Отказаться было нельзя. Не могли себе этого позволить ни сами юные балерины, ни их педагоги. Впрочем, муштра и диктат, царившие в училище, исключали саму возможность отказа. Девочки беспрекословно подчинялись педагогу, который, в свою очередь, что называется «ел из рук» директора, будучи полностью зависимым от него в плане оклада и всевозможных бонусов к нему.

Буфером между руководством и педагогами являлась Мстислава Звездинская. Именно через неё раздавались «руководящие указания». Все знали обо всем, но никто не возражал и не протестовал, принимая сложившуюся ситуацию, как должное.

Людмила была осведомлена о том, что все закрытые мероприятия, на которых выступают юные балерины, хорошо оплачиваются. Но суммы эти оседали в карманах директора училища и её «старшей подруги», как иногда называла себя Мстислава.

«Нужно будет завтра же поговорить с Мстёй!» – думала Милочка, открывая дверь своей пустой квартиры. – «Как бы то ни было, а девочки уже год как выступают наравне с ученицами выпускного класса! И уж на более-менее приличную одежонку себе заработали!»

***

– О чем ты говоришь? – Мстислава Звездинская курила длинную коричневую сигарету, вставленную в мундштук из черного дерева. – Какие могут быть претензии у этих оборванок?!

– Вот именно, что оборванок, – кивнула Милочка. – А ведь девочки уже год работают! Тебе ли не знать, как тяжек труд балерины? А они еще и не сформировались окончательно! Лишние стрессы им совершенно не нужны! В двенадцать лет психика крайне неустойчива и нет нужды нагружать её сверх меры. Попроси директора выделить хоть какую-то сумму на покупку одежды для девчонок.

– И как ты себе это представляешь? – не сдавалась Мстислава. – Сейчас у нас в училище девять сирот разного возраста. Купишь вещи этим, а как другие? Выделять кого-то нам не с руки!

– Значит, нужно приодеть всех, – вздохнула Людмила. – Купить необходимое для девятерых детей – не так-то уж и дорого!

– Необходимое им государство выдает, – пробурчала Мстислава, гася окурок в огромной хрустальной пепельнице. – Я поговорю с директором, и мы подумаем, что можно сделать. Но благоприятный ответ не гарантирую.

***

Через два дня Мстислава перехватила Милочку по дороге в танцкласс:

– После утренних занятий собери наших сиротинушек, – усмехнулась, – вместо школы их ждет поездка в бутик!

Людмила едва не споткнулась на ровном полу коридора.

Что такое бутик она прекрасно знала. Три магазина с подобным статусом появились в Городе в течение последних лет и цены в них были запредельные.

– Какой бутик? – прошептала растерянно. – О чем ты говоришь?

– Вот уж не думала, что тебя так просто одурачить! – расхохоталась Мстислава. – Гуманитарку из Германии привезли на склад одного из наших спонсоров. Он разрешил взять все, что деткам приглянется! Так что сообщи радостную новость и посоветуй выбирать тщательнее, а не хватать всякое блестяще дерьмо!

– Я с ними поеду, – решила Милочка.

– Да? – удивилась Мстислава. – Я хотела кастеляншу отправить. Но если тебе все вот это нужно – поезжай. Вечером у тебя сегодня, как мне помнится, урока нет. Но детей привези обратно вовремя! Для них занятия никто не отменял.

– Не волнуйся, – Людмила заторопилась в класс, понимая, что нужно приступать к уроку. – Все сделаю, как нужно.

***

Милочка, добровольно взвалившая на себя обязанность доставки девочек и мальчиков на пыльный склад, забитый огромными мешками с гуманитарной помощью от богатого европейского соседа, помогала растерявшимся поначалу детям выбрать в ворохах одежды, вываливаемой на пол, что-то поновее и поприличнее.

Поездки были не частыми, как правило – раз в сезон, но большего и не требовалось.

Людмила велела кастелянше запустить стиральную машину-автомат, подарок спонсора, и помочь детям очистить от забугорной пыли, грязи и въедливого химического запаха «обновки», что и было сделано один раз. Дальнейшая стирка возлагалась на самих девчонок и мальчишек. Никто за чистотой их гардероба следить не нанимался! У кастелянши своих дел полно!

С того памятного дня прошел год.

***

– Переодевайся и пойдем! – велела подруге Диана. – А то в школу опоздаем.

– С чего бы? – удивилась Леночка. – Май на улице! Жара, как летом. Я так пойду! – и поддернула шортики.

– Ленка, не дури! – Диана понимала, что этот, явно провокационный наряд, поспособствует тому, что их выставят из класса, да еще и нажалуются в училище. – Надень что-то менее вызывающее!

– Блин, – бурчала Леночка, вываливая на кровать с полки узкого шкафчика наряды, привезенные девочками с последнего посещения склада, – когда мы уже станем взрослыми?! Когда станет не нужно подчиняться ни чьим указаниям?!

– Никогда! – охладила пыл подружки Диана.

– Не, – бормотала Леночка, вытаскивая из вороха одежды узкие брючки и тонкий хлопчатобумажный джемперок с декольте, явно не соответствующим предстоящему походу в школу, – немножко мы все-таки вырастем.

– Я не о том, – Диана критически осмотрела подругу. – Подчиняться придётся всегда! По другому не бывает.

Осмотром Диана осталась довольна, разве что немного поправила джемпер, потянув его вверх за плечевые швы и уменьшив тем самым вырез, заканчивавшийся в районе солнечного сплетения.

– Так нормально, – вздохнула, понимая, что следующее критическое замечание может спровоцировать подругу снова упасть в кровать и отказаться куда-либо идти.

Девочки, взявшись за руки, выбежали из спального корпуса и устремились к выходу с территории училища.

– Думаю, что ты не ошиблась, Славочка, выбрав этих малышек. – Людмила и Мстислава стояли у окна кабинета и смотрели вслед грациозно шествующим по аллее девочкам.

– С Дианки толк будет, – усмехнулась Мстислава. – А вторая, как её?

– Лена, – подсказала Милочка.

– Ну да, – кивнула Мстя, сделав вид что в напоминании не нуждалась. – Слишком уж своевольная! – добавила. – И эти сиськи.

– Успокойся, Славочка, – Людмила улыбнулась. – Какие сиськи? Девчонка плоская и худая, как стиральная доска!

– Вот пусть такой и остается, – проворчала Мстислава Звездинская.

***

Летом все дети-сироты, воспитанники училища, отправлялись на дачу, находившуюся в ведомстве детского дома, в котором они жили до семи лет.

От помощи почти уже взрослых девочек и мальчиков директор детдома никогда не отказывался. Для воспитателей и нянечек – подспорье. Для ребятни – возможность расслабиться и подурачиться, когда ты под присмотром подростка, а не вздрагиваешь от окриков всем и всегда недовольных воспитательниц, уделяющих больше времени собственным детям, которые выезжали на дачу с матерями.

Этот год не стал исключением.

Девочек, которые на тот момент обучались хореографии в училище, распределили по группам, согласно возрасту. Среди пятерых будущих балерин, оказавшихся на попечении государства, Диана и Леночка были самыми старшими.

За малышами лучше присматривать тем, кто уже повзрослее. Дети «старшей» группы не требовали столь тщательного внимания и ухода.

Диана и Леночка, привыкшим к дисциплине и беспрекословному подчинению, не сказать, чтобы уж очень нравился уход за трёхлетками, впервые вывезенными на дачу в этом году, но зато малыши чувствовали, что рядом с ними «взрослые», слушались, не пытались куда-то убежать или забраться в море за ограждающую сетку. Ну а с тем, что кто-то, не дотерпев до туалета, умудрялся обмочить или, того хуже, обгадить штанишки, приходилось смириться и мыть испачканные попки вместо довольно ухмыляющейся няньки.

– Что кривишься? – любопытствовала нянечка, глядя, как Диана вытряхивает из трусиков «продукт жизнедеятельности» ребенка. – Это тебе наука и опыт на всю жизнь! Благодари и радуйся! Еще вспомнишь, когда сама матерью станешь! Когда свои дети пойдут!

– Она что, дура?! – шипела на ухо подруге Леночка. – Какие дети?! Она что, не понимает, что балет и материнство несовместимы?!

– Не знаю, – пожимала плечами Диана, застирывая трусики прямо в море. – Нам-то что? Это лето последнее, когда мы поехали на дачу.