Он плохо понимает, что говорит, он почти себя не слышит – наверняка не слышит и Джоанна. Но его севший, тихий, надтреснутый голос успокаивает их обоих, позволяя хотя бы немного облегчить разделенное страдание. И следующие несколько дней они проводят вместе – цепляясь друг за друга, чтобы не сорваться в бездну отчаяния. Заказывают любимую Джимом пиццу с ананасами, смотрят какое-то древнее кино, которое только Кирк мог так искрометно комментировать, что в эту чушь невозможно было не влюбиться, недолго гуляют в парке, где еще совсем недавно маленькая Джо и великовозрастный «Джи» пугали голубей и запускали радиоуправляемые модели звездолетов…

Но как только Джоанна уезжает, Леонарду больше незачем сдерживаться – он крушит квартиру, разбивает руки в кровь и напивается андорианским виски пополам со слезами. Еще неделю пьет вместе со Скотти. Один раз его навещают Чехов и Сулу, а Спок приходит только через месяц. Тоже притихший, бледный, опустошенный и раздавленный болью, словно могильной плитой. И он говорит о том, что миссия должна быть продолжена. Маккою многого стоит, чтобы снова не пустить в ход кулаки, но он его понимает. Хоть и не сразу, много позже. Тогда, когда для него самого наступает время двигаться дальше.

***

Бертон приходит помятым и не выспавшимся – гамма-смена, которую он провел в лабораториях, закончилась всего несколько часов назад. Но на этот раз командование поднимает его с постели раньше, чем кошмары. И конечно же, любая сонливость слетает с него, как только он видит «виновника торжества».

– К-капитан?.. – Бертон заикается, моментально бледнеет до состояния полотна и, кажется, готов падать, где стоит.

– Честно, это уже начинает раздражать, – ворчит Кирк себе под нос. – Доктор Бертон, мы виделись с вами неделю назад, после происшествия в тумане.

– М-м… – Бертон очумело крутит головой, и хватается за Чехова, который пытается усадить его за стол. – Нет… нет, вы мертвы…

– Доктор Бертон, соберитесь, – Спок жестом останавливает Джима от возражений, а Маккою кивает – успокоительное сейчас будет очень к месту. – Мы подозреваем, что феномен мистера Кирка имеет схожую природу с тем, что видели вы. Нам нужны подробности.

– К-как? – биолог все еще не может поверить своим глазам. Но и все они все еще не могут поверить, что произошедшее на поверхности приобрело последствия на корабле – Спок – в первую очередь.

– Мне тоже интересно, Спок, почему ты связываешь это? – Кирк складывает руки на груди и уходит в оборону. Он все еще не желает верить в собственную смерть.

– Мы говорили об этом не далее, чем сегодня утром. Вы сами выдвинули эту идею, – ему тяжело это признавать. Видит Сурак, он отдал бы все во Вселенной, чтобы это был скачек во времени или вмешательство неизвестной силы. Но правильнее всего, логичнее, строить теории не на домыслах, а на фактах, что уже случились. – Моделирование на основе данных из подсознания объекта.

Джим снова хочет возразить, но осекается и задумывается. Спок тоже молчит, давая время доктору Бертону осознать это предположение.

– Думаете… это… как там? – больше биолог не удивляется. Теперь он начинает понимать, что ситуация быстро набирает обороты. Им нужно действовать как можно скорее, потому что спрогнозировать, что случится дальше, уже абсолютно невозможно.

– Доктор Бертон, вы подтверждаете, что то, что вы видели в воронке, однажды видели в реальности, в прошлом? – строго спрашивает Спок – теперь уже не до чужой чувствительности к травмирующим воспоминаниям.

– Да, – кивает тот, и доктор Маккой тут же матерится сквозь зубы.

– Наиболее вероятным объяснением этому становится психологическое «сканирование» – ваш мозг подвергся чужеродному воздействию, в результате которого из вашей памяти были извлечены определенные воспоминания. Извлечены и смоделированы океаном из пены, – консолидирует Спок. – Мистер Кирк предположил, что если применить это же объяснение к увиденному вами и другими биологами в остальных воронках, то при «сканировании» был выбран наиболее глубокий след в памяти – счастливый, шокирующий или травмирующий.

Спок снова замолкает, ожидая, пока информацию усвоят все собравшиеся, и оборачивается к Джиму – тот схватит все на лету, он уже понял, к чему он ведет. И продолжает вулканец, не сводя глаз с Кирка.

– И это же произошло сейчас. Очевидно, мой мозг был сканирован, и на основании подчерпнутых данных, был воссоздан наиболее глубокий «след».

– Ты и правда в это веришь? – Кирк хмыкает, все еще сомневаясь, но хочет докопаться до правды, а не выходить на новый виток истерики.

– Эту теорию легко подтвердить. Если вы, Джим, были воссозданы по моим воспоминаниям, тогда того, чего я о вас не знаю, и вы знать не можете, – Споку это нравится еще меньше, чем Кирку. И никто из них никогда не узнает, скольких сил ему стоит прямо сейчас оставаться холодным, собранным и равнодушным. Рассудительным и логичным. – Вы что-нибудь помните о своем детстве, Джим? Не имена и лица родителей, а более… детальное. Ваши любимые игры, школьный предмет, которому отдавали предпочтение, хобби, соседей по улице, первые влюбленности?

Кирк застывает, опускает руки, но, похоже, даже не пытается вспоминать – он уже видит сплошное «белое пятно» в своем подсознании.

– Что я сказал тебе в нашу первую встречу? – доктор Маккой переключает внимание на себя, и теперь на лице Джима слабость, боль и понимание чудовищности происходящего. Они тоже испытывают их прямо сейчас и точно так же хотят, чтобы всему этому нашлось любое другое невероятное объяснение.

– Я… – Кирк больше не владеет своим голосом. – Я не… Но я помню тебя, Боунс! Почти каждый чертов день на мостике! Как мы пили фосфоресцирующие коктейли на Ригеле и как бегали от савиттов по пустыням Киха! Я помню, как Павел взорвал приборную панель в доке, как Скотти играл в прятки с Кинсером, как Ухура поцеловала Спока!..

– Во всем этом принимал участие и я, поэтому вы это «помните», – начинает вулканец, но Кирк тут же его перебивает и тут же снова хватается за голову.

– Спок, не трави!!

Он с силой трет виски, глубоко, загнанно дышит, пытаясь успокоиться и как-то уместить в голове эту невообразимую ситуацию. Все они пытаются это сделать.

– Следы воздействия… – через несколько минут тяжелого молчания осторожно начинает Бертон. – Вы не обнаружили следы воздействия на наш мозг…

– Да, доктор, – кивает Спок. – Так же могу подтвердить, что не заметил вмешательства и в свое подсознание. Даже обладая уникальными ментальными практиками и физическими особенностями, определенными моим видом, я не смог засечь… «гостя» в своей голове.

– Нужно провести исследование, – доктор Маккой уже готов к действиям, но для вулканца это пока не самое важное.

– Исследований будет много. Прямо сейчас нам нужно выработать стратегию: причины, цели, последствия. Доктор Бертон, вы будете участвовать в этом, так как являетесь участником первого инцидента. Вы готовы? – Спок намеренно отвлекается на биолога. Так они смогут начать делать хоть что-то, а не быть бесконечно пристрастными, хвататься за сердце или лить слезы.

– Причины… Причина у этого может быть только одна – Солярис, – горько говорит Бертон.

– Да, природа океана еще не изучена. Нам будут нужны узконаправленные изыскания в связи с произошедшим. Вы этим займетесь, – соглашается Спок.

– Последствия мы видим и так, – подхватывает Маккой, и вулканец тут же кивает: доктор все понимает правильно – все, что касается «физического воплощения» будет на СМО. К нему же подключатся лейтенанты. А вот цели…

С целями все гораздо сложнее, как кажется Споку. Но людская логика в очередной раз заставляет его удивляться ее «эмпиричности» и абсолютно нелогичной ассоциативности.

– И для чего же, по-вашему, он это делает? – Джим сдается под их напором. Очень быстро понимая, что любые его беспочвенные доводы бесполезны, как бы он в них ни верил. Его больше не воспринимают как должны. Он больше не капитан…