I Мой город вырос, в камень врос На диком кочевом просторе На стыке белых скал и моря. И нам ещё не время врозь. Ночами близок Млечный путь, Привычен зной и полдень пыльный, Друзей квартиры не остыли, И дали дальние не ждут, А близкие – не отпустили. И, буйным нравом наделён, Как прежде крепок и нахрапист, Воспринимая штиль как слабость, Ревёт волнами аквилон. И держит цепко город-сад — Мы и ровесники, и братья — Не тягостны его объятья: Стремятся в дали паруса, Но возвращаются обратно … II Кто жил у света на краю, Кто знает, где садится солнце, Уже нигде не приживётся, Едва ли, может быть, в Раю… Кто первый камень заложил, И тягостный пейзаж нарушил, И край неласковый обжил; Кто зноем опалён и стужей, И каждой каплей дорожил, И на безжизненной земле, Лишённой всякого покрова, Растя раскидистые кроны — Укоренился здесь, в скале, Терпенье принявшей, и боль, Подобно выгоревшей робе, Впитав и слёз, и пота соль, Любовь и преданность до гроба, Тот в землю эту и сошёл. «Я на старом диване…» 1 Я на старом диване. Летний полдень. Окно. А на досках охряных Световое пятно. Жар кипящего зноя, Горячи сквозняки. Город мал ещё, строят — Краны, грузовики, Загорелые люди За заборами зон… В город ходят верблюды, Травят первый газон… Пахнет новой дорогой — К коммунизму близки! Из окна новостройки — Каспий, небо, пески. Новоселье справляют На вечерней заре, И столы расставляют, Сообща, во дворе. Двери не запирают — Здесь пока не крадут. Место кажется раем, Даже смерти не ждут. Здесь до старости долго, Здесь прощают долги. А на кладбище только Два десятка могил… 2 Нет за окнами снега — Не дожил до утра. Хорошо я побегал, Накатался вчера. Мама градусник тычет: «Ели в садике снег?!» Нам опять на больничный, Значит, дело к весне. Папа бреется в ванной, По приёмнику гимн. Вкусно пахнет блинами Нежный кухонный дым… Книги на этажерке, Круглый стол, абажур, Постигая движенье, На диване сижу. 3 Я на старом диване. Летний вечер. Окно. У сестрёнки – свиданье, Брат с друзьями – в кино. А из парка, от моря, Наплывая, как бриз, Бормотанье актёров, Щебетанье актрис: В Летнем кинотеатре Новый фильм – «Фантомас». Я завидую брату. Мне ещё в первый класс. «Дорогая столица…»
Дорогая столица, Воплощение сна! — Я не мог окрылиться — Не такой тебя знал. Тут сподручней крутиться, Тут нельзя созерцать. Дорогая столица, Тут влюбиться нельзя. Милицейские «чистки» — Этот город не звал. Всё решает прописка: «Где прописан?» — «Москва». Инфернальные дыры Вездесущих метро — Наполняют проныры Городское нутро: Мимы глухонемые С проводками в ушах. В этом городе мимо Все куда-то спешат. Полуспящие зомби, Как плоды колдовства… Этот город особый, Он не знает родства. Ты исполнена спеси — И толкают – «Беги!» И бандитские песни, И бандитский прикид. Стали вывески ярки, Начинают душить — Мировые стандарты Не для русской души. Ты же вытянешь жилы, Каждый день — На износ. Мы навеки чужие, Мы навеки поврозь. Нам с тобою не слиться, Нам сродниться – едва… Дорогая столица, Золотая Москва. «Ах, Париж, мой Париж…» Ах, Париж, мой Париж — Ты во мне от бульваров до крыш. Я приеду, однажды, потом, Без шарфа, нараспашку пальто. Ах, Париж… Часто вижу во сне: На Монмартре подтаявший снег, И спешат пешеходы твои, И картаво кричат воробьи… Ах, Париж, мой Париж — Нынче в листьях осенних горишь. В этот вечер, скучая под дождь, Ты меня представляешь и ждёшь… Ах, Париж – по открыткам, кино Мы знакомы с тобою давно — Нас свели Ренуар и Дега. Ты узнаешь меня по стихам. Ах, Париж. «Прилетай, не грусти, Над каштанами вечер и тишь, Под каштанами – тени двоих…» — Мне звонили трамваи твои. Ах, Париж! Ах, Париж… Ты меня в огоньках раствори — Опьянев, я шепну, поклонясь: «Монпарнас, мой высокий Парнас…» Ах, Париж. Через несколько лет Я закончу последний куплет, И однажды укроюсь в земле В одиноком своём корабле. И тогда, под последний портрет, Пусть напишут: «Последний ПОЭТ». Пусть добавят: «…влюблённый в Париж». Мой Париж, от бульваров до крыш. Башня и Нотр-Дам-де-Пари — Мы в разлуке. Но всё до поры: Шарф забуду, наброшу пальто И приеду. Однажды. Потом. |
