Так что беспокоившее меня положение Финнегана-младшего на ответственной должности, в принципе, неудивительно. Особенно если вспоминать о том, что территорию границ малых шрамов-близнецов уже какие-то умники из Генерального штаба записали в условно-безопасную зону. Основным противником Империи на Западе заявляя банды полевых командиров Дикого Поля. И это при том, что в этой условно-безопасной зоне совсем недавно уничтожен форт Марии Терезы с сорока индигетами. Причем об этом ведь до сих пор не заявлено официально.

Не сдержавшись и раздраженно, почти зло фыркнув, спрятав этим просящееся на язык оскорбление – очень уж ярко все у поручней ходовой рубки, я вновь обернулся по ходу движения фрегата. Край зелени листвы был уже виден. Впереди, из облачного тумана, наконец полностью проявились пики Сизой лапы – отрога Варгрийского хребта, ограждающего лес Фегервар с юга. Пики, среди которых выделялась острая вершина – словно чуть оттопыренный средний палец, выпростанный из лапы. Вершина так, кстати – Средний палец, и называлась.

И глядя на него, я понимал, что он мне тоже сильно не нравится. Не потому, что южный отрог Варгрийского хребта напоминает когтистую лапу демона с выставленным средним пальцем. Оттопыренным, если смотреть сверху – именно эта часть отрога, своеобразный средний палец лапы, далеко вклинивалась в лесной массив.

Не нравилось мне происходящее за Средним пальцем потому, что позади вершин виднелась темная низкая туча магической бури. Такие часто случались близ границ реальностей, и аэростатам империи совершенно не рекомендовалось в них попадать.

Впрочем, магическую бурю, собиравшуюся на границе видимости горизонта, можно обойти поверху. Вот только даже я, к флотским делам в прошлой жизни, не имевший практически никакого отношения, понимал, что высоту для этого надо начинать набирать уже сейчас. Иначе все грядущие маневры пройдут со статусом рискованных.

Горы были уже близко, и мы давным-давно должны были начать подниматься. Потому что, если подниматься перед самыми пиками по крутой дуге, большая часть ресурса будет направлена в движители на обеспечение тяги, и силовой каркас будет ослаблен. И это значит, что во время подъема аэростат будет уязвим.

Это довольно просто к пониманию даже для к флоту непричастных.

Кроме того, во время нашего нахождения на борту тренировочные занятия – как практику, так и теорию, никто не отменял. И мы, как красный взвод учебно-боевой роты Корпуса, сейчас в экипаже фрегата числились отдельной командой воздушной пехоты. И из каждодневных брифингов знали, что Сизая лапа, над которой нам сейчас предстояло пройти, находится в статусе мертвой территорией.

Поселений, из-за частых магических бурь, там не было. Из-за трудной проходимости не было и торных путей, даже контрабандных. Торговля Новогорода с Фегерваром происходила через бутылочное горло сходящихся вместе двух отрогов, через рынок Хвойной заставы.

Склоны Сизой лапы не были даже условно-безопасными – и показывая над ними уязвимое днище в момент набора высоты, мы имели защитой лишь репутацию Флота Империи. Да, это конечно весомый аргумент. Кроме того, чтобы причинить вред имперскому фрегату под щитами, даже при условной уязвимости, нужна очень большая сила. Которая здесь – на Лапе, может присутствовать только теоретически.

Но даже при всей теоретической опасности мне казалось дуростью подставляться.

Сам я никогда не был сторонником подобных смелых до попустительства действий. В отличие, похоже, от Финнегана-младшего. Который только что громко рассмеялся. И судя по всему, подниматься выше пока даже не собирался.

Выйдя из закутка у трапа, я спустился с полубака вниз и быстрым шагом прошел вдоль борта. Походя к находящимся поодаль инструкторам-спартанцам во главе с Глоткой, собравшимся в тени боевой башни со скорпионом. При моем появлении инструкторы прервались на полуслове.

– Курсант Рейнар. Вопросы? – поинтересовался старший инструктор мастер-наставник Блайд.

– Так точно. Вопрос, старший инструктор мастер-наставник Блайд.

С того момента, как каждый из курсантов получил свой перстень с артефакторным мечом, старший инструктор разговаривал с нами теперь по-разному. В официальные моменты вне тренировок – как невладеющий магией человек с индигетами, с показательным почтением; в неформальной обстановке мог обратиться по имени. Во время теоретических занятий – общение проходило строго как с подчиненными, в границах этики. Во время практических тренировок… ну, Глотка он не просто так Глотка.

– Задавай свой вопрос, курсант Рейнар.

– Мы идем на рискованной высоте.

Инструктора после моих слов переглянулись.

– Это вопрос? – посмотрел на меня старший инструктор.

– Именно так.

– Для тебя это проблема?

– Меня беспокоит перспектива риска.

– Ты боишься? – насмешливо на меня глядя, хмыкнул Блайд.

– Даже если бы я боялся, я бы сумел справиться со своим страхом. Вопрос не в этом.

– Так в чем же? – довольно надменно поинтересовался Блайд.

– Нужно разделять храбрость и глупость.

В ответ на мои слова старший инструктор неожиданно посерьезнел и кивнул. Потом взглядом показал в сторону мостика. Отсюда, с места где мы стояли, группу офицеров видно не было. Лишь синий плюмаж Финнегана.

– Да, мы рискуем. Из-за этого павлина, – совершенно нормальным голосом произнес Блайд, показывая в сторону мостика. В этот момент я понял, что его наигранная насмешка над моими страхами, это лишь моделирование беседы с капитаном. Причем сам Блайд только что, в разговоре со мной, сыграл роль надменного патриция. И у него, надо сказать, это хорошо получилось.

– Мы скоро будем проходить над фортом Эйгор, – негромко заговорил Блайд. – Форт контролируется выборными вольницы полевых командиров Дикого Поля. У Рима с ними нечто вроде необъявленного перемирия, а Финнеган явно хочет устроить демонстрацию флага. И, скорее всего, сделать пару парсун на фоне форта и драконьей глотки – на борту фрегата, если ты еще не заметил, корреспонденты «Вечернего Семиградья» и «Богемы». Капитан Финнеган собирается любезно помочь им получить материал для репортажа.

Хм. Я думал это личная свита Фегервара из обслуги и любовниц, а не корреспонденты. Надо же, не туда смотрел – минус мне за ненаблюдательность.

– Еще вопросы, курсант Рейнар?

– Никак нет, старший инструктор мастер-наставник.

Кивнув сержанту-инструктору, я поднялся на полубак. Но теперь пришел уже на смотровую площадку, где собралось два наших отделения. Наблюдающие за приближением гор курсанты довольно живо обсуждали происходящее. И никто из них, надо сказать, не выказывал беспокойства – как я, или как инструктора.

Лес внизу редел, земля постепенно начала подниматься – острыми скалистыми уступами. И вскоре мы оказались в зоне прямой видимости укрепленного форта, над которым развевалось зелено-красное знамя вольницы Дикого Поля. Причем подходили к форту вольницы мы четко со стороны солнца.

При приближении к Эйгору капитан Финнеган действительно, как и предполагал Блайд, проследовал на полубак с целью запечатлеть себя в моменте. Прошел он вместе с группой из своих офицеров и еще нескольких человек – командированной группой корреспондентов столичных изданий. Под уверенным руководством режиссера капитан Финнеган и красивая девушка-диктор с микрофоном и со смелым декольте несколько минут общались на фоне туманных пиков Сизой лапы, видимой вдали набирающей силу тяжелой тучи магической бури, а также на фоне стен Эйгора.

После капитан Финнеган уже как в одиночестве, так и с группой офицеров перед объективами визиокамер по просьбам режиссера несколько минут принимал героические, безмятежные, задумчивые, совещательные, бесстрастные, озабоченные и насмешливые позы и выражения.

Суетящиеся вокруг операторы ловили фокусировочными визорами лучшие ракурсы. Как подсказывал режиссер, так чтобы был виден и красно-зеленый флаг на башне форта, и голова дракона, и чернота надвигающейся бури, и сам сиятельный – в прямом смысле, патриций капитан Роберт Патрик Финнеган-младший.