Рега Кофа подошёл к кушетке, поставил на неё банку с жуком. Расстегнул рубашку на груди Саартана, ощупал область солнечного сплетения и удовлетворённо кивнул. Взял банку в руки, снял крышку и перевернул, быстро приложив горлышком к телу Хранителя. Жук молниеносно вгрызся в плоть, запустил под кожу шершавые ноги и замер, чёрный и блестящий, как экзотическое украшение. Саартан до хруста сжал зубы, чтобы не закричать.

— А ты, и вправду, лидер проекта, — приор покачал головой. — Остальные не молчали. Значит, я не ошибся. Не хотелось бы калечить невинное дитя Творца. Понимаешь, твой замрук может показать лишь образ. Вы меняете тела, как маски. Это очень усложняет задачу. Ваша стычка с Андарсом помогла мне до конца понять, кто ты.

Кофа заботливо застегнул Хранителю рубашку, похлопал по груди, успокаивая его, задрожавшего в бессильной ярости. Повёл пальцем в узком чёрном кольце, и жук чуть шевельнул жвалами. И на Хранителя обрушилась такая слабость, что сравнение век с воротами замка показалось мягким.

— Стефан, — позвал приор. — Сможешь перетащить его в камеру? Не хотелось бы привлекать кого-то ещё.

— Ясное дело, смогу, рега, — отозвался Стефан.

Круглолиций брат и соратник Хранителя подошёл к кушетке сразу, наверное, был в каюте всё это время. Он отстегнул ремни у него на запястьях и лодыжках, убрал жгут со лба и легко поднял. Саартан обвис на его руках, как сломанная кукла, тихо застонал, не в силах больше сдерживаться.

— Чего кряхтишь, как дед? — поинтересовался Стефан и встряхнул Хранителя так, что у того перед глазами замелькали тёмные мушки. — Я же аккуратненько.

И расхохотался.

Камера была большая. Рассчитана на дракона? Кофе нравится мучить своих жертв перед тем, как убить? Или он что-то испытывал на пленниках? Саартан подозревал, что и то, и другое. Стефан бросил Хранителя, не особо заботясь, как тот упадёт и сломает ли себе что-нибудь при этом. Скорее наоборот — стараясь, чтобы сломал. Саартан упал на плечо, только получив сильный ушиб, и не издав ни звука, откатился к стене. Чем разочаровал регу с простым дружелюбным лицом и добрыми глазами, любящего причинять боль, как оказалось. Хороший урок, что внешность обманчива.

Свет в камере погас, и Саартан затих. Физически. А внутри у него всё кипело, бушевало, скручивалось в спирали и раскручивалось в звенящие струны. Мысли толпились, толкались, лезли одна на другую. Как можно было влипнуть ещё сильнее, чем прежде?! Ведь до этого всё складывалось просто замечательно! Суушир на горизонте, корабль, проводник — лети и радуйся! Девушка на каждую ночь!

Ох, Лаура!.. Если Стефан — подручный Кофы, то Саартана вряд ли определили третьим к нему с Лаурой случайно. Приор знает, кто она? Что с ней? И что делать?! Достучаться бы до Михея… Хегга. Или, на худой конец, до Фаархи. Но этот проклятый жук под рёбрами сосёт силу, и даже двигаться тяжело. Даже дышать! Куда там тянуться к чужому разуму. Да и камера наверняка глухая. За что всё это?! За то, что благие намерения привели Менкар прямиком в ад? Но кто ж знал-то?! «Ты знал, Захария», — с интонациями главы Высшего совета кураторов проговорил внутренний голос. — «Ты предполагал, что такое может случиться. Что сжатые сроки для такого глобального проекта — это большой жирный крест на успехе». Хотели как лучше… Дать людям свободу, принести избавление от болезней и голода, от страха перед смертью… А получили Котлован и ободок в глазах оставшихся в живых менкарцев как память о доме, которого больше нет. И кто виноват? Цехариас Цевехан, руководитель проекта. Как самое ответственное лицо.

— Зар? — прошелестел в темноте безжизненный голос. — Зар, это ты?

Саартан через силу перекатился на спину и повернул голову на голос. Прищурился, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Глаза, привыкшие к гогглам, быстро приспособились к темноте, выделив в углу камеры силуэт. Послышалось какое-то движение, и через минуту, долгую минуту, из угла к Хранителю подполз… нет, это уже не человек. Мало осталось человеческого в жутком скелете, обтянутом серой, в язвах и шрамах, кожей.

— Зар, — существо, отдалённо напоминающее человека, на ощупь протянуло тонкую, почти прозрачную руку, коснулось Хранителя. — Зар, это Ник.

Саартана бросило в дрожь, когда изломанные, похожие на когти, почерневшие пальцы коснулись его плеча. Не от отвращения, а от ужаса. Николай Доброшин?! Это искалеченное существо в грязной тряпке на выступающих тазовых костях и на глазах — заместитель руководителя проекта Гениум Акаторис?!

Николай вероятно подумал, что Хранителю неприятно его прикосновение, и он убрал руку. Вздохнул.

— А… Ник… — Саартан попытался сесть. Всё, что у него получилось — перевернуться на бок и приподняться на локте, упираясь другой вытянутой рукой в пол. — Прости…

— Это ты прости меня, Зар, — Николай заговорил чуть громче, но всё так же без эмоций. — Это я показал этому маньяку, как ты выглядишь, и где находишься. Он нашёл уже всех нас… Я… я показал ему даже своего сына, Зар. Он заставил меня… И теперь летит убить его так же страшно, как всех остальных.

Замрук коснулся ладонями повязки на глазах, будто собираясь разрыдаться. Но быстро отнял руки от лица. На повязке остались влажные чёрные пятна.

— Это конец, — сказал он сдавленно. — Бесконечный такой конец. Не умереть даже по-человечески, Зар.

— Я нас вытащу, — Саартан снова опустился на пол, дотянулся рукой до руки Николая и накрыл его ладонь своей.

— Как? — Николай вздрогнул, качнулся в сторону, едва не упав. Удержался, выпрямился.

— Я… что-нибудь придумаю, — ответил Саартан, приказывая своему внутреннему голосу, который орал в голове «не обещай!», заткнуться. — Обещаю.

Сейчас нужно было пообещать. Пусть это будет ложью, но этому сломленному… человеку… нужна надежда. Хоть какая-нибудь.

— Я так давно не слышал живой голос, — замрук с благодарностью кивнул. — И не чувствовал живого тепла. Спасибо, Зар.

Да уж, спасибо, Зар… Если бы не… Так! Стоп! Хватит заниматься бесполезным самоедством. Хотя бы ради того, чтобы не доставлять Кофе лишнего удовольствия.

— Ник, мне нужна информация.

— Всем нужна, — Николай равнодушно пожал плечами. — Думаешь, до тебя никто не пытался сбежать или напасть на мучителя? Знаешь, где они теперь? Те, кто пытался? Он их довёл до полного истощения и скинул за борт. Чтобы Пустота дожрала то, что осталось. После такого вряд ли кто-то возвращается.

— Я — не все, — Саартан внимательно прислушивался к собственным словам, чтобы самому поверить. — У меня получится. Мы выберемся отсюда. Оба. У нас есть цель и пара гениальных мозгов, которых специально готовили для сложных проектов. Ты же мой зам, Ник. Мы — непобедимая команда.

Уголки губ Николая тронула еле заметная тень улыбки.

— Ты не изменился, Захария Цевехан, — сказал он и улёгся на пол рядом с Хранителем. — Есть цель — найдутся и средства, да, Зар?

— Да, Ник. Найдутся и средства.

Захария был для Саартана посторонним человеком. Как персонаж книги, которому сопереживаешь постольку поскольку. Но не более. Все воспоминания о Менкаре, о проекте Гениум Акаторис казались чужими, навязанными. Раз за разом возвращалась мысль, что Хранитель — не тот, за кого его все принимают. Только разве может ошибаться глава Высшего совета и фанатик, посвятивший поиску и методичному уничтожению всех одиннадцати учёных всю свою жизнь?.. К тому же Николаю нужен был друг. И Саартан решил им быть для него, быть Захарией Цевеханом, Заром. Столько, сколько будет нужно. Потому что иначе не мог.

Свет в камере вспыхнул без предупреждения, ударил по глазам, яркий и резкий. Саартан зажмурился, не в состоянии прикрыться рукой, и в какой-то момент даже позавидовал, что его замрук не может видеть. Устыдился этой мысли, скрипнул зубами и, болезненно щурясь, разлепил веки. В камеру, волоча за собой стул, вошёл Стефан. За ним — Кофа. Стефан поставил стул в центре, встал за спинку и застыл с таким предвкушающим выражением лица, что Хранителя замутило от его вида. «Я его убью», — решил для себя Саартан, плотнее прижимая к себе жавшегося к нему Николая. — «Сперва заставлю рыдать и ссаться в штаны от страха, а затем убью. Быстро. Без садизма. Но потом превращу его башку в месиво». Видимо, мысли Хранителя отразились на его лице, потому что Стефан глянул на него и отвёл взгляд, стёр ухмылку с лица и спрятался за севшим на стул приором.