Эльф передернулся от ее резкого голоса и еще больше побледнел, став цвета побелки на потолке. Нилайя ободряюще сжала его руку и чуть погладила похолодевшую кожу подушечкой пальца.
— Надеюсь, ты этого не допустишь, — примирительно произнесла она.
— Ладно, давай начистоту, — Ронина наконец соизволила оторваться от своего зелья и подняла взгляд на подругу. — Совет снова спит и видит, как бы украсть мои разработки. У них прямо в заднице чешется при упоминании моего имени. Больше ведь никакой дурак ничего нового не изобретает, да? Триста лет я здесь сижу, и что? Хоть кто-то изобрел новое заклинание? Ну кроме способов вызова дождя и фейерверков на день рождения любимого короля? — голос магички сочился сарказмом. — Нет, нет и нет. Никто и не подумал пошевелить задом. Ты не смотри, что я тут сижу, я прекрасно знаю, что творится в нашем бренном мире.
— Уверяю тебя, Истираль не будет за тобой шпионить. Он раб, он не сможет ослушаться твоего приказа, — Нилайя опустила глаза. Она никогда бы не смогла подумать, что паранойя ее подруги дошла до такой стадии.
— Ну что ж, чего ты хочешь взамен? — на лице Ронины появился интерес.
— Обещания, что ты его не убьешь и не будешь использовать в своих опытах, — выпалила Нилайя.
— И на кой хрен он мне тогда нужен? — магичка скуксилась. Истираль сразу понял, что она планировала просто угробить его, дав какое-то зелье или наложив смертельное заклятье.
— Он послушный верный раб. Он может убирать, готовить еду, переписывать книги, он знает три языка… В конце концов… он мужчина, — наконец выпалила Нилайя.
— Чудесно. Ты предлагаешь взять мне на шею обузу, которая мне совершенно не нужна, — Ронина сложила руки на груди. — Почему бы тебе просто не отпустить его обратно в их эльфийские земли? Думаю, он будет не против.
— Там он такой же изгнанник, как ты, — отрезала Нилайя. — С него там снимут кожу и посадят на муравейник за то, что он много лет прислуживал людям и не поубивал всех, до кого мог дотянуться. Так что при выборе из хреновой смерти и хреновой жизни я бы предпочла выбрать хреновую жизнь.
— Так значит, шпионить он не сможет… Это уже радует, — Ронина задумчиво прошлась туда-сюда рядом со столом, будто бы что-то прикидывала в уме.
— Ни в коем случае. У него не будет никаких средств связи с внешним миром и даже со мной. Мой муж… резко против его присутствия.
— Еще бы, делить жену с красавчиком эльфом очень сложно. Зачем ты вообще выходила замуж? Тебе его не хватало?
— Политика, — коротко ответила Нилайя. — Тебе здесь хорошо, ты не должна ничего Совету. Я оказалась должна за одну услугу. Взамен от меня потребовали выйти замуж за того, на кого укажут, и родить одаренных детей. Нам нужна свежая кровь и новое поколение магов.
— Что, старому пердуну больше некого развращать? — ухмылка на лице Ронины была воистину зловещей. — Ему мало молоденьких девочек, едва пришедших на обучение?
— Ну что ты такое говоришь! — всплеснула руками Нилайя.
— Я говорю правду, которая всем режет глаза, — в глазах Ронины застыл лед. — Все началось с того, что этот старый маразматик вздумал проверить содержимое моего корсажа. Я отказала ему несколько раз, понимая, что это испортит мне всю карьеру и жизнь. Становиться подстилкой магистра только потому, что у него зашевелилось в штанах, мне не хотелось. Тогда он украл мою разработку…
— Ты преувеличиваешь, он доделал твое заклинание… — начала было Нилайя, но Ронина грубо перебила ее:
— Ну да, конечно! И тебе за годы промывки мозгов внушили этот бред. Он взял уже готовое заклинание и первым известил короля о его изобретении. Его подручные украли все мои записи и наметки. Даже чернильницу, в которую я макала перо, вынесли. А теперь ты заявляешь мне это, глядя в глаза? Ты в своем уме вообще?
Нилайя отошла на несколько шагов в сторону, поскольку вокруг Ронины появился кокон из молний. Магичка же быстро взяла себя в руки и умерила разъярившуюся силу, не желая задеть стол с работой нескольких месяцев. На жизни подруги и ее раба ей было плевать.
— Ладно, успокойся. Ты лучше скажи — согласна ты его взять к себе?
Ронина поморщилась, но все же кивнула.
— Ладно, будет грести бардак на чердаке. На полгода работенки хватит. А там, глядишь, и ты сбежишь от муженька и заберешь свою зазнобу.
— Не сбегу, — мрачно ответила Нилайя и показала намертво впившийся в запястье правой руки браслет. — Это на всю жизнь.
— Ну и дура, — буркнула Ронина.
— Я сильно задолжала Совету… Они спасли жизнь моему сыну… — начала оправдываться Нилайя.
— О, так ты еще и расплодиться успела? Вот оно что… А я-то думаю, с чего бы это такая жертвенность — выходить замуж по указке сраных говнюков из Совета… — произнесла Ронина, глядя на подругу теперь уже с жалостью и презрением.
— Тебе этого не понять, у тебя нет детей, — покачала головой Нилайя.
— Еще бы, откуда им здесь взяться? От сучка али от колючки? — хохотнула Ронина, но глаза ее остались холодными, а взгляд острым и неприятным. — Короче так — давай быстрее закончим с этой дрянью, а то если я передержу это зелье, то оно бабахнет. И ты будешь отмывать зал вместе со мной.
Нилайя не порадовалась перспективе потратить резерв на чистку весьма большого зала, а потому быстро повернула эльфа к себе лицом и приложила ладонь к ошейнику, стянув шейный платок. Она прошептала заклинание, назвав сначала свое имя, а после имя подруги, и подозвала Ронину. Магичка нехотя коснулась ошейника, скривилась, будто ее заставили сунуть руку в навоз, но терпеливо проговорила свою часть ритуальной фразы. Рабов у нее не было, но это не означало, что она не знала нужного заклинания.
Истираль мученически вздохнул, ощущая, как ошейник пульсирует и грозится придушить его, стоит ему лишь шевельнуться во время передачи к другому хозяину. Он уже и забыл, какие мерзкие при этом ощущения. После двадцати лет жизни бок о бок с Нилайей ему было весьма неприятно осознавать, что он из советника, друга и помощника, пусть и в ошейнике, снова превращался в раба. Бесправного и совершенно ненужного, взятого только из жалости или из еще каких-то не слишком приятных побуждений.
Золотистая вязь заклинания прошлась по руке Ронины и впиталась в ошейник, сменив эльфу хозяина. Магичка недовольно потрясла рукой, сгоняя остаток магии с кожи, словно он ее жег.
— Я… тебе очень благодарна. Но все же… поклянись, что ты не убьешь его и не подвергнешь мукам, — попросила Нилайя. — А еще не оставишь умирать где-нибудь за башней. Он мне дорог… как живой разумный парень, и неважно, какой длины у него уши.
— Ты еще скажи, что и сынок у тебя ушастый, — ухмыльнулась Ронина, и, судя по тому, как дернулась Нилайя, она снова попала в цель. — Что ж, раз так, то клянусь своей силой, что не причиню намеренного вреда моему рабу Исти… как тебя там?
— Истираль, — послушно ответил эльф.
— Вот-вот, Истиралю. Не буду желать ему смерти, травить своими зельями и накладывать вредоносных заклинаний, — ответила Ронина и чуть чиркнула узким коротким ножом, взятым со стола, по пальцу. Выступившая капля крови засветилась сначала желтым блеском, а после потемнела и пропала. — Обещаюсь не скармливать его диким зверям и все такое, — добавила Ронина, глядя на недовольное лицо подруги. — Ну что, мне еще поклясться кормить его с ложки и подтирать зад?
— Не стоит… Ты просто… иногда ты невыносима, — магичка смахнула выступившие слезы. Она только что отдала своего… друга, любимого, помощника, отца своего сына этому вот… этому чудовищу, монстру в обличье красивой женщины. Ей было больно и страшно, как никогда ранее.
— Ну тогда все. На вот, пригодится тебе в стране без рабства, — Ронина извлекла из кармана костюма амулет на длинной серебристой цепочке. Кроваво-красный камень засветился в отблесках светильника под потолком. Его отблески заиграли на лице магички. — Защита там и все такое… Подзаряжаться будет от тебя.
