Розик привычно устраивается у меня в волосах и работает голосовым навигатором, гораздо удобнее, чем если бы он прыгал впереди, а я пыталась за ним угнаться. Как одновременно маячить у меня в поле зрения и не попадаться на глаза другим?

Чтобы не запаниковать, я стараюсь думать о любой ерунде. А ещё отвлечённые мысли помогают сдерживать шаг и не бежать. Увы, но бегом не быстрее, меня попросту остановит стража. Меня и сейчас пытаются окликнуть, спросить, куда я направляюсь. Я в буквальном смысле отмахиваюсь от лакеев – небрежного жеста хватает, чтобы меня оставляли в покое, но каждый новый встреченный лакей считает своим долгом предложить помощь.

Розик приводит меня в смутно знакомый коридор. Я без подсказок открываю нужную дверь – в покои Гедана.

Слуг в гостиной нет. Гедан один, полусидит-полулежит в кресле, опираясь на подлокотник и держится за голову. Я подбегаю, касаюсь его плеча. Гед шумно втягивает воздух, приоткрывает глаза. На его губах появляется слабая улыбка. Кажется, он хочет что-то сказать, но борьба с болью отнимает все его силы, и он не произносит ни слова.

Гедан опускает руки.

Его голову сдавливает золотой обруч. Корона – когда он только успел её надеть?! – вдавилась глубоко в кожу, по краям ободка в двух местах уже проступила кровь.

– Зачем? – только и спрашиваю я.

Почему Гед сразу не снял убивающий его артефакт? Зачем вообще прикасаться к опасной штуковине? Даже мне, далёкой от магии ясно, что древняя реликвия королевской династии не может быть безобидна для чужака. Как стянуть корону теперь, я не представляю. Возможно, король и отдал её, потому что рассчитывал на подобный результат? Да, наверное.

– Розик!

Если Гедану кто и сможет помочь, то только он. Однако Розик отскакивает в сторону, печально на меня смотрит:

– Прости, хозяйка, я бессилен.

– Что?

– Пока долг не закроешь, каталог Системы для тебя закрыт. Меня в него просто не пускает. И запрос оператору тоже отправить не получится, потому что оператор с предыдущим пока работает.

Гед вдруг вцепляется в подол моего платья, стонет сквозь зубы.

Что я, по его мнению, должна сделать?!

А что я могу сделать?

С короной я точно ничего не сделаю.

Дар откликается, ладони наливаются белым сиянием. Я… тоже целительница, уж точно не хуже бывшей главной героини. Свет льётся, становится ярче. Гедан разжимает пальцы, отпускает подол и упирается лбом мне в колени. Похоже, магия помогает. Только я не обольщаюсь. Моих нетренированных сил надолго не хватит. Куда мне с древним артефактом воевать? Хотя… Я ведь уже пробовала снять блок со светлой грани дара Гедана.

Как-то само собой получается, что я запутываюсь пальцами в его волосах, и перебираю пряди как мех Розика. Странное сравнение. Оно приходит ко мне вместе со спокойствием – моя идея «выправить» дар Гедана дала предсказуемый результат, бороться с короной стало легче. О победе говорить рано, но по крайней мере обруч уже не рвёт кожу, не грозит раздробить кости. Гедан дышит спокойнее.

Не прекращая лечения, я сажусь на диван, но Гед так и не отпускает мои колени, подставляет затылок.

– Бера, теперь ты просто обязана стать моей королевой.

– Ха? С чего бы это?

– Меня одного артефакт теперь не признает. Я думал, что справлюсь, но не учёл, что корону нельзя использовать сразу, зато из пяти рубинов один занят королём, второй – моим названным братом.

– Артефакт тебя признает, ты уверен?

– Бера, твои сомнения ранят меня в самое сердце.

– Гед, я серьёзно. С чего ты решил, что их родовой артефакт признает тебя?

– Родовой? – Гед приподнимается. – Умеешь ты поставить в тупик. Бера, я ведь теперь буду гадать, как столь известный факт прошёл мимо тебя. Корона Флипии не является родовым артефактом. Строго говоря, её даже нельзя считать национальной реликвией. Легенда гласит, что корона была подарена богами барону, сумевшему захватить соседние территории и создать королевство Дженсию. Позднее Дженсия распалась, корона несколько раз переходила из рук в руки, пока её не присвоила Флиппийская династия.

– Тебе лучше?

Историю обруча я послушаю как-нибудь в другой раз, а сейчас не могу, потому что начинаю сомневаться в адекватности Гедана, корона едва на убила его, а он о ней рассказывает с фанатичным восторгом. Хорошо хоть она его интересует не как символ власти, а как уникальный артефакт.

Но всё же двое с проблемами восприятия реальности на пару – это явный перебор.

– Лучше, – откликается Гедан.

Я продолжаю лечение, а заодно принимаюсь осторожно массировать затылок. Гедан на самое обычное касание реагирует неожиданно остро, тянется за моей рукой, выдыхает. Начал бы мурчать – сходство с котом стало бы окончательным. Хмыкнув, продолжаю массировать.

Меня беспокоит, что постепенно сияние меркнет. Я вычёрпываю себя до дна. Продержаться удаётся ещё каких-то пару минут. Сияние гаснет.

– Гед?

Я чувству, как он напрягается, а корона начинает мелко вибрировать.

– Всё в порядке.

Псих.

– Давай снимем?

– Нельзя! Бера… Корону можно снять только после того, как она признает твою силу или смерть.

Кажется, испугалась я напрасно. Ободок больше не сжимается. Проходит ещё минут пять, и ободок перестаёт дрожать, сдаётся, но Гед не спешит встать, скрюченная поза его не смущает. Молчание неожиданно уютно, и я не знаю, сколько времени мы так сидим.

Дверь распахивается без стука.

Гед молниеносно выпрямляется.

На пороге незваный принц. Невежливо ворвавшись, он замирает, ошеломлённо смотрит на Гедана.

– Вы!

Гед поднимается с дивана:

– Как видите, ваше высочество, я жив, хотя, должен признать, ваш план был хорош.

Да уж… Если я правильно поняла, король и принц согласились не только передать Гедану корону, но и закабалить себя магическим подчинением, чтобы сохранить жизнь. Гед, естественно, поторопился накинуть бывшим властителям поводки, до того, как установилась полноценная связь с короной, и в результате корона взбунтовалась. Надо честно признать, если бы не я, принц нашёл бы в гостиной труп и вернул власть. И что-то мне подсказывает, не отцу бы корону понёс, а сам взошёл на трон.

И точно, за принцем на пороге появляется его величество лично, бросает взгляд на сына. Я не успеваю понять эмоции короля. Может, это всего лишь воображение, но кажется, что королю видеть здесь принца больно. Король переводит взгляд на Гедана:

– Выжил, значит, – протягивает он с нескрываемым сожалением.

– Жадность наказуема. Флиппия и Даларс могли бы сотрудничать, но вы решили, что хотите получить наше княжество целиком со всеми потрохами.

– Хах, жадность. Я ошибся в двух вещах. Недооценил вас, ваша светлость, и не довёл войну до победного конца.

Король разворачивается и выходит. Он держит спину идеально ровно, но прежде чем он скрывается за стеной, я успеваю заметить, как он опускает голову. Король признал поражение. Следом выходит принц.

Дверь остаётся распахнутой.

Уверена, Гед мог бы их вернуть и приказать захлопнуть за собой створку, но он этого не делает. Презрительно цыкнув, сам закрывает дверь, возвращается ко мне.

– Бера…

– М?

– Без тебя я бы…

– Не продолжай. Я люблю тебя.

– Люблю тебя, – Гед улыбается, а заем протягивает мне открытую ладонь.

Я не совсем понимаю смысл жеста. Гед щёлкает пальцами, и вместо привычной чёрной молнии проскакивают сразу две, вместе с чёрной появляется белая. Магия закручивается двуцветным вихрем.

– У тебя получилось!

Гед сжимает кулак, убирает магию.

– Нет, Бера, это у тебя получилось, – он наклоняется, целует мои пальцы. – Бера… Прости, что сейчас бросаю тебя, но мне надо идти. Надо присмотреть, чтобы его величество или его высочество какую-нибудь глупость не придумали, они, как видишь, думать тоже умеют. Завтра состоится суд над принцем, и король отречётся в мою пользу. Ты не простив, если мы совместим коронацию и свадьбу?