Поэтому, когда свет на палубе почти погас, она тихо поднялась, и – танцуя с тенями, направилась к столику, за которым расположился Кайден де Рейнар.

– Не помешаю?

Голос раздался словно из ниоткуда и я вздрогнул от неожиданности вопроса.

Обернувшись к незаметно подошедшей ко столу Дженнифер, даже дар речи потерял: вот уж не думал, что могу пропустить мимо ушей чьи-то шаги.

За Джессикой я никогда такого не замечал – ее шаги, пусть и практически бесшумные, я всегда слышал. Изменили методику лириумных мутаций, нашли новые способы усиления фамилии? Это же самый настоящий танец с тенями – даже свет теплового конуса на Дженнифер не отреагировал.

И сейчас я, если честно, оказался весьма удивлен. И озадачен – как я вообще мог пропустить чужое приближение? Похоже, теперь спокойно расположиться спиной к двери больше никогда у меня не получится.

Дженнифер между тем присела напротив, зябко поведя плечами. Холодно не было, это она определенно волнуется. Не глядя на меня, девушка кусала губы, явно не зная, с чего начать.

Я тоже ждал. Если уж пришла, значит есть повод, и помогать ей точно не следует.

– Ты изменился, – вдруг произнесла Дженнифер, посмотрев прямо на меня.

«Да», – не отвечая, я просто едва кивнул, на миг прикрыв глаза.

– Ты сильно изменился, – уже полувопросительно произнесла она.

Наверное, правильным для меня сейчас было бы встать и уйти. Но я уже ушел один раз – сто девятнадцать лет назад, пусть и не по своей воле. И сейчас встать и уйти из-под взгляда этих так знакомых глаз я просто не смог.

«Да», – вновь кивнул и прикрыл я глаза, но почти сразу же выставил открытую ладонь, словно предостерегая Дженнифер от дальнейших вопросов.

– Почему?

Вот зачем ты спрашиваешь? – так и хотелось спросить мне вслух.

Мы ведь еще не прошли посвящение Сиянием, и еще можем оказаться во власти Инквизиции. И такие вопросы – даже озвученные, опасны как для нее, так и для меня.

Сделав несколько плавных движений открытыми ладонями, словно говоря: «Спокойнее, спокойнее», я взглядом показал на бокал с вином и вопросительно поднял брови.

Дженнифер смотрела на меня пронзительным взглядом, и я, глядя ей в глаза, просто коротко покачал головой.

Ну помолчи, пожалуйста. Я не хочу уходить – меня как магнитом к тебе тянет. Но я не могу сейчас и ничего тебе отвечать. Я сейчас словно иду по тонкому льду, который может треснуть в любой момент.

– Почему ты не можешь мне ответить? – не отступилась Дженнифер.

«Потому что это может быть опасно. И для тебя, и для меня», – мог бы сказать я ей.

Но не сказал. Я промолчал и пожал плечами, отведя взгляд от таких знакомых подсвеченных ультрамариновым отблеском глаз. Отставив бокал в сторону, я поднялся из-за стола и двинулся прочь.

– Я знаю, что Рейнары могут… – догнали меня слова Дженнифер в спину.

Когда я резко обернулся, она под моим взглядом осеклась на полуслове.

Знает она, надо же – мысленно ругнулся я. Знания есть – ума нет. Надо было мне вставать и уходить раньше.

Надо было.

Теперь еще как бы эта моя ошибка нам боком не вышла – до посвящения в Сияние у нас три месяца офицерских курсов, за это время может многое случиться.

– Кто тебе такую чушь сказал? – впервые произнес я что-то вслух во время нашей с ней «беседы».

– Джессика Агилар де Лариан, – глядя мне прямо в глаза произнесла, также поднимаясь из-за стола, Дженнифер.

С козырей пошла – только и усмехнулся я.

Ну да, Джессика ведь наверняка меня ждала из Посмертия. Но не дождалась. И явно рассказала что-то внучке, так что та сейчас определенно начала догадываться о подноготной происходящего со мной.

И я даже знаю с какого момента Дженнифер начала догадываться. С того самого, как я подмигнул ей перед последним шагом отбора. После этого я заметил, что она начала ко мне пристально присматриваться. Причем сразу: уверен, что и наша «случайная» встреча в душевой тогда уже совсем не была случайной.

Дженнифер, пристально присматриваясь ко мне, наверняка сравнивала прежнего Кайдена с нынешним, и явно сделала вполне определенные выводы.

– Дженнифер.

– Да?

– То, что ты сейчас хочешь узнать… даже неозвученное, это крайне опасное знание. Для тебя в первую очередь, для твоей жизни и чести, и для чести твоей фамилии.

– Почему?

– Потому что тебе, если ты сейчас же, сегодня или максимум завтра не доложишь о своих подозрениях Инквизиции, обвинения предъявят более тяжелые чем мне. Если… если до этого дойдет.

Дженнифер после моих слов даже вздрогнула. С этой стороны она определенно о происходящем не думала.

– А тебе следовало бы об этом подумать, – не скрывая неудовольствия в голосе, произнес я. – И я теперь даже не знаю, что нам с тобой с ним делать.

Дженнифер под моим взглядом смутилась.

– Но… мы же в Корпусе?..

– Но мы еще не плоть от плоти Корпуса, и мы еще не приняли силу Сияния. И до этого момента любой имперский ментат может вскрыть и твою, и мою память. А кто знает, куда заведут нас пути судьбы до того момента, как ты встанешь пред оком Богов готовая принять силу?

Эти мои слова заставили девушку крепко задуматься.

– Поэтому наша с тобой задача – просто не дать никому из ментатов добраться до наших сознаний до того момента, как мы не окончим курсы и не пройдем посвящение.

– А после этого ты ведь мне расскажешь, почему так изменился?

Какая порывистая молодость. Как все просто – только и усмехнулся я.

Вопрос, кстати, оставил без ответа.

– Мне надо кое-что тебе передать…

– Прекрати уже пожалуйста. Ты меня без ножа режешь.

– Она сказала, что ты для нее навсегда остался единственным и любимым, – выпалила взволнованная Дженнифер.

Если бы я недавно услышал шаги приближающейся ко мне девушки в последний момент, испугался бы и от неожиданности вырубил ее до беспамятства – было бы, наверное, гораздо лучше, подумал я.

Но подумал совсем мельком – потому что со словами Дженнифер меня практически ощутимо коснулось эхо того хорошего, что было со мной в прошлой жизни.

Еще долго после этого мы с Дженнифер молча сидели и в ночной тишине наблюдали за мерцанием зеленой короны Сияния.

Утром, в ноль четыреста сорок пять часов, или в «04:45» по человеческому, после объявленного по громкой связи пробуждения и после уже привычной пробежки, мы все привели себя в порядок. Не за две минуты, а за целых пятнадцать, при этом имея в распоряжении полноценные ванные комнаты. С горячей водой, махровыми полотенцами и даже с шампунем.

Переодевшись в выданную вчера форму учебной роты с курсантскими лычками, в восемь утра вместе с сопровождающим инструктором мы – все двадцать пять курсантов, покинули борт «Клавдия» и подошли к нашей учебной аудитории. За закрытыми дверьми которой будущие офицеры Корпуса узнают много из того, что недоступно простым смертным. В том числе недоступно рядовым спартанцам не-индигетам.

В аудитории нас ждал невысокий и пожилой служитель Ордена Хранителей. Причем он, что было сразу отмечено шепотком удивившихся зрелищу курсантов, был с открытым лицом. Невиданное зрелище – Орден Хранителей хорошо хранит свои тайны.

Как и Корпус.

Служитель ордена, едва курсанты оказались в аудитории, причем многие замирали, сбивались с шага и врезались в спины впередиидущих, изумлено глядя на хранителя, широким жестом предложил нам проходить и присаживаться на удобные места. И только двигаясь по проходам амфитеатра аудитории ближе к трибуне мы увидели, что кроме хранителя здесь присутствует еще и капитан Лассаль. Который как раз поднялся со своего места.

Выйдя из тени, капитан поднялся и осмотрел всех нас.

– Господа курсанты. Сегодня – ваш первый день в новом статусе. В новом статусе, который позволит вам многое узнать, и на многое посмотреть новым взглядом. Потому что офицерское собрания Корпуса Спарты – это закрытый клуб. И все, что становится известно офицерам Корпуса, при необходимости остается в пределах офицерского клуба Корпуса.