– Подучу русский, он у меня не идеальный, – усмехнулась Филиппа.

– Хочешь сбежать в Новогород?

– Да.

В принципе, рабочая идея. В Новогороде – главном цивилизационном центре на другой стороне Разлома Септиколии, жемчужине городов Востока, такая… неглупая и приятная во всех отношениях женщина точно не затеряется.

– Что с баронством?

– Хочешь тебе подарю?

Хм. Серьезно спрашивает.

– Я подумаю над этим. Не уверен, что мне нужна война с Кастельморами.

– А после сегодняшнего…

Филиппа осеклась под моим недоуменным взглядом. Но потом я вспомнил, что пусть она и… вращалась в самых высоких кругах двора, но вращалась она там скорее на… по определенной, так скажем, орбите. И баронесса – все же третье сословие, не первое, и у нее совершенно иной взгляд на мир и иные критерии оценки происходящего. Ведь что позволено Юпитеру, не дозволено быку.

– Не путай юношеское веселье защиты дамы с вопросами чести и престижа фамилии. Пусть даже Кастельморы и сыграли очень грязно со стрелком, и после обязательно за это ответят, – попробовал я объяснить ей кратко.

– Но… – все еще не понимала она.

– Сегодняшние чудеса на виражах Кастельморы решат деньгами с Магистратом, а также напрямую с гильдиями, которые от наших гонок понесли ущерб. Такое бывает, молодежь повеселилась – ты же видела возраст секундантов, они моих лет. А вот если я отберу у Кастельморов твое баронство, этот будет оскорбительный даже не щелчок по носу, а шлепок мокрой тряпкой по морде, и никаким золотом это не решишь. Это репутация, ее за деньги не купишь. И на это им обязательно нужно будет ответить – а это уже открытая война.

Филиппа молчала, глядя на меня совершенно новым взглядом.

– Знаешь, что… – наконец, подумав, снова заговорил я.

– Что?

– Пока, наверное, Бланшфор я брать не буду. Сейчас. А вот дальше… кто знает? Может быть в Новгороде мы с тобой встретимся, и вопрос решим.

Как раз в этот момент в дверь постучались. Прибыл вызванный Гервантом гильдейский лекарь – который коротко мне поклонившись, и после разрешающего жеста направился к Филиппе. Я сразу двинулся к выходу – меня ждал чай с лимоном и чабрецом, обед и долгие думы.

– Кайден! – окликнула меня от двери Филиппа. – Кайден, милый, спасибо, – негромко произнесла баронесса, приложив руки к груди в жесте почтения.

Еще раз кивнув, я вышел из комнаты.

С Филиппой мы за этот день больше не увиделись. Я дал указание Мэри выделить ей апартаменты, а себя тревожить только в исключительных случаях. И до самого позднего вечера я сидел у себя и читал светскую хронику, периодически усмехаясь. Да, ребят, вам еще повезло что я в Спарту собрался, а то скучно в Равенне точно бы не было.

Учитывая, что в покое меня скорее всего оставлять не собираются.

Под это дело я даже написал Десмонду просьбу отправить мне десяток варгрийских всадников – в усиление охраны особняка. Пусть идиотов, чтобы попробовать убить рекрута Корпуса найти непросто, но… Так спокойнее будет. Я не Бланшфор, выглядеть глупым в осторожности не боюсь.

Филиппа пришла ко мне в спальню ночью, далеко за полночь. Я еще не спал и даже не собирался – лежа на спине и глядя в потолок думал о будущем, прошлом и настоящем. И в полной тишине, окутавшей особняк, услышал шаги баронессы еще из коридора.

Подойдя к двери, Филиппа постояла немного, потом осторожно взялась за ручку и приоткрыла дверь. Зашла, закрыла дверь за собой. Послушала мое дыхание. Я при этом специально задышал громко и ровно.

– Кайден, милый… ты спишь?

Хотелось ей ответить: «Да», но я сдержался. Продолжил ровно и глубоко дышать. Делая вид, что сплю. При этом, конечно же, наблюдая за ней из-под опущенных ресниц.

Филиппа повела плечами, сбрасывая халат и оставшись полностью обнаженной. Да, не зря ее во всех мужских салонах обсуждают – тело, подсвеченное зеленым сиянием короны Юпитера, выглядит просто божественно, вот до мурашек по спине.

Слушая мое ровное дыхание, Филиппа постояла немного, потом осторожно присела на кровать. Мягко и грациозно опустилась ниже, забираясь под одеяло. Практически бесшумно потянулась, как кошка, и прильнула ко мне холодным, но таким соблазнительным телом.

– Кайден, мне страшно одной… можно я полежу с тобой? – зашептала она мне на ухо, едва-едва касаясь губами.

Отвечать я снова не стал. Но и без движения больше не лежал – забормотав что-то невнятно, отвернулся от нее и лег на бок, подбирая одеяло.

Филиппа, замерев, подождала немного. Потом практически бесшумно снова подвинулась ко мне, обнимая со спины. Прижалась тяжелой грудью и бедрами, горячо задышала мне в шею. Несколько секунд подождала, потом начала меня целовать – опять едва-едва касаясь губами.

Мне, в принципе, нравилось. Но когда горячий и уже требовательный язык скользнул по плечу к шее, зубки закусили мочку уха, а рука баронессы скользнула мне по животу и дальше вниз, я снова дернулся. Сонно-возмущенно невнятно промычал (на самом деле это была непечатная фраза на родном варгарианском) и снова отстранился.

Конечно, молодое тело на близость баронессы уже давно среагировало. Да и будь мое тело старым, как традиции Сената, думаю реакции это бы не помешало – от Филиппы исходила невероятная притягательная сила; я такую чувствовал только у… ладно, отставить, не вспоминать, а то ведь не выдержу.

Тем более что ничего не мешало мне сейчас «проснуться» и обернуться. Но я же не вечно-голодный приверженец из паствы Приапа, не пропускающий вниманием не то что любую деву, но даже и дуплистое дерево, и не озабоченный семнадцатилетний юнец…

Хм. Мда. Все никак не получается перестроиться – я еще воспринимаю себя владетельным герцогом, а не непонятным юным сизым недоразумением, в судьбу которого мне довелось вернуться из посмертия.

Баронесса больше разбудить меня не пыталась. Обнимая и по-прежнему тесно прижимаясь, но больше уже без активностей. Кожа ее постепенно согрелась, став горячей, дыхание выровнялось.

Филиппа полежала немного рядом, а потом заснула.

Я же так до утра и пролежал, изредка меняя позу, стараясь не касаться находящихся рядом выдающихся статей. И невидящим взглядом глядя то в стену, то в потолок, то на рассыпавшиеся по подушке локоны Филиппы.

Думал.

О том что сделано, что наделал, и что мне еще предстоит сделать.

Едва небо за окном потеряло зелень Сияния, а небосвод посеребрило рассветом, я бесшумно соскочил с кровати и направился вниз, в тренажерный зал. Прыгая по ступенькам лестницы, я ритмично напевал:

Чтобы не сдохнуть – в буквальном смысле, и не опозориться на отборе в Корпус, мне предстояло очень много работы. Хорошо, что время у меня было. Два месяца долгий срок, за это время можно ко многому подготовиться.

Ко многому, да…

Пусть это и будет мой второй отбор, но никакого облегчения от этого я не чувствовал. Наоборот – мне, в отличие от других рекрутов Корпуса, даже сложнее: я ведь знаю, что именно всем нам, всему набору офицерских курсов, предстоит.

Все минувшие с момента дуэли недели я не покидал порога дома. Крепко и хорошо спал, а также очень много тренировался.

Тренировался, тренировался и снова тренировался.

В перерывах между тренировками и сном вел беседы с Мэри и Гервантом, скрупулезно выясняя подробности своей жизни, расспрашивая о Кайдене, его знакомых, манерах, и привычках. Кроме этого, я штудировал книги из библиотеки – восполняя пробелы знаний за минувшие сто лет.

Филиппа ночь за ночью снова приходила ко мне, уже понимая, что я просто делаю вид, что сплю. Дежурно и безуспешно пробовала «разбудить», а после – иногда даже до того, как я с рассветом просыпался на тренировку, так же тихо уходила.