Строить новую башню советник отказался категорически, поэтому они с Рониной сочинили «договор об обеспечении благополучия эльфов», на котором поставили подпись все три заинтересованные стороны — магичка, гномы и предводитель эльфов. На этом фарс временно закончился, Ронина сгребла в охапку Истираля и вытащила через телепорт в башню, уже чувствуя, что скоро она сойдет с ума со всеми этими расовыми заморочками. Остатки эльфов все еще хранили гордость, гномы выращивали новое поколение расистов, а самой ей хотелось просто спокойно жить. Что бы их мир не лихорадило.
— Напомни мне в следующий раз спасать дроу, — распорядилась Ронина, падая на кровать, и бросила шар Истиралю. — Может, у них мозгов больше…
— Сомневаюсь. Что я должен искать? — до сих пор старающийся не нарываться на собратьев эльф теперь подобрался и стал вести себя более уверенно. Наедине с Рониной ему стало легче, чем под презрительными взглядами светлых.
— Посмотри на лича, чем он там занимается, а потом поищи еще кого-то из ушастого племени. Как найдешь, разбуди меня, — велела магичка и, не раздеваясь, заснула, как только голова коснулась подушки.
========== Глава 46 ==========
С эльфами Ронине пришлось повозиться намного дольше, чем она рассчитывала. Для начала она была вынуждена сделать им амулеты от чужих темных сил, как и гномам, а еще установить охранные заклинания от непрошеных гостей, поскольку молодые гномы порывались сходить в гости к ушастым и разобраться с ними «по-мужски». В результате часть молодняка старшие таки выпороли, доходчиво объяснив, что если не эльфы, так госпожа колдунья вправит им мозги похлеще отцовского кожаного ремня с тяжелой бляхой. Тем более у них имелся перед глазами красочный пример наказания за своеволие.
На том проблемы не заканчивались. Ронина не успела спасти старую эльфийку, которую буквально проткнули насквозь заостренной веткой каменного дерева. Зато смогла вытащить эльфийку помоложе с пацаненком-подростком, судя по отличной внешности, приемышем. Эти не возмущались и даже культурно поблагодарили гномов, хотя и чувствовали враждебность.
Истираль крутился рядом, отрабатывая удары с иллюзией дроу. Ронина гоняла его в хвост и в гриву, заставляя до обморока оттачивать выученные знания. Теперь они с дроу сражались и оружием, и магией, что здорово заставляло скрипеть мозги, поскольку, пока Истираль вспоминал подходящее заклинание, падлючная иллюзия норовила его проткнуть мечом или ударить хлыстом. А магия Ронины тщательно отмечала на нем ранения и удары.
Ронина склонилась над шаром, глядя на мертвое тело старой эльфийки. Она планировала забрать эту женщину к ним. Она хотела, чтобы древние знания не пропали, но увы… Теперь еще часть важных знаний, часть истории, традиций и культуры стала утраченной навсегда.
— Что ты так по ней убиваешься, Ронина? Это всего лишь старуха, она не могла дать потомства, — вздохнул Истираль. Да, ему было жаль эту женщину, но все же следовало позаботиться о молодых.
— Плохо же ты учишься, — грустно сказала магичка, отставляя в сторону шар. — Давай все же ты выключишь член и включишь мозг, ладно? А теперь подумай мозгом, сколько ей могло быть лет?
— Наверное, больше пятисот, — прикинул Истираль. — А может, и больше, я не знаю.
— Если бы ты нормально учился и думал мозгом, то заметил бы у нее морщинки вокруг глаз. Морщинки у эльфов появляются либо от очень тяжелой жизни, либо от сильной эмоциональности, и то со временем. То есть ей могла быть и тысяча лет, Истираль. Да, ее жизнь была тяжела, но эльфийки не стареют, как люди. И определить их возраст можно только по косвенным признакам. Например, она была одета в традиционную форму ваших воинов, то есть она поддерживала традиции и культуру эльфов до самой смерти даже в эти тяжелые времена. А теперь вспомни, в чем я вытащила остальных.
Истираль поморщился, пытаясь вспомнить, как выглядели другие эльфы. Обычно они одевали, кто что нашел, отвоевал или же пошил сам. Некоторые не гнушались летом и из листьев себе костюмчик сшить, если ткани не находилось. Но чаще облачались в трофейную одежду с трупов человеческих солдат или кочевников.
— Они носят то, что нашли. То, что отвоевали, или то, что сшили сами, — наконец произнес он.
— Вот именно. То есть от вашей культуры уже не осталось ничего. Ваших традиций, праздников, песен, верований больше нет. Как нет и всех тех ценностей, которые вы могли бы передать детям. Скажи, чему выучится твой сын?
— Я… — Истираль поморщился. Его сын находился у магов, которые могли обучать его всему, чему угодно, только не традициям эльфов.
— Я смогу научить твоего сына говорить, читать и писать. Я дам ему все те знания, которые даю тебе. Он научится колдовать и жить в этом лесу. Но он уже никогда не заговорит на настоящем эльфийском языке, никогда не услышит настоящих песен, никогда не узнает ваших традиций, не помолится вашим богам. И он никогда не почувствует себя эльфом, болтая на нашем смешанном диалекте, живя вдали от светлых и от темных. И никогда не станет полноценным эльфом.
— Он и так полукровка, — буркнул Истираль, уже понимая, к чему клонит Ронина.
— И ты его постоянно будешь в это тыкать носом, Истираль, — холодно отрезала Ронина. — Может быть, мне не забирать его, а? Пусть живет, как все полукровки, не зная, что он заслужил только презрение от своего отца и брезгливость от матери. Пусть считает себя сиротой при живых родителях. Пусть никогда не узнает о вашем существовании.
— Как ты смеешь так говорить?! — не выдержал Истираль, хватая магичку за плечи. Та в ответ лишь печально улыбнулась.
— Как я смею? Это ты как смеешь называть своего единственного ребенка полукровкой? Ты, который даже имени его не произносит. Просто сын. Безликий, несуществующий продукт незащищенного секса. Так, что ли?
— Не тебе, бездетной, решать, как мне называть моего ребенка! — вспылил Истираль и тут же осекся, получив ощутимый удар от ошейника. Он уже настолько отвык от боли, что с ужасом потянулся к обжигающему кожу артефакту в попытке освободиться.
— Не зарывайся, Истираль, — голосом Ронины можно было охладить пустыню. — Ты позабыл, что я обещала тебе помочь не ради тебя, а чтобы подгадить магистру. Для меня это месть. Для тебя — способ получить ребенка. Но я вижу, что ты не готов посвятить себя его воспитанию. Ты сам еще ребенок. Глупый, эгоистичный, озабоченный ребенок. Не зря в древности эльфы считали совершеннолетними тех, кто переступал лишь двухсотлетний рубеж. Вы слишком медленно растете и развиваетесь, и то, что вы способны заделать себе детей в юном возрасте, не означает, что вы можете их воспитать как должно.
— Прости, я не подумал, — эльф присел на край стула, прислушиваясь к пульсирующей по нервам боли. Пожалуй, он погорячился. И пожалуй, что-то было в словах магички такое, что заставило его задуматься.
— Итак, с этого дня ты называешь своего сына по имени — Райтанир или Рай. Раз уж у него есть имя, то он имеет право называться именно так, — приказала Ронина. — Дальше ты вспоминаешь все, что знаешь об уходе за маленькими детьми. Если не способен, я отведу тебя к гномкам, и они расскажут то, что будет важно. Срок близится, Истираль, — в голосе магички появились некие роковые нотки, от которых по спине эльфа пробежались мурашки. — Лич наступает, он уже занял все бывшие эльфийские леса и планомерно уничтожает кочевников. Он уже в одной из битв разгромил обычных воинов. Маги собираются на битву. Ты должен быть готов взять на себя ответственность за жизнь ребенка, иначе я не стану рисковать своей головой. Сначала разберись со своими проблемами в башке, а потом уже берись за сына.
— Я понял тебя, — Истираль опустил голову, ощущая, как стихает боль и успокаивается ошейник. Такое наказание показалось ему чрезмерным, но все же… Он действительно никогда не занимался своим ребенком. Сначала с ним возилась Нилайя, а потом ему выделили няньку. Магичка могла себе позволить нанять хоть троих нянек.
