– Именно, – все так же спокойно продолжает Спок, но Павлу кажется, что за этим спокойствием скрывается ураган такой разрушительной силы, что выжить там ничто бы не смогло. – Полагаю, нам следует продолжить этот разговор в другом месте. В третьей переговорной. Мисс Уоллес примите командование. Лейтенанты Чехов, Сулу, Ухура, пройдите вместе с нами.
Павел и Хикару вытягиваются в струну, Ухура поднимается из рубки связистов, Маккой продолжает сверлить Джима гневным взглядом, и Кирк отвечает таким же, но вздергивает голову и упрямо шагает в указанном направлении. Замыкает шествие Спок, который отдает оставшимся на мостике единственно верный сейчас приказ.
– Продолжайте работу в штатном режиме.
***
Он давно не был в подобном гневе. Он давно не пускал в ход кулаки. Но то, что он видит и слышит, вызывает такую ярость, что Леонард готов крушить стены собственного медотсека голыми руками. Разбивая те самые руки в кровь – ему абсолютно не будет жалко ни времени, проведенного на «губе» за срыв, ни карьеры хирурга, когда травмы окажутся слишком серьезными. Ничто не будет стоить слишком много, если он сможет разобраться в том, что происходит, и переживет это.
От голоса Спока его гнев и не думает утихать. На самом деле, он держится только благодаря ему. От того, чтобы вцепиться снова, снова ударить или начать кричать. Свалиться в обморок, обнять ослабевшими руками или упасть на колени и разрыдаться. Нет, он должен сначала выяснить все до конца, и только потом хвататься за голову, гипошприц или скальпель.
В переговорной быстро расходятся по разным углам, оставляя «Кирка» со Споком в центре комнаты. Сулу становится у дверей, Чехов и Ухура садятся за стол, а Маккой не может устоять на месте – начинает метаться от переборки к переборке. Нервируя и раздражая не только себя, но и окружающих.
– Что происходит, Спок? – Джим облизывает кровоточащую губу и складывает руки на груди. Сводит брови к переносице, расставляет ноги на ширину плеч и всем своим видом говорит о том, что готов внимать. Или быстро действовать. Он всегда был таким – встречал любые проблемы лицом к лицу, не прячась от ответственности.
– Для начала, я полагаю, нам нужно убедиться в том, что никто из нас не врет, – уж насколько редко гоблин выходил из себя, Леонард знает не понаслышке. И думал, что подобное точно выбьет его из колеи, однако Спок все еще олицетворяет собой спокойствие и безмятежность. И это может говорить только о том, что вулканец знает что-то, чего не знают остальные.
Спок открывает базу данных Адмиралтейства на рабочем терминале и приглашает Кирка убедиться в том, что сказал ранее. Леонарду не нужно заглядывать в файл – он знает его наизусть, как и многие на «Энтерпрайзе». Но для самозванца это, кажется, становится шокирующим откровением.
– Это – бред сивой кобылы. Я – живее всех живых – Боунс только что проверил, – Кирк разворачивается к ним от терминала через несколько минут. И демонстративно вытирает рот ладонью. – Как и говорил: из плоти и крови.
– Тогда как вы объясните наличие этого файла? Наших свидетельств момента вашей смерти и наличие могилы на адмиралтейском кладбище, – резонно интересуется Спок.
– Я проводил твое вскрытие, – Леонард держится из последних сил. Он сейчас захлебнется адреналином и болью, и если в ближайшие пару минут их положение не прояснится, он всерьез намерен лечь прямо тут, на пол переговорной, с инфарктом.
Кирк вздрагивает, смотрит Маккою в глаза почти с испугом и надолго задумывается – его бурная фантазия наверняка работает сейчас на скорости варп-4, строя тысячи предположений. И Кирк, конечно же, не применит высказать ни самые очевидные, ни самые невероятные из них.
– Дезинформация? Деморализация? Скачек во времени? Промывка мозгов? Фикция? Заговор правительства? Похищение пришельцами? Ты знаешь, я могу продолжать до бесконечности, – они все это знают, и Спок снова прикасается к своему лицу – трет брови и лоб.
В его взгляде Леонард с удивлением обнаруживает почти нескрываемое смятение – похоже, он успел забыть о том, сколько гипотез Джим мог построить в минуту и сколько времени потребуется на то, чтобы их подтвердить или опровергнуть. И Маккой выходит на новый виток ярости – нечего тут гадать и придумывать, им нужно найти ответы прямо сейчас! Он останавливается за левым плечом вулканца, рассержено пыхтя, и Спок, хвала всем Святым, понимает правильно.
– Вы можете восстановить в памяти каждый момент своей жизни, в последовательности, начиная от этого момента и до, скажем, поступления в Академию? – Спок, как всегда, выбрал самый верный способ узнать, где в ходе вычислений закралась ошибка. Начав от обратного.
– Хорошо, – Кирк легко соглашается, но остается сосредоточенным и все еще обиженным. – Только что Боунс избил меня на мостике. Кстати, Ленн, удар правой у тебя все еще ничего. Почти два месяца назад мы прибыли на орбиту Соляриса. Три месяца назад были на Альтаире. Полгода – я развлекался в гареме султана Килн на Лиахе. Год назад – всем «Энтерпрайзом» мы устроили заплыв на AZ0810. Год и три месяца – потеряли пять бойцов в стычке с турмалинцами. Год и семь – сражались с аборигенами Ри’нг. Два и четыре – отмечали день рождения Сулу в межгалактической оранжерее. Три года – вытащили линкор андорианской Гвардии из магнитной бури. Четыре…
– Достаточно, – Спок обрывает его жестом и говорит то, что знают все, кроме Кирка. – Вы помните правильно, за исключением начала – между событиями на Альтаире и прибытием на Солярис прошло 4,5 года, в которых вы не участвовали. В которых вас для нас не существовало.
– Этого не может быть, – Кирк часто моргает и напрочь отказывается верить в то, что слышит. Спок продолжает рассуждать дальше, и это, пожалуй, единственный раз, когда Маккой не желает его убить за повернутые на логике мозги.
– Сравните еще раз дату вашей смерти и текущую дату.
Джим снова оборачивается к терминалу, а потом прикусывает раненную губу. Но Маккой знает, что это не поможет – ни одна боль не выдернет их из сна, если этот сон на самом деле является реальностью.
– Вы помните о том, как мы оказались на Солярисе? – продолжает вулканец, и Кирк тут же морщится.
– Я не люблю, когда меня допрашивают, Спок. Еще пытать начните! После Альтаира я проснулся одним чудесным утром, а мы «швартуемся» в этом квадранте. Сначала астрономы пускали слюни на эти звезды, потом биологи вопили об океане, потом ты сам проедал мне мозги почти каждый вечер на предмет того, что эта планета самая неординарная, что тебе встречалась, – Кирк прячет кулаки в карманы и не сводит глаз с вулканца.
– Вы ходили на мостик, управляли кораблем и помогали в исследованиях? – Спок не закончит с наводящими вопросами, пока не загонит его в угол. И Джим не зря не любит допросы – в исполнении гоблина – это девятый круг ада.
– Да, черт тебя подери, Спок! Ты издеваешься надо мной? И все меня видели и слышали! – Кирк вспыхивает, жестикулирует и, похоже, теперь и сам готов начать метаться по отсеку.
– Сейчас был первый раз, когда вы пришли на мостик, – возражает Спок, и Чехов с Ухурой кивают, соглашаясь с ним, когда Джим лихорадочно оборачивается к офицерам.
– Хочешь сказать, что все это мне приснилось? – фыркает Джим, и Спок долго молчит в ответ. Наверняка, придумывая новые аргументы, но Леонарду отчего-то начинает казаться, что все может быть еще запутаннее и неординарнее, чем уже есть.
– Нет. Это снилось мне, – тихо отвечает вулканец, и все они тут же задыхаются от подобного заявления.
***
– Вы снились мне, Джим, – ему нужно несколько секунд, чтобы продолжить. Чтобы сформировать из вороха собственных предположений самую вероятную теорию о том, как давно умерший человек смог оказаться живым. – Редко – после своей смерти. Каждый день – после прихода на Солярис. Мы обсуждали с вами исследования, феномены и данные этой планеты по вечерам за шахматными партиями. Иногда – утром, до начала рабочей смены.
– Хочешь сказать, что твой сон стал реальностью? А я – плод твоего воображения? – неверяще переспрашивает Кирк, и Спок еле заметно кивает.
