С губ сорвался смешок, бровь вздернулась:
– Не было чего, Владимир? Того секса по пьяни, ради исполнения вашего сумасшедшего обряда? – даже в темноте было видно, как по лицу мужчины напротив прошла тень, но меня было уже не остановить. – Я осталась лишь потому, что нет ничего в моей жизни важнее семьи. Вы дали мне выбор без выбора, но это не умаляет того факта, что я ненавижу вашу семейку!
– Каролина, – мертвый голос, как из преисподней, пробрал бы до мурашек прежнюю Каролину, но мне было плевать. – Прошу…
– Но больше всего, Владимир, – мой указательный палец уткнулся в грудь главы семейства. Он вздрогнул, задохнулся, но на лице все еще сохранялась безучастная маска, – я ненавижу вас. Вы – главное чудовище… А все вокруг – ваши приспешники. Мелкие мошки, когда главная опухоль четы Орловых, – обведя ладонью мужчину, я прошептала, – вот.
Уходя прочь, я чувствовала на себе Его взгляд. В ту секунду мне казалось, словно что-то изменилось в нас обоих.
– О, малыш! – хлопнув дверью, я заставила Марка подскочить на постели. С некоторых пор он предпочитал спать абсолютно голым. – Наконец-то ты вернулась. Иди ко мне?
Муж откинул одеяло, якобы случайно демонстрируя полностью готовый половой орган к исполнению супружеского долга. Я упала на постель полностью в одежде, заматываясь в плед с головой и демонстративно закрывая глаза.
– Спокойной ночи, – хлопок в ладоши, и свет вокруг потух, Марк оторопело замер. Сердце мое до сих пор выскакивало из груди после стычки с Владимиром, я снова и снова обдумывала, выльется ли мне подобное откровение боком. Когда ладонь парня неожиданно заползла под мой кокон, не двусмысленно проникнув прямиком под штаны, сжимая ягодицу. – Марк…
– Что, Каролина? – сексуальный, как ему казалось, голос намерен был возбудить, пока руки гладили тело. Я попыталась оторвать их от себя, но сегодня Марк был особенно настойчив. – Ты не забыла, что моя жена?
– Ты каждый день мне об этом напоминаешь, – сцепив зубы, вынужденно признала. Кожа покрылась мурашками, стало не по себе от прикосновений парня, когда-то даривших бабочки в животе.
– Так, может, – голос его звучал неожиданно грубо. Резко потянув меня на себя, Марк оказался сверху, полностью голый, вжимающийся в мой живот вставшим колом членом, – ты мне, наконец, об этом напомнишь?
– Я… – непрошенные слезы выступили на глазах. – Я не хочу, прости…
– Месяц! – закричал он, кинув подушку с рыком в другой конец комнаты. – Месяц я в браке и до сих пор дрочу в ванной, как какой-то школьник!
Распахнув рот, я почти произнесла: «Прости!», а потом мозг мой напомнил, что мой собственный муж не заслужил подобного. Один тот факт, что я вынуждена была каждую ночь принимать его объятия, делить одно одеяло, – уже убивали, разрезали на части, закапывали живьем. Посему я выбрала для себя равнодушное молчание.
Он смотрел на меня долго, а потом я не выдержала и подняла руки вверх:
– Если сильно надо, делай свое дело. Я ведь уже не девственница. Зачем со мной церемониться?
Зрачки Марка расширились, волосы на голове встали дыбом. Он отшатнулся от меня, как от привидения, и прошептал не своим, севшим до безумия голосом:
– Каролина, я же безумно тебя люблю.
Мой собственный муж говорил это впервые, но я не верила ни единому слову. Теперь каждое действие, даже самое мимолетное, казалось грязной ложью. Когда Марк поднялся и заперся в ванной, я поспешно переоделась, устремившись вниз, на нулевой этаж. Там, закрытый от лишних глаз, располагался уютный бассейн. Пару недель назад я обнаружила его благодаря горничной и сразу полюбила слабый желтый режим освещения. Он создавал эффект, словно я плаваю одна в полностью пустом океане.
Плаванье успокаивало, наполняло энергией. Наворачивая очередной круг, я вгляделась в странный силуэт у бортика и замерла на месте, едва ли не утонув.
– Владимир… – сорвался с губ надрывный шепот.
Скинув в себя банный черный халат, он нырнул в воду кувырком без единых брызг, как опытный пловец. Слабые надежды, что старший Орлов не знает о моем нахождении здесь, не увенчались успехом, когда Владимир вынырнул прямо перед моим лицом. Нос к носу.
– Как вода? – хриплый, ничуть не запыхавшийся голос. Тихий, и в то же самое время безумно громкий в моей голове.
Черные, как смоль, волосы облепили его голову, несколько прядей ниспадали на лоб безумно эстетично. Капля воды скользнула ото лба прямо через нос к губам, а после по шее, натренированным рукам… Я проследила ее путь, как завороженная, совершенно не понимая, зачем я это делаю и почему не могу остановиться.
– Отличная, – наконец осмелев, произнесла в ответ. И все же я могла поклясться, что еще пару мгновений назад она казалась мне холодной, сейчас же от жара органы закипали внутри, словно в духовке.
Неосознанно я попятилась назад, Владимир рассматривал меня не мигая. Усмехнувшись пугающе сухо, он немного прищурился и последовал моему примеру. Теперь Орлов наступал.
– Мне кажется, что ты замерзла, – бровь его вздернулась ко лбу, между бровей появилась неглубокая морщина. Соболиные брови подчеркивали безумность глаз, острые скулы – пухлость губ.
– Почему? – облизав пересохшие губы, я отплывала все дальше и дальше назад, а он наступал все так же уверенно и равнодушно.
– Твое тело, – опустив взгляд, мужчина не двусмысленно оценил грудь, так прекрасно просматриваемую через прозрачную воду. – Оно всегда говорит намного больше, чем твой губы.
– Я не… – оценив свой простой голубой купальник-шторы, я ахнула от шока и стыда – соски стояли так явно, что приподнимали ткань. Их контур четко прорисовывался, выдавая все мелкие подробности того, что должно быть скрыто от чужих глаз.
Позади оказался бортик, я втиснулась в него спиной. Капкан захлопнулся, Владимир расставил руки, не давая сделать шаг в сторону.
– Или, – мужчина выгнул голову в бок, его язык распробовал каждое слово на вкус, будто это был изысканный десерт. Мои уши сворачивались в трубочку от бархатной хрипотцы и стальных ноток, вызывая мурашки, – причина в ином, Каролина?
– В чем же? – попытавшись сделать голос серьезным, я потерпела фиаско мгновенно. Он дрогнул, сошел на нет.
Владимир обрушил руки на края бортика, хлопки разлились по помещению эхом. Теперь каждый миллиметр его стального пресса вдавливался в мой живот, но больше будоражило не это… Полное отсутствие плавок и возбуждённый член, втиснувшийся между бедер.
– Ты хочешь меня, – заявил он без капли сомнений, колебаний. Его слова не требовали ответа, он точно знал.
Кончик носа коснулся шеи, мужчина затянулся запахом моей кожи, как наркотиком. Пальцы его сомкнулись на теле до боли, голова резко закружилась.
– Бред, – с губ сорвался истерический смех, нечаянно переросший в протяжный сдавленный стон, когда шершавый язык прошелся от ушной раковины до завязок лифа. – Какая же это ерунда!
– Что же, ладно, – хмыкнув, Владимир с рыком сжал зубами край завязок за шее, потрепав. В ожидании неизвестного, я искала опоры, но стоило коснуться груди мужчины, как стало ясно – это ужасная идея. Подобные действия сводили с ума не только тяжело задышавшего мужчину, но и меня. Поэтому заведя руки за спиной, я обхватила пальцами бортик. Тем временем жаркий шепот вводил меня в летаргический сон, сводил с ума: – Значит, ты не вспоминала наш секс. Не возбуждалась. Не мастурбировала, думая обо мне.
– Я – нет, – безбожно нагло соврала, даже бровью не поведя. Не было сна, в котором Владимир не являлся… В котором чертов первых раз не заставлял вскакивать с кровати в поту и с влагой между ног. Бежать в душ и кончать, думая о самом ужасном человеке на свете. Ненавидеть его все больше и больше! Но я бы лучше самоубилась, чем призналась в правде, поэтому, надменно усмехнувшись, я прошептала прямо в губы Орлову: – А вы, судя по всему, каждую ночь? – это была та самая игра, где больше получит проигравший. Мне стоило сдаться. Стоило прекратить все это здесь и сейчас! Но… Не осознавая себя, я опустила одну руку на ствол мужчины, дрогнувший под моими пальцами, и скользнула по нему вверх-вниз, размазывая большим пальцем смазку на кончике. – Каково это, трахать жену после меня? Член встает? Кончить получается?
