, или все-таки не нашло в Лондоне. Джон не собирается гадать – теперь у него еще целый год до возможной встречи. И это время стоит посвятить насущному.
Он позволяет себе расслабиться и закрывает глаза. Весь вечер после встречи с Майком он не мог избавиться от подозрений. Вспоминал, сравнивал и все равно не мог поверить. Хотя, наверное, просто не хотел – хотел, чтобы новый знакомый оказался обычным, а Джоново «проклятие» наконец рассеялось, и знакомство стало добрым знаком, а не предвестником новой полосы неудач. Вот во что ему хочется верить. Мысли о Холмсе хаотичны и легко отходят на второй план, сдаваясь перед волнением Джона о другом «знакомце», но после полуночи возвращаются. Ватсон детально вспоминает краткий разговор, жесты и чужую внешность. Все в них необычно, но больше всего напрягает интуиция, что до сих пор держит ухо востро. Что-то с этим мужчиной не так, что-то это знакомство им сулит, что-то грядет, и Джон опять не может предсказать: плохое или хорошее. Зато точно знает, что это кардинально изменит его жизнь. Он уверен на сто процентов даже без каких-либо доказательств. И именно поэтому он обязательно придет по озвученному адресу. Черт возьми, посмотреть новое место жительства и узнать что-то еще о будущем соседе. Даже с Джоновой прагматичностью, это слишком быстро, но в то же время ему нравится – просто, без смущения и тактичных «реверансов».
