У земли стелется легкая дымка – утром будет много росы, и бойцы перешнуровывают ботинки и перестегивают амуницию, ежась от холодной влаги. Усталость наваливается могильным камнем, но несмотря на нее, они бы сейчас предпочли двигаться – было бы теплее. Но до базы еще пара десятков миль и новый бросок через скалы, и силы им еще пригодятся. Командир оставляет трех дозорных, дежурящих по очереди, но никто из бойцов не успевает даже задремать, когда над равниной начинает ползти шум. Три военных грузовика медленно двигаются по дороге, и это все еще никакая не удача. Они поднимаются на равнину с низины, кэп командует всем «умереть», а Джон, кажется, готов умирать взаправду – из белой дымки на земле встают знакомые полупрозрачные силуэты…

Медленно вырастают из тумана, обретают контуры и черты. Становится различима одежда, пальцы на руках и ногах, спутанные волосы. Вот только лица у всех каменные, глаза закрыты, а на неосторожный вздох Адамса, что лежит на соседней могиле в ярде от Джона, никто из призраков не реагирует. Больше того – один из призрачных мертвецов стоит прямо у его руки, но тот как будто ничего не замечает. Ватсон готов поклясться, что нервную дрожь и капли пота на висках от испуга разглядел бы и в полной темноте, но похоже, на этот раз «представление» только для него. Или суеверная паранойя дошла до того, что все в части знают, как вести себя в подобной ситуации – замереть и не дышать? Гадать бесполезно.

Небольшая колонна приближается, звук нарастает, свет малогабаритных фар стелется отблеском по земле, а восставшие на могилах продолжают оставаться спокойными и недвижимыми. Джон почти завидует, чувствуя, как промокает не только живот – от росы, но и спина – от пота. Он продолжает медленно и неглубоко дышать, а потом и вовсе перестает, когда следом за отблеском фар, замечает две красные точки, хаотично перемещающиеся по кладбищу. Они не от оружия и не от техники – такое ощущение, что какое-то животное рыщет между могил. Но для животного оно слишком быстро перемещается. Ватсон следит за ним во все глаза, но как только огоньки приближаются, тут же сосредотачивается на прицеле. Просто потому что этого не может быть! Черт с ними, с призраками, но какого же ляда один конкретный не дает ему покоя?! Нечто подобное может быть в этом сверхъестественном мире? Или именно в этом оно и заключается? Джон боится даже думать, с легкостью узнавая своего старого «визави». На этот раз он – снова подросток с дороги, даже более худой, высокий и угловатый. Все в той же мешковине, все с теми же кудрями, но теперь уже отнюдь не ангел – красные искры в мертвых глазах даже на неподвижном хмуром лице не сулят ничего хорошего. Он один перемещается между поднявшимися силуэтами, не трогает их, и они не обращают на него внимания. Джон выходит на восьмой десяток мысленно отсчитываемых секунд, когда подросток проскальзывает между ним и Адамсом. Сердце Ватсона снова пропускает удар, черные точки плывут перед глазами, паника душит лучше, чем нехватка кислорода, но призрак проходит мимо. Не замечая его. Не интересуясь другими бойцами. Но по-прежнему что-то ища. Или кого-то…

Еще 20 секунд он мечется между надгробиями, а потом морок пропадает так же, как и появился – истаивает в воздухе. Джон медленно выдыхает и сосредотачивается на дыхании – призрак не нашел, а найдут ли боевики? Еще через минуту колонна минует кладбище, не останавливаясь, а как только скрывается за холмом, кэп командует «вольно». Он негромко надиктовывает сообщение разведке на базу, бойцы все-таки пытаются уснуть, и только Джон опять будет бдеть вместе с дозорными до самого раннего утра…

На этом любые шутки кончились однозначно. Кончились они, кажется, с самого начала – это Джон за своим скепсисом не смог сразу уловить реальную угрозу. То, что это – угроза, вероятнее всего. Что бы этот призрак от него ни хотел, но с маниакальным блеском в глазах – явно не собирался просить о помощи. Ага, в излечении от какой-нибудь сверхъестественной хвори. Ватсон всем своим испуганным нутром чувствует, что это – что-то нехорошее. Что-то противоестественное, как само явление, и он ни в коем случае не собирается в этом участвовать. Он, черт возьми, до смерти рад, что сделал эту татуировку – определенно, это она скрыла его от чужих паранормальных глаз. И теперь он, черт возьми, навсегда забудет обо всех своих предубеждениях – он на войне, и опасаясь быть убитым, берет в руки автомат – а когда на него охотятся монстры из-под кровати, он готов защищать себя любыми другими способами. Начиная чесноком и заканчивая Вуду. Иногда, чтобы поверить, нужно увидеть лишь раз, а иногда стоит закрыть глаза и навсегда избавиться от предрассудков.

Через сутки они возвращаются на базу. Джон пытается составить план действий на основе той информации, которой обладает, и очень жалеет, что вместе с уставами их не учили какой-нибудь демонологии. Найти что-то новое или полезное лишь в слухах и байках навряд ли удастся, а вот если спросить кого-то знающего… Ватсон даже не успевает сформулировать конкретный вопрос, а Хидден уже тут как тут – помогает разгружать новое поступление медикаментов. А как только заканчивает, обращается к Джону с хитрым прищуром.

– Что, док, опять кого-то встретил на празднике? – он курит у крыльца, а Ватсона тянет сплюнуть горечь, скопившуюся во рту, и потрясти головой, чтобы хоть немного прийти в себя. Прошло всего лишь несколько дней, а он уже в изнеможении от кошмаров и бессонницы. Вкупе с обычным рабочим стрессом – чуть больше, чем он может выдержать.

– Скажем так, он не нашел меня в толпе, – отвечает Джон. Густав вскидывает брови, а оглянувшись на коробки, сразу же предлагает:

– Пропустим вечером по стаканчику?

Ватсон готов выпить канистру, и ненавидит себя за то, что не позволит ни капли лишнего – он быстрее напьется, чем расскажет, что произошло и до каких дошел выводов. Зато Густав пьет со знанием дела и больше не смеется. Только фыркает, когда Джон показывает ему татуировку.

– Слабенько, но действенно, как оказывается, – кивает он на выбор символа. – Только такие бьют над сердцем, чтоб наверняка, поэтому ты чуть и не попался.

– Ты знаешь, что это? – Джону место нравится, даже если работает вполсилы.

– Я – эксперт по сказкам, Джон, – хмыкает Хидден. – Знаешь, сколько там вымысла? Столько же сколько и правды только в редких случаях. Но если мы говорим о «Шествии демонов», то тут все печально: если живой переходил им дорогу, что у мертвых считается большим неуважением, да еще и обнаруживал себя, то он точно не жилец. Мертвым что, обычно, надо? Жизнь – вот они и будут пытаться отнять ее у тебя.

Густав прикуривает, отставляет стакан, и Джона тоже тянет то ли закурить, то ли побиться головой о стену. Выходит, у него изначально не было ни единого шанса? Судьба, фатум, рок, неизбежность – все было против него? Черт возьми, он и так уже в Аду на земле, неужели этого было недостаточно?

Хидден видит его упаднический настрой и торопливо хлопает по плечу.

– Рано гонишь себя в гроб, Джон. Раз тварь из «Шествия», то и появляться будет только раз в год. Как себя вести в это время ты уже знаешь, а татушка сделает свое дело. Я бы посоветовал еще парочку, но парни сочтут тебя чокнутым – это в секрете не удержать, – он уверенно кивает собственным словам, и Ватсон на минуту выдыхает – если рассуждать, это – еще не ловушка. Не капкан – он еще вполне может бороться собственными силами.

Знать бы еще только, с чем. На это у Густава ответа нет – хотел бы призрак просто отнять жизнь, отнял бы гораздо быстрее. У любого другого – хоть у пыхтящего Адамса. Но ребенок искал именно Джона и так внятно и не объяснил, зачем. В конце концов, эти «существа» определенно разумные – мог же он просто сказать? Черт его знает. Ватсон подозревает, что в ином мире – иные порядки, и все может оказаться куда как сложнее, но гадать или представлять опять не берется – он просто себя накрутит.

Но в это же время в него закрадывается сомнение – все-таки, а что если это – не угроза? Что, если цель другая? Должен ли он, кроме собственной защиты, предпринять что-то еще? Хотя бы выслушать, например? Вот уж вопрос на миллион. У него нет ни единой идеи, зачем мог понадобиться призраку. Даже если это – хитрая «демоническая» уловка.