Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– У меня такое ощущение, господа, – внушительно произнес Чаадаев, – что «точка» в Поэме будет поставлена в самое ближайшее время.

– С чем же связано у вас такое предчувствие? – поинтересовался Андросов.

– Ну как, с чем? Во-первых, и Шеллинг, и Гегель конца истории всегда с часу на час ожидали. «Иссякла чреда новых духовных формаций» – так ведь, кажется, у Гегеля говорится? Да и видно это. В наше время все основное понято и сформулировано…

Чаадаев запнулся. Он хотел было сказать, что со своими «Философическими письмами» потому хочет сейчас выступить, что время пришло, и только ждет, чтобы его всколыхнули, но, не встречая в собеседниках сочувствия, вместо этого спросил:

– Вот вы думаете, отчего Шеллинг книг больше не пишет?

– Вы хотите сказать, что это не его личная проблема, а просто самой философии уже нечего через него сказать?

– Верно. Но у Искусства, похоже, еще найдутся слова, – многозначительно произнес Чаадаев. – Вы не думаете, что Шеллинг сам хочет поставить точку в Великой Поэме? Вы вообще слышали, что Шеллинг обратился к поэзии?

– Слухи такие до меня доходили, – подтвердил Андросов. – Мельгунов говорил, что направляется в Германию, отчасти чтобы и этот вопрос выяснить. Может быть, и выяснил уже.

Мюнхен

Мельгунов действительно собирался задать Шеллингу этот деликатный вопрос, но в силу спонтанности своего образа жизни почти за год пребывания в Германии до Мюнхена так и не добрался. В этот момент он наслаждался общением с берлинскими литераторами и учеными.

Сам же Шеллинг ни о какой поэме не помышлял и, напротив, укрепился в решении возобновить редактирование своих старых работ, не строя при этом каких-то определенных издательских планов.

Наталия Белостоцкая

Самому себе не лгите. Том 2 - i_006.jpg

Инженер-авиастроитель, поэт, философ. Родилась на Севере – в Мурманске, на берегах студёного Баренцева моря. Поэтический уровень самодеятельного литератора, не кончавшего литинститутов, показал себя практически сразу, оказавшись засвидетельствован грамотой Королевского посольства Дании, вручённой Наталии за поэтическое изложение, популяризацию и философское осмысление произведений Г. Х. Андерсена, как победительнице конкурса, объявленного к 200-летию великого писателя. Литературное мастерство Наталии также удостоверил официальный сертификат, выданный Международным обществом пушкинистов, заседающим в Нью-Йорке и сохранившим традиции дореволюционной русской литературы, – её стихи опубликованы в американском журнале «Лексикон» (Чикаго) как произведения лауреата конкурса. А книга философских стихов Наталии «Размышления о жизни» (http://stihi.ru/2009/05/14/4577) переиздана в Канаде в 2014 году.

Старинная восточная легенда

Часть 1
Лениво открывая очи,
Проснулось Солнце. Тишина,
Наследница и сна, и ночи,
Ещё прохладою полна.
Лишь сонный воздух млеет утром
От ласки солнечных лучей…
Всё ждёт чего-то. Бог как будто
С небес взирает на людей…
Вот император встал, не в духе:
Суров, как весь великий род,
В предчувствии, что вновь, как мухи,
«Жужжать» своё начнёт народ:
«Как подчинить великой воле
Смутьянов и простой народ,
Который жизнью недоволен? —
Вот что покоя не даёт…
Покой Великих иллюзорен:
В сраженье вечном тьма и свет,
Но Богом этот мир устроен,
И я люблю встречать рассвет».
И погрузился в созерцанье
Великий сын династьи Линь,
Как будто уплывал в мечтаньях
В бездонную, как море, синь.
«Не зря меня зовут Великим:
Я словно Солнце над страной,
Что освещает мир безликий…
Кто, кроме Бога, надо мной?
У Солнца высшее стремленье —
На мир глядеть со стороны…»,
Но, обрывая размышленье,
Раздался возглас с вышины.
Линь удивился: «Голос мнится?
Иль у меня открылся дар?..».
Вдруг видит: в небе словно птица
Иль древнегреческий Икар
Летает юноша свободно,
Махая крыльями, поёт…
«Крестьянский сын?! Неблагородный?!
Живой… и в небе, где восход?!»
Взгляд отведён к земле, и мрачен
Лик повелителя страны:
«Как?! Человек ещё не схвачен?!
Зачем вы, слуги, мне нужны?!».
Застыли слуги в ожиданье,
Лишь робкий слышен стук сердец.
Звучит набатом приказанье:
«Его доставить во дворец!».
И ловят взгляды слуг движенье
Руки владыки: «…без угроз
Позвать как друга и с почтеньем,
И чтобы крылья он принёс…
Но как посмел?! Без разрешенья?».
«О, справедливый господин!»
«Ступайте прочь все!» – с раздраженьем
Сказал толпе Великий Линь.
«Покоя нет… и я озлоблен!
Как можно? – рассуждает Линь. —
Выходит, что народ способен
Достичь немыслимых вершин?!
Чего мне дальше ждать? Что будет?
Изменят крылья весь уклад
Моей страны?! Меня забудет
Народ, умеющий летать!..»
Часть 2
С улыбкой юноша (создатель
Двух крыльев) прибыл во дворец.
«Великий Линь! Изобретатель
Ждёт Вашей милости». «Глупец…
Представь его…» «Я рад безмерно!
Свершилось в утренней тиши…»
Линь оборвал высокомерно:
– А есть на крылья чертежи?
– О да! Великий Линь и Мудрый!
Вот чертежи мои – смотри!
Я их подправил этим утром…
И полетел… на – забери
На благо всех людей империи,
Чтоб стало легче жить, светлей…
Трудясь безропотно, все верили
В возможность счастья на земле!
Ах, я почувствовал свободу,
Полёта ощутив восторг!
И люди, позабыв невзгоды,
Преобразятся.
– Это торг?!
Что делать мне теперь, новатор,
С твоими крыльями, скажи?
– О мой Великий Император!
Они твои и сам реши!
– Нарушил ты покой священный:
Зачем полёты голытьбе?
Своим поступком дерзновенным
Ты будто всех зовёшь к борьбе?!
– Я так не думал, о Великий…
– Вот новость: думы бедняка?!
Мир этот хитрый, многоликий…
И ты мне лжёшь наверняка…
Тебя никто не видел больше,
Когда летал?
– Ещё все спят!
– Так не задерживаю дольше.
Тебя сейчас… увы… казнят.
Эй, стража, взять его! А крылья
И чертежи – предать огню!
С ним о покое позабыл я…
Его казнив, я сохраню
Покой страны: чтоб всё – как было
Из года в год, из века в век.
Свобода – это власть и сила!
Опасен умный Человек!..
13
{"b":"752543","o":1}